Кот потёрся своей лобастой головой о её колено и выбежал вон.
А Игрэйн и Печальный рыцарь зашагали через большой пустой зал к порталу, ведущему наружу. Во дворе крепости было темно. Свет заходящего солнца едва попадал за высокие стены. Печальный рыцарь вышел на наружную лестницу и повернулся к Игрэйн.
– Мне горько, благородная Игрэйн, что вы станете оруженосцем рыцаря, лишённого чести, – тихо сказал он, – в поединке, который, пожалуй, проигран уже сейчас.
– Вы не можете этого знать, – ответила Игрэйн. – Вы трижды проиграли бой из-за того, что пика противника была заколдована. Сегодня всё иначе. Вот увидите!
Когда они спустились по ступеням вниз, обе свиньи высунули свои пятачки из окна башни.
– Удачи, дитя моё! – воскликнула прекрасная Мелисанда. – А наша ванна преображения уже готова.
– Если всё пойдёт по плану, – крикнул сэр Ламорак, – то к твоему возвращению мы уже вернём себе прежний облик. Нам понадобится один час. Как думаете, удастся вам так долго удерживать внимание Осмунда, благородный рыцарь?
Печальный рыцарь отвесил низкий поклон:
– Я сделаю для этого всё, что в моих силах.
– Они там, за рвом, тоже готовы! – крикнул Альберт с крепостной стены. – Железный Ёж уже садится на коня. Поторопитесь! Идите через туннель.
– Ну, идёмте, – сказал Печальный рыцарь Игрэйн.
– Обещай мне, что ты не будешь опять слишком легкомысленной, дитя моё! – крикнула с башни Мелисанда.
– И оставь свою горячую голову здесь, с собой возьми холодную! – дал последнее наставление Альберт.
Бертрам лишь помахал рукой. От волнения он не мог произнести ни слова.
– До скорого! – крикнула Игрэйн.
Она ещё раз крепко прижала к себе Сизифа, хотя он этого не любил. Потом зажала пики под мышкой и скользнула ко входу в туннель. Печальный рыцарь отодвинул в сторону каменную плиту и полез в тёмную дыру. Игрэйн, прежде чем последовать за ним, в последний раз оглянулась.
– Счастливо оставаться, Сизиф, – сказала она коту, который тревожно наблюдал за происходящим с края колодца.
Потом она сунула пики в проход и скрылась вслед за рыцарем в потайном туннеле своего прадеда.
Битва рыцарей
Когда Игрэйн и Печальный рыцарь выбрались из пасти каменного льва наружу, фанфары в лагере Осмунда уже возвещали предстоящую битву. Печальный рыцарь тихонько свистнул, и из-за деревьев показалась серая кобыла, как будто всё это время так и поджидала его там. Она была не одна, а с Ланселотом. У того грива была увешана репейными колючками, блестящая шкура кое-где измазана в грязи, но вид при этом у коня был счастливый. Ланселот приветствовал свою хозяйку, ткнув её головой.
Игрэйн нежно погладила его морду и вскочила верхом.
– Сейчас будет интересно, – шепнула она ему. – Надеюсь лишь, что тебя никто не опознает.
Вокруг турнирной площадки горели факелы, хотя ещё только смеркалось. Люди Осмунда расступились перед ними коридором, когда они доскакали до лагеря. Осмунд уже восседал в своём кресле на помосте, возведённом специально для него, в окружении слуг и нескольких рыцарей, а Рован Бездушный ждал в середине огороженной площадки. Его конь был взнуздан и облачён как для большого турнира, а собственный шлем Рована украшал пучок красных перьев.
– Ах, вы опять воспользовались чёрным ходом! – крикнул он навстречу Печальному рыцарю, который вместе с Игрэйн скакал к площадке.
– А вы думали, мы опустим подъёмный мост, чтобы Осмунд Алчный смог без боя взять Бибернель? – В недоумении приподняв бровь, Печальный рыцарь остановил свою лошадь прямо у помоста Осмунда и посмотрел на него снизу вверх. – Вы помните, какое слово дали, Осмунд? Каждый из ваших солдат – мой свидетель. Если ваш рыцарь будет повержен – снимете осаду. Кто не держит слова, тот теряет честь.
Осмунд скрестил на груди руки.
– Мой рыцарь не будет повержен, – запальчиво ответил он. – А теперь довольно разговоров, переходите к делу.
Не говоря больше ни слова, Печальный рыцарь поскакал на своё место. Там не было установлено ни герба, ни знамени, место для начала разгона обозначалось лишь воткнутым в землю копьём. Игрэйн сунула руку за пояс и достала оттуда тонкий свёрток.
– Я знаю, вы отказались от вашего герба из-за потерянной чести, – тихо сказала она. – Но я прихватила с собой знамя моего прадеда, оно реяло над его шатром на каждом турнире. Можно я привяжу его к копью?
Печальный рыцарь улыбнулся.
– Делай то, без чего не можешь обойтись, оруженосец, – тихо ответил он.
Тут Игрэйн развернула знамя Пелея фон Бибернеля. За все прошедшие годы оно покрылось пятнами, и Альберту пришлось своим колдовством заращивать дырки, проеденные молью, но знамя всё ещё было прекрасно. На нём был изображён бобр, сидящий на золотой книге, а древесный ствол рядом с ним обвивала змея. Игрэйн привязала знамя золотым шнуром к копью, воткнутому в землю, и затем подогнала своего коня к лошади Печального рыцаря.
