Слова, которые я шепчу, тонут в гуле толпы, но они и не предназначены ни для чьих ушей, кроме моих собственных:
— За то, чтобы прожить достаточно долго и увидеть объединенную Илию.
Я подношу бокал к губам и делаю глоток вместе со всеми. Щекочущие и сладкие пузырьки с шипением проникают в мое горло.
Жизнь на танцполе возобновляется, пока мы спускаемся по лестнице с изумрудной обивкой, ведущей к мраморному полу. Зажигательная музыка сопровождает каждый мой шаг, а рука Китта служит якорем, удерживающим меня от падения с лестницы.
Когда мои каблуки ударяются о пол, меня мгновенно окружает рой тел. Не из-за меня, конечно, все внимание устремлено к ухмыляющемуся королю. Женщины всех возрастов стекаются к нему, щебеча Чума знает о чем и хлопая ресницами. Меня тут же оттесняют, оставляя наедине с бокалом шампанского, пока Китт развлекает свою свиту.
Раздражение быстро проступает на моем лице, опаляя щеки. Меня злит не то, что женщины стремятся понравиться моему суженому, а то, что они делают это прямо у меня перед глазами — так, словно меня тут нет. С этой мыслью я начинаю пробиваться сквозь толпу, чтобы потребовать то, что принадлежит мне. Не из ревности, а из чувства власти, которую мне явно необходимо продемонстрировать.
Я тянусь к Китту, переплетая свою руку с его.
— Пойдем танцевать. Я хочу танцевать.
Женщины тут же оседают от моих слов, а Китт удивляется не меньше них.
— Правда хочешь?
Я одариваю его лучезарной улыбкой, как будто она сможет исправить отношения, которые я собственноручно разрушила.
— Мы ведь помолвлены, да? Будет правильно, если мы станцуем для двора.
Китт задумывается на секунду, но потом решает, что у него нет выбора. В безмолвном согласии мы направляемся к танцевальной площадке. Я залпом допиваю остатки шампанского и ставлю пустой бокал на поднос стоящего рядом слуги. В животе разливается тепло от алкоголя. Когда я оборачиваюсь, чтобы улыбнуться королю, которого веду c собой, мой взгляд задерживается на знакомом отблеске фиолетового.
Китт едва не врезается в меня от того, как резко я останавливаюсь.
При виде этих сиреневых волос во мне закипает более жгучая эмоция, нежели ярость. Губы Китта шевелятся, но я не слышу ни единого слова, потому что стою на краю танцпола и смотрю прямо на убийцу Адины. Будто я снова в центре той ямы, держу ее израненное тело, а мой взгляд прикован к убийце, также как и сейчас.
Мои ноги внезапно начинают двигаться. Я протискиваюсь сквозь толпу и покачивающиеся пары, не заботясь о том, что нарушаю их танец. С каждым шагом черты ее лица становятся все отчетливее. Длинные сиреневые волосы, стянутые в ту же самую прическу, что была на последнем Испытании в Чаше. Карие глаза, видевшие, как ветка пронзила грудь Адины. Накрашенные губы, скривившиеся в улыбке, когда она направила удар одной убийственной мыслью.
И я собираюсь разорвать ее на части за это.
Я почти добираюсь до Блэр, когда ее взгляд, наконец, останавливается на мне. И я улыбаюсь, потому что ее глаза расширяются от эмоции, которая вполне может быть страхом.
Я бросаюсь вперед, оскалив зубы и вытянув руки.
И тут же чьи-то ладони обвивают мою талию, оттаскивая назад.
Я издаю крик разочарования, вырываясь из знакомого захвата. Губы Кая оказываются у моего уха, прежде чем мои ноги касаются пола.
— Тихо, Пэй. Тебе нужно успокоиться.
Я впиваюсь ногтями в его руки, гнев застилает мне глаза. Только когда другая фигура закрывает мне обзор на Блэр, я замираю. Передо мной маячит лицо Ленни, освобожденное от привычной маски Гвардейца. Без нее я вижу, как тревога проступает в его чертах, как хмурится брови.
— Пэйдин, ты не можешь ее тронуть, хорошо? — В его голосе слышны и мольба, и приказ. — Это того не стоит. Ты почти королева. Подумай, что будет, если ты попытаешься убить дочь генерала на глазах у всего двора?
Объятие Кая ослабевает, и я тяжело дышу, глядя на Ленни.
— Оно того не стоит, — повторяет он мягко. — Пожалуйста. Не заставляй меня вставать между вами. Потому что я встану, если придется.
От его слов я ошеломленно отшатываюсь назад и качаю головой. Должно быть, он видит всю боль и ненависть, написанные на моем лице. Потому что его лицо становится таким же измученным… И все же он решает вернуться на свое место рядом с Блэр. Ее карие глаза спокойно ловят мой взгляд — настолько безмятежные, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сорвать этот фасад ударом кулака.
— Держи ее подальше от меня, — приказываю я ровным голосом. — Потому что ты не сможешь остановить меня, Ленни. И ты это знаешь.
Я ухожу, прежде чем на их лицах успевает появиться хоть какая-то реакция. Я слышу за спиной размашистые шаги Кая, который, наверняка, следