Я наслаждаюсь моментом. Моментом, где только мы вдвоём. И стараюсь не думать о том, что будет, когда они с Зейном воссоединятся. Нет, мне нельзя об этом думать. Это выше моих сил.
31
СИЕННА
Счёт времени потерять несложно. Но когда мы с Треем останавливаемся на заросшей травой парковке у планетария, мне кажется, будто мы покинули лагерь не пару часов назад, а вот уже несколько дней как.
Других машин нигде не видно, и моё сердце слегка сжимается. Мы с Треем смотрим на заброшенное здание, а затем друг на друга. Я первая озвучиваю то, о чём думаем мы оба:
— Ловушка?
Трей вылезает из машины. Я собираюсь последовать его примеру, но он жестом останавливает меня.
— Погоди, давай я сначала проверю, а потом дам знать, можно ли выходить.
Поколебавшись, киваю. Одному из нас лучше остаться здесь на случай, если появится Зейн. Трей направляется к зданию, дёргает дверь, которая оказывается закрыта, и заглядывает в грязное окно. Оглядывается на меня и поднимает указательный палец, как бы говоря: «Жди там», и обходит планетарий.
Моё сердце бьётся вдвое быстрее обычного. Внезапно я чувствую себя одинокой и крайне уязвимой. Волосы на затылке встают дыбом, я верчу головой, всматриваясь в окрестности. Никого нет. Только мы.
Снова смотрю на планетарий, разглядываю. Огромные стеклянные окна и купол на крыше в форме планеты. Зеркальные окна проходят диагональю через всё здание, делая его похожим на маленький Сатурн — планету с кольцами, — упавший на землю.
Я ни разу ещё не была в настоящем планетарии. Хотя, разумеется, слышала о них. Но те, о которых я знала, также были закрыты. Руководители Пасифики часто повторяли: «Зачем смотреть на звёзды, когда всё, что нужно, есть здесь». Обидно.
Трей открывает входную дверь изнутри и жестом зовёт меня.
Я спешу по дорожке и забегаю в дверь, которую он придерживает для меня.
— Зейн здесь?
— Ещё нет. Но ему сюда добираться дольше, чем нам. Пойдём поищем место, где будем его ждать.
Как только мы заходим в главный зал, мне бросается в глаза гигантская статуя медведя, о которой писали в статье. У него не хватает нескольких когтей и куска задней лапы, но по большей части статуя уцелела. Вот он, символ Каллисто и Большой Медведицы.
Развернувшись к Трею, я спрашиваю:
— Мы можем посмотреть планетарий? Всегда мечтала в нём побывать.
— Да, конечно. Он наверху. Я заметил его, пока искал Зейна.
Поднимаюсь следом за ним по винтовой лестнице, и мы проходим в огромную комнату, похожую на лекционную аудиторию. Вот только здесь потолок в форме полусферы и кромешная тьма.
— Минуту, — говорит Трей. — Сейчас организую.
Он ненадолго исчезает. И вдруг миллион звёзд загорается на небе, точнее на потолке, надо мной.
— Боже, как красиво… — выдыхаю я, запрокинув голову так, чтобы видеть каждую звёздочку, каждое созвездие. Чувствую приближение Трея ещё до того, как вижу его самого.
— Согласен, — признаётся он. — Я мало знаю о звёздах. Астрономии не было в моём учебном плане. Ну, сама понимаешь, эта подпольная жизнь и всё такое…
— А как ты?..
— Здесь всё ещё остался генератор. Невероятно, правда?
Мне даже не нужно было стараться, чтобы представить, как папа показывает на небо и называет одно созвездие за другим. Его глубокий голос звучит в моей голове. Он был моим учителем, наставником, вдохновителем. Благодаря ему мне хотелось узнать о звёздах больше, хотя в школе этому не учили.
Нащупываю в темноте ближайшее кресло и сажусь, откидываясь назад и закидывая ноги на сиденье впереди. Трей устраивается рядом со мной, и я начинаю показывать созвездия.
— Видишь такой ковш? Это Большая Медведица. А вон там Большой Пёс. Скажи же, он реально похож на собаку? У него на «ошейнике» самая яркая звезда — Сириус. А если посмотришь сюда, то увидишь Льва. — Я собираюсь назвать ещё несколько, но чувствую на себе взгляд Трея. И да, когда я поворачиваю голову к нему, он смотрит не на звёзды, а на меня. — Что?
— Ничего.
— Нет, серьёзно, — настаиваю я, садясь ровно и опуская ноги на пол. — Что-то не так?
— Просто… мне нравится видеть тебя такой.
— Какой?
Трей ёрзает на кресле.
— Не знаю. Счастливой?
Я провожу рукой по царапинам на пластиковом подлокотнике.
— Это место напоминает мне об отце. Как будто он рядом.
— Это он рассказывал тебе о созвездиях, да?
— Ага.
Трей берёт меня за руку и притягивает ближе к себе.
— Я рад, что мне довелось с ним пообщаться.
Глаза внезапно начинает щипать, словно я слишком долго стояла у дымящегося костра. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сдержать слёзы.
— Я тоже.
Мы сидим несколько минут в тишине. В какой-то момент Трей нервно прочищает горло.
— Покажешь ещё?
Я с улыбкой нахожу следующее созвездие, а в голове всё ещё звучит папин голос.
32
ЗЕЙН
Путь до планетария Шнайдера занимает несколько часов, поэтому на парковке я останавливаюсь уже после захода солнца. Молюсь каждой звезде и каждому созвездию, которые показала мне Сиенна той ночью в Рубексе, чтобы она увидела то видеообращение и приехала сюда. Было рискованно назначать встречу во всеуслышание. Тем более опасно приходить на эту самую встречу. Поэтому если она не явится, я пойму. Да и вполне может быть, что она сейчас за тысячи миль от меня, возможно даже в другой провинции. Но мечтать не запретишь.
Я паркую машину рядом с огромным вездеходом с перекладиной на крыше. На этой махине приехала Сиенна? Или здесь есть кто-то ещё? Скоро узнаю.
Стараясь не споткнуться об упавшие ветки и разросшиеся корни деревьев, я подхожу ко входу в планетарий. Дверь открыта, поэтому я осторожно захожу внутрь. Если Сиенна здесь, то несложно догадаться, где именно. Включаю фонарик на линке и, ориентируясь по потрескавшимся табличкам, направляюсь к планетарию. Здесь стоит затхлый, плесневелый запах, как будто мокрое полотенце слишком долго пролежало в стиральной машине. Я уже почти добираюсь до лестницы, когда справа от меня раздаётся шорох. Разворачиваю Линк и успеваю заметить, как мимо пробегает огромная крыса.
Поднимаюсь по ступенькам, перескакивая через одну. Я не планировал красться как вор, но, находясь в кромешной тьме, невольно начинаю двигаться медленнее и тише. Планетарий встречает меня яркими звёздами над головой. Он похож (разве что ярче и чётче) на небо, на которое мы с Сиенной смотрели на пляже Рубекса. Я никогда не забуду ту ночь.
Освещаю линком пространство под куполом и замечаю её, свернувшуюся клубочком рядом с Треем на зрительских креслах. Их глаза закрыты, словно они спят.
Когда я подхожу ближе, Сиенна, будто почувствовав это, распахивает глаза. Мой фонарик направлен в пол, поэтому свет не слепит её, но отражается от пола, озаряя её лицо. Её губы медленно расплываются в улыбке. Она поднимается с места, стараясь не разбудить Трея. Сиденье недовольно скрипит, словно не хочет её отпускать. Прекрасно его понимаю.
Она идёт ко мне, проскальзывая между рядами сидений, но останавливается в паре метров, как будто не уверена, стоит ли подходить ближе.
— Привет, — тихо произносит она, с небольшой хрипотцой.
— Я так понимаю, ты получила моё послание.
Её улыбка могла бы соперничать с солнцем.
— Пришлось пересмотреть видео несколько раз, но затем как щёлкнуло.
Запрокидываю голову.
— Чудесный вид.
— Лучший на свете. — Между нами повисает неловкая тишина. Сиенна внезапно выпаливает: — Слышала про твоего отца. Сожалею.
— Спасибо.
Сиенна подходит ближе, колеблется, но затем протягивает ко мне руки.
— Прости меня, — шепчет она.
До меня не сразу доходит осознание того, что она снова в моих объятиях. Я мечтал об этом с того самого дня, как покинул её в пустыне. Мои руки обнимают её за спиной, притягивают ближе.
— За что? — шепчу в её волосы. Они пахнут лимонами и дымом от костра.
Она отклоняется назад.
— За всё. За то, что случилось в пустыне. Я должна была рассказать тебе о своих чувствах, но… не смогла.
Мне хочется спросить её почему, но наружу рвётся куда более важный вопрос:
— Вы с ним… теперь вместе?
Сиенна оглядывается на Трея, который мирно спит через несколько рядов от нас.
— Мы пытаемся вернуться к тому, что было раньше. До всей этой истории с амнезией.
— Понятно.
Опускаю руки, отступая на шаг назад. Сердце болит, когда я стою так близко к Сиенне, зная, что она не моя.
— Прости, — повторяет она, обхватывая себя руками, будто пытаясь согреться.
Как бы я ни хотел, но злиться не получается. Она выглядит такой подавленной. Одежда на ней висит — явный признак того, сколько веса она потеряла в заключении. Щёки впалые, взгляд загнанный. Она совсем не похожа на ту решительную девчонку, которую я встретил на крыше Мегасферы несколько месяцев назад. Всё, через что она прошла, сказалось на её внешнем виде.
Мне больно видеть её такой.
— Тебе не за что извиняться. Что есть, то есть. — Мой голос звучит резче, чем хотелось бы.
Сиенна кивает и раскачивается немного с носка на пятку, руки всё ещё обхватывают рёбра. После небольшой паузы она спрашивает:
— Ты же не веришь, что это был сердечный приступ?
Я немного подвисаю от резкой смены темы.
— Нет, не верю.
— Его убили.
— Я тоже так считаю. Я нашёл это в его кабинете. — Достаю из кармана записку с угрозой, разворачиваю её и протягиваю Сиенне. — Он умер через два дня.
Сиенна прочитывает записку, беззвучно шевеля губами.
— Это не совпадение, — произносит она, возвращая записку мне. — Тебе известно, от кого это?
— Пока нет. Мне нужна ваша помочь, чтобы выяснить. А ещё сегодня…
Замолкаю, засомневавшись, стоит ли ей рассказывать о преследовавшем меня внедорожнике.
— Что?
— Да так, ничего.
— Ну же, Зейн. Ты же знаешь, что мне можно доверять. Если тебе нужна моя помощь, выкладывай всё.