– Ну что ж… – пробормотал он, опустил забрало и выпрямился в седле.
– Кто твой оруженосец? – крикнул ему Рован Бездушный. – Никак эта маленькая мерзавка? Я мог бы закрыть глаза на то, что она верхом на коне, чего оруженосцу не полагается. И то, что она в доспехах, мне тоже не мешает. Но с каких это пор позволено, чтобы девчонка служила оруженосцем? Я полагаю, вы должны придерживаться правил, вечно печальный и вечно воздыхающий рыцарь!
Гневным рывком Печальный рыцарь поднял своё забрало.
– Вы очень хорошо знаете, какие правила для меня важны! – крикнул он через всю турнирную площадку. – Это правила чести: защищайте слабых; никогда не желайте себе того, что принадлежит другому; используйте силу и владение оружием только в честном поединке; никогда не нарушайте данного вами слова; не стремитесь к власти ради власти. Вот правила рыцаря! А кто их выполняет, будь то мужчина или девушка, достоин чести. Девушка, которая меня сопровождает, точно заслуживает больше чести, чем вы или ваш разбойничий господин.
Рован Бездушный насмешливо скривил своё бледное лицо.
– Я не оруженосец, чтобы вы преподавали мне правила рыцарства. Если маленькая мерзавка хочет поиграть в вашего оруженосца, то на здоровье. – Он опустил забрало. – А теперь я хочу только одного: сражаться.
Не говоря больше ни слова, Рован, пришпорив коня, поскакал к оруженосцам и выхватил у одного из рук свою пику.
Ненависть к Колючему тяжёлым камнем лежала на сердце Игрэйн. Дрожащими руками она протянула Печальному рыцарю первую пику.
– Вы дали мне слово, Игрэйн Бесстрашная, – тихо сказал он ей. – Вы остаётесь спокойны и хладнокровны, где бы ни находились и что бы ни происходило.
– Да-да, ладно, – шепнула Игрэйн и огляделась по сторонам.
Вокруг огороженной турнирной площадки теснились солдаты Осмунда, а дальше, между зубцами крепости, она увидела Альберта и Бертрама. Оба издали казались крошечными – и бесконечно далёкими. И вдруг, на одно мгновение, Игрэйн охватил страх, что она больше никогда не вернётся в Бибернель, такой ветхой и маленькой выглядела сейчас крепость позади солдат. Каменные львы понурили головы на своих выступах, а каменные рожи на стене закрыли глаза и храпели так громко, что Игрэйн слышала храп даже в шлеме. Однако Осмунд, судя по всему, и впрямь ничего этого не замечал. Всё его внимание было устремлено на поле битвы, как и планировал Печальный рыцарь.
По знаку Осмунда четверо слуг подняли трубы и дали сигнал к первому туру.
Рован Бездушный и Печальный рыцарь зажали пики под мышкой, в последний раз поправили свою посадку в седле и пришпорили фыркающих коней. По пыльной турнирной площадке галопом неслись друг на друга два противника. Бряцали их доспехи, кони хрипели под тяжестью рыцарей, закованных в железо. Красным огнём трепетало оперение на шлеме Колючего рыцаря. Когда острия их пик были на расстоянии одного прыжка коня, Игрэйн перестала дышать, а Осмунд в своём кресле так и подался вперёд.
С ужасным лязгом копьё Рована ударило по доспехам Печального рыцаря. Но и тот задел своего противника, попав аккурат между шипами его доспехов. Оба рыцаря пошатнулись в седле, но смогли удержаться. Бездушный в ярости отшвырнул в пыль расколовшуюся пику, даже не доскакав до исходной позиции. Один из его оруженосцев быстро выбежал на площадку, чтобы унести негодную пику. Печальный же рыцарь свою – тоже треснувшую – довёз до Игрэйн сам. Она с испугом услышала, как тяжело тот дышит.
– Вы ранены? – с беспокойством спросила она.
Но рыцарь отрицательно помотал головой:
– Нет. И это удивительно для Бездушного, ведь обычно он вышибает меня из седла первым же ударом.
Рован Бездушный тоже вернулся на свою сторону площадки. Он кричал на оруженосцев, пинал их железным сапогом и отшвыривал каждую пику, которую они ему подавали.
– Видимо, ищет пику с зелёным свечением, – прошептала Игрэйн Печальному рыцарю.
Тот сидел на своей кобыле неподвижно, с поднятым забралом и наблюдал за яростью своего противника. Игрэйн сунула ему в руку второе копьё.
Осмунд тревожно поглядывал в сторону своего начальника крепости. В конце концов Рован Бездушный вырвал из рук одного оруженосца пику, недовольно осмотрел её и зажал под локтем. Гневно опустил забрало и погнал коня к месту начала разгона.
Солнце медленно садилось за лес. Стемнело, но свет факелов ярко освещал пустую площадку между палаточным лагерем и крепостью. Наверху, на крепостной стене, Альберт созвал стайку светлячков, и они теперь освещали зубцы. Из окна башни падал зелёный свет.
И снова слуги Осмунда протрубили сигнал к схватке. И во второй раз рыцари погнали своих коней друг на друга. Железные наконечники их пик покачивались, нацеливаясь в грудь надвигающегося рыцаря. Снова Рован Бездушный первым задел своего противника, однако его пика лишь скользнула по железным латам на плече Печального рыцаря. Тот же ударил остриём своего копья прямо в грудь Рована. Удар был сокрушительный! Но Рован, хоть и зашатался в седле, ухватился за гриву своего коня, и это спасло его от падения.