Эдрик задает стремительный темп, проходя через извилистые недра своего безупречного замка. В детстве эти закрученные коридоры дразнили его, заманивая принца в запутанную петлю с каждым новым поворотом. Даже теперь это мучительно напоминает ему лабиринт его собственного разума — как любое слово, попавшее внутрь через подвижные врата, его взгляд, неизбежно сталкивается с каменной стеной, прежде чем рассыпаться в хаотичный набор слогов… или, точнее, в то, что его отец называл «позорным отсутствием компетентности».
Но его отца больше нет, осталась лишь память о всхлипывающем мальчике, которому с трудом давалось чтение.
Начищенные туфли Эдрика быстро ступают мимо слуг, которые трудятся над ними каждый вечер, и ноги уверенно ведут его по замку.
Действительно, далекое воспоминание.
Прошло много времени с тех пор, как он «избавил» сына от этой «позорной болезни», прежде чем Лэндан Эйзер наконец встретил свой конец, хотя смерть его, к сожалению, была куда приятнее, чем жестокий путь Эдрика к грамотности. Его душа мирно покинула хилое тело, в котором она обитала, и это казалось слишком простой смертью для столь сурового человека. Но теперь, когда королевство находится у него на ладони, Эдрик с теплотой вспоминает то плодотворное время, проведенное с отцом, чувствуя растущую благодарность к человеку, который подтолкнул его к власти.
Жестокость превратила его в короля, тогда как доброта только искалечила бы его.
Корона скрутилась вокруг головы, зарываясь в светлые пряди волос, как сонная дворняжка. Каждый зияющий коридор залит медовыми лучами заката, которые словно замедляют его шаг, прилипая к ботинкам. Но король проходит мимо каждой растекающейся лужи света. Потому что мало что в этой жизни Эдрик любит больше, чем власть — а он движется прямо к ней.
Королеву редко можно увидеть за пределами ее покоев на таком позднем сроке беременности. Тем не менее, Айрис была спрятана задолго до того, как в ее утробе появился запасной ребенок. Любовь и паранойя прекрасно уживаются, постоянно сливаясь в удушающую защиту.
Эдрик останавливается перед знакомой деревянной преградой, что разделяет их. Часто он чувствует, что этот момент — как конец лабиринта, по которому он блуждал с детства. Здесь нет дразнящего замка или запутанного разума. Все исчезает у ее ног.
Требуется четыре удара трепещущего сердца короля, чтобы дверь распахнулась.
Айрис всегда была из тех красавиц, которых можно только невнятно описать как «захватывающих дух». Как потомок израмской королевы, она унаследовала их загорелую веснушчатую кожу и яркие глаза. И все же Айрис Мойра никогда не ступала на каменистую почву приморского королевства.
Более века назад семейная вражда расколола королевскую семью Израма, вынудив нескольких предков Айрис, чьи притязания на трон были столь же слабы, как и их отношения с правящей королевой — переселиться в Илию. Прошло всего несколько лет, прежде чем распространилась Чума, изолировавшая королевство и подарившая потомкам этих враждующих членов королевской семьи больше власти, чем они когда-либо могли бы обрести с короной на голове.
Эдрик, с его жаждой власти, женился на женщине, стоявшей перед ним, почти через десять лет после Чистки. Поскольку вся Элита сосредоточена в Илии, ни одной бессильной принцессе за границей не будет позволено еще больше запятнать королевский род. Но сочетание королевской крови Айрис и редких способностей было достаточно шокирующим, чтобы в конце концов побудить его остепениться.
Айрис была ослепительной, как море, словно ее кожу окунали в соленую воду до тех пор, пока она не заблестела. Эдрик с улыбкой говорит ей об этом, тем самым вызывая теплый румянец на ее скулах. Эти золотистые волосы каскадом струятся по ее телу и по большому выпуклому животу, подобно воде, прокладывающей дорожку вокруг камня. Она нежно притягивает короля к себе, с протяжным вздохом прижимаясь мягкими губами к его губам.
Вырвавшись из пленительных объятий своей жены, Эдрик неохотно оглядывает комнату.
— Ты снова распустила слуг?
Айрис опускает изящную руку себе на живот.
— Я в порядке, Эд. Им не обязательно кружить вокруг меня каждую секунду.
— Айрис… — Эдрик гладит ткань, покрывающую ее округлый живот. — Ты же знаешь, что они нужны ради твоей безопасности. Этот ребенок родится со дня на день, и для твоей защиты…
Король замолкает, потому что узнает выражение ее лица. Айрис мягкая душой и телом, но ее взгляд таковым не бывает.
— Что? — настаивает Эдрик, видя, как сужаются ее яркие синие глаза.
Она делает вдох — тот самый, что звучит, как любовь к кому-то несмотря ни на что.
— Ты только и делаешь, что защищаешь меня. И, конечно, я благодарна за это, но… — Айрис поднимает руку, охватывая одним жестом все королевство. — Но прошло уже много лет с тех пор, как народ слышал обо мне. Видел меня. Для них я, возможно, умерла вскоре после рождения Китта.
— И я предпочел бы, чтобы они так думали, — медленно произносит король, — вместо того, чтобы попытаться использовать тебя против меня. Я не хочу, чтобы разъяренный Обычный подвергал тебя опасности, чтобы причинить мне боль.
Айрис неторопливо ступает по ковру, и подол ее свободной ночной рубашки скользит за ней следом по зеленой поверхности.
— Чистка была более десяти лет назад. Твоя паранойя не может держать меня здесь вечно. — Она берет его лицо в ладони, согревая своим присутствием. — За пять лет нашего брака я только и делала, что пряталась.
Эдрик проводит рукой по затылку — привычка, которой его заразил отец. Словно каждый укол раздражения накапливается под кожей, подрывая его рассудок.
Обычные остаются в его королевстве назло, прячась до тех пор, пока их нарастающий гнев не толкнет на последний акт насилия. В конце концов, они все умирают, как это всегда бывает со слабыми. Но дело в самом сопротивлении, — в постоянном беспокойстве о том, что его королева может попасть под перекрестный огонь.
— Скоро, — вздыхает король. Он берет мягкие руки Айрис в свои. — Я скоро освобожу тебя из этих стен. Как только я избавлюсь от этих оставшихся Обычных, вы будете в безопасности. Это ошибка, которую я исправляю. И Элитные так же жаждут избавиться от них.
Нежная королева долго обдумывает его слова.
— Хорошо. Потому что я очень хочу показать нашего ребенка королевству. — Она перемещает его руку на округлый живот. — Замок, может быть, и хорош в сокрытии секретов, но я…
— Не такая, — заканчивает за нее Эдрик, зная жену лучше, чем кого-либо. — Знаю, Ри.
— Но несмотря ни на что, я люблю тебя. — Произнося это, она рисует круг над бьющимся сердцем короля, как делала это много раз до этого.
— Спасибо Чуме за это, — искренне отвечает Эдрик.
Мягкий смех Айрис переходит в шипение, когда она хватается за живот. Король вздрагивает при виде боли своей жены, внезапно превращаясь из стойкого монарха в обеспокоенного супруга. Обняв ее за талию, он ведет свою стонущую королеву на кровать. Только после того, как уложив Айрис, устроив ее ноги и подложив подушку за спину, Эдрик позволяет себе длинный вздох.
— С тобой все в порядке? — Вопрос пронизан его собственным страхом за нее.
— Да, со мной все будет в порядке. — Пот блестит на ее лбу. — Просто схватки, дорогой.
Король кивает, пытаясь избавиться от затаенного страха. Его отец всегда ненавидел, когда он показывал слабость — а Айрис как раз и есть та слабость. Прочищая горло и разглаживая морщинку между бровями, Эдрик опускает взгляд на прикроватный столик. Там стоит ее любимая шкатулка для драгоценностей, наполненная всеми желанными украшениями королевы. Айрис питает страсть к красоте, и, несмотря на свое заточение в замке, она никогда не упускала возможности блеснуть даже в самых унылых залах.
Но не эта нетронутая шкатулка привлекает внимание короля. Нет, это розовая роза, мирно раскинувшаяся на деревянной крышке, и прилагаемый к ней сложенный лист пергамента.
Айрис замечает каждую эмоцию, пробегающую по лицу ее мужа. Сначала интерес. Потом любопытство. За ними следует череда более зловещих чувств: подозрение. Беспокойство. Ревность.
— Подарок от одной из служанок, — отвечает королева беспечно, хотя вопроса не прозвучало. — Я редко бываю в саду, вот она и решила принести его ко мне.
Обхватив одной рукой живот, Айрис другой засовывает подарок под крышку шкатулки с драгоценностями. Она так просто прячет цветок в деревянной коробке, что Эдрик не подумает о нем больше ни разу. Вместо этого он будет двигаться дальше — к финалу, что начинается в этот самый момент.
И когда Айрис вскрикивает от боли, и влага растекается по простыням под ней — конец для Эдрика Эйзера совсем близок. По крайней мере, для той ускользающей капли тепла в нем.
Глава десятая
Пэйдин
Я сижу неподвижно у камина, окруженная его жаром.
Кровь на моем платье и руках почти высохла, как и слезы, что текли по лицу. Теперь во мне нет ничего, кроме медленно закипающей ярости, пока я молча сижу в этом кабинете.
Приглушенные голоса доносятся из-за приоткрытой двери, отвлекая меня от созерцания пляшущего пламени.
— Где она? — я выпрямляюсь при звуке этого голоса. — Я хочу ее увидеть. Я не мог этого сделать с тех пор, как…
Быстро поднимаюсь, спотыкаясь о ноги. И в следующий миг уже стою прямо перед дверью, обрывая его слова одним лишь своим видом.
Улыбка, появляющаяся на его губах, печальна и полна извинений, но в то же время напоминает вздох облегчения.
Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь в объятия Калума. Он крепко обнимает меня, бережно убаюкивая.
— И я рад тебя видеть, — шепчет он мне в волосы, и я невольно улыбаюсь, уткнувшись в его плечо.
Я отстраняюсь, оглядывая его. Его светлые глаза блестят, пристально исследуя мои, будто стремясь проникнуть в самую суть моего разума. Эта теория подтверждается только тогда, когда он медленно кивает, его светлые волосы кажутся тусклыми в полумраке.