– Сахар или сливки?
– Я пью черный, – ответил Улисс, стараясь говорить спокойно, хотя его худшие опасения начали подтверждаться.
Велвет протянула ему одну из кружек, выдвинула стул и села.
Улисс тоже взял стул и сел напротив нее. Юсфул лег у ног Улисса, не спуская с него глаз.
– Ты не умеешь обращаться с животными, – заметила Велвет с кислой улыбкой. – Некоторые считают, что они лучшие знатоки человеческой души, чем мы, люди.
– Возможно.
Выражение лица Велвет смягчилось.
– Я хочу поблагодарить тебя за цветы, которые ты прислал на похороны. Рио всегда любил сирень.
– Я был очень опечален, когда услышал о том, что произошло. Рио был замечательным человеком.
В первый раз Велвет посмотрела ему прямо в глаза:
– Ты это понял только теперь?
Улисс не дрогнув встретил ее суровый взгляд:
– Я многое понял, Велвет. Я столько раз вел себя как настоящий дурак, что не знаю, с чего начать.
Она прищурила глаза:
– Можешь начать, с чего хочешь.
Улисс не осуждал Велвет за то, что она жаждала его крови. У нее не было особых причин проявлять к нему снисходительность.
– Я был тупым и самодовольным болваном, особенно в том, что касалось вашей семьи. Я позволил своим сомнениям и страхам править своей жизнью. Сожалею, что не пришел в себя раньше, чтобы извиниться перед Рио.
Улисс испугался самого себя, потому что смотрел на Велвет сквозь пелену слез.
Она вытащила из кармана платок и протянула ему:
– Я воображала, что твои слова не смогут меня удивить. Но я ошибалась и теперь не знаю, что сказать.
– Вы и не должны ничего говорить. Вы и Рио – два самых прекрасных человека, которых я встречал в жизни. И у вас замечательная дочь. – Его голос сорвался.
– О чем ты, Улисс? Чего ради ты пришел?
Внезапно он понял, что должен сказать всю правду. Если он надеялся завоевать Райну, то должен склонить на свою сторону мать.
Он рассказал ей все, что случилось в Остине, начиная с того момента, когда понял, что любит Райну, и до сцены на балу.
– Я здесь для того, чтобы просить вашего разрешения ухаживать за Райной, – заключил он свою речь.
Велвет вздрогнула, как олень от звука ружейного выстрела.
– Для чего? – переспросила она.
– Я хочу получить ваше разрешение ухаживать за Райной.
– После всего, что случилось? Кроме того, я считала, что ты ухаживаешь за Алицией.
– Я к ней очень привязан. И все же я никогда не говорил и не делал ничего такого, чтобы дать ей основания для ненужных мыслей.
Велвет выпрямилась на своем стуле:
– Даже если и так, то за моей дочерью ухаживает Террилл.
В горле Улисса уже застряли слова отрицания. Он почти видел, как эти слова срываются с его губ, слышал, как рассказывает Велвет о том, что Алиция и Террилл безумно влюблены друг в друга. Однако это было неуместно.
– Я не хочу говорить о Террилле. Я могу говорить только о себе. Я люблю вашу дочь так, как никого никогда не любил. Мне ужасно стыдно, что я в прошлом так гнусно обращался с ней. Думаю, вы знаете причины, но все они не извиняют моего поведения. Мне хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь, стараясь заслужить прощение Райны и ваше.
– Ты шутишь или пьян? – взорвалась Велвет.
– Нет!
– Тогда к чему ты клонишь?
– Речь идет о любви, Велвет, о такой же любви, что связывала вас и Рио. Когда ты хочешь провести все оставшиеся тебе дни с одной женщиной, иметь от нее детей, вместе стареть, вместе радоваться и печалиться и жить друг для друга.
У Велвет от удивления приоткрылся рот. Она не могла заставить свои губы сомкнуться даже усилием воли.
Никогда в жизни она не слышала таких речей ни от одного мужчины. Наконец-то мальчик стал мужчиной, подумала она со вздохом. Будь она помоложе…
Она прогнала эту мысль и постаралась думать о внуках и том, как будет качать их на коленях.
– В конце концов ты же сын Илке, – сказала Велвет, проглотив комок в горле.
Улисс улыбнулся.
– Я привык считать вас второй матерью. Мне бы хотелось, чтобы эти времена вернулись.
– А ты не думаешь, что лучше считать меня тещей? В его глазах вспыхнула искра надежды.
– Это тоже неплохо.
– Могу я что-нибудь сделать, что не позволит тебе ухаживать за моей дочерью?
– Нет, черт возьми, если, конечно, вы не пожелаете меня застрелить.
Это достойный ответ, решила Велвет.
– Ну что же! Можешь попытаться. Но Райна не в лучшем настроении и не готова тебя простить.
– А вы, Велвет? Мне потребуется ваша помощь.
– Возможно, я просто сентиментальная старая карга. Но ты перетянул меня на свою сторону. С моей дочерью тебе будет потруднее. В ней есть одна черта – беспредельное упрямство.
– Интересно знать, от кого это у нее? – спросил Улисс с тихим смехом.
Боже, да он просто прекрасен, когда в его глазах сияет чувство!
– Если тебе нужно мое разрешение, чтобы ухаживать за Райной, считай, что ты его получил.
– Я не буду в обиде, если вы замолвите за меня словечко. Я думаю, для Террилла вы бы это сделали.
– Ты и сам умеешь вести дела, сынок, – ответила Велвет, допивая кофе и ставя чашку в мойку. Со дня похорон Рио она чувствовала себя полумертвой. А Райна была в еще худшем состоянии. Обе просто жили изо дня в день, не желая строить планы на будущее и не задумываясь, куда приведет выбранный наугад путь.
Теперь у Велвет была цель. Остальное – дело Улисса.
Улисс покинул дом де Варгасов в гораздо лучшем состоянии духа, чем прибыл туда. Кофе взбодрил его, а дружеское отношение Велвет согрело его душу. Как и ее дочь, Велвет была замечательной женщиной.
Патрик, Шарлотта и Алиция ждали на веранде. Все трое выглядели вместе так хорошо, что Улисс почувствовал легкий укол в сердце. Ведь только он знал, что они никогда не станут одной семьей.
Улисс надеялся, что ему удастся остаться наедине с Патриком, чтобы все ему рассказать. Но в планы Шарлотты не входил интимный разговор отца с сыном.
В гостиной уже было приготовленное ею шампанское в ведерке со льдом. После того как были произнесены тосты в честь принятия законопроекта о железных дорогах, Шарлотта и Алиция прочно уселись в гостиной. Алиция хотела узнать, виделся ли Улисс с Терриллом в последнее время, потом начала задавать ему вопросы о друзьях, которыми она обзавелась в Остине.
Шарлотта представила подробный отчет о покупках, сделанных ею для меблировки нового крыла, особенно много она рассказывала об убранстве спальни, будто хотела, чтобы Улисс вселился туда, как только она будет обставлена.
Патрик делился с ним планами покупки и доставки Набоба. Во время путешествия морем из Лондона в Нью-Йорк его должен сопровождать специалист-скотовод из Гленхэйвена, чтобы приглядывать за животным во время карантина. Прибытие Набоба ожидалось в середине августа.
Беседа тянулась и тянулась, пока золотистый день не начал медленно тонуть в вечерних сумерках. Шарлотта и Алиция наконец извинились и ушли спать.
– Я тоже пойду, – сказал Патрик, поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Без бригадира мне приходится работать за двоих.
– Я останавливался по дороге домой поговорить с Велвет, – сказал Улисс.
– Она отважная женщина. Ты выразил ей свои соболезнования?
– Да, но я выразил и кое-что еще. Задержись ненадолго, я хочу поговорить с тобой.
Патрик вернулся на софу:
– Твои слова звучат мрачно. У тебя неприятности? Райна говорила Алиции, что тебе угрожали.
Так, значит, Райна прочла его письмо!
– У меня действительно неприятности, но совсем не такие, как ты думаешь. Я влюблен.
– Действительно неприятно. Когда ты собираешься сделать предложение Алиции?
– Никогда. Я вообще не собираюсь делать ей предложения. Я влюблен в Райну.
Боже, каким облегчением было говорить правду! Улисс надеялся, что не слишком разочаровал отца. Морщинка прорезала лоб Патрика.
– А я-то думал, ты влюблен в Алицию.
– Это ты вообразил, что я влюблен в Алицию, а я не мог заставить себя сказать правду.
– Я очень привязался к Алиции. Но еще больше я привязан к Райне. Было время, когда Рио, Велвет, твоя мать и я надеялись, что вы поженитесь.
– Я не знал об этом.
– Мы впервые заговорили об этом, когда родилась Райна. И надеялись, что когда-нибудь это произойдет. Так ты уже поговорил с Велвет?
Несколько минут ушло у Улисса на то, чтобы подробно рассказать о своей встрече с Велвет, потом он перешел к описанию сцены на балу.
– Поэтому, – заключил свой рассказ Улисс, – что бы я ни сказал и ни сделал, это не произведет впечатления на Райну.
– Было время, когда я думал то же самое о твоей матери. Она отказывалась меня слушать.
– Как же тебе удалось переубедить ее?
– Помнишь о моей перестрелке с Детвейлерами? Я напал на них из-за того, что они причинили горе твоей матери. После того как я получил пулю, она наконец поверила, что я и вправду люблю ее. – Патрик улыбнулся. – А потом я ее соблазнил.
– Так ты хочешь сказать, что мне следует соблазнить Райну?
Патрик понизил голос:
– Большинство мужчин могут сказать своим телом больше, чем словами. Черт возьми, я предоставляю тебе самому разработать операцию. Запомни одно: в любви и на войне любые средства хороши.
Улисс готов был отдать все, чем обладал, доброе имя и земное достояние, чтобы последовать совету отца. Но он опасался, что Райна и близко его к себе не подпустит.
– Я прожил все эти годы в уверенности, что я лучше Райны. Я не хотел ее любить. Зная о прошлом Велвет, я считал, что Райна не достойна быть женой политика. Я убеждал себя, что ее манера одеваться и вести себя – большое препятствие. Когда она явилась в Остин с сундуком, полным модных тряпок, и мои друзья приняли ее, я тоже принял ее.
– Эх, сынок, большинство мужчин уверяют себя в том, что они лучше своих женщин – умнее, сильнее, способнее. Это гораздо легче, чем признать правду.
– А в чем правда?
– Правда в том, что именно женщины облагораживают нас, прививают нам хорошие манеры и в мелочах, и в серьезных делах. Именно женщины открывают нам значение таких слов, как красота, нежность и верность. Конечно, они лучше нас, – сказал Патрик с чувством. Потом хмыкнул: – Хочу дать тебе последний совет. Если ты исчерпаешь все средства и ничего не добьешься от Райны, можешь попытаться упасть к ее ногам. Нет более убедительного зрелища, чем мужчина, стоящий на коленях перед женщиной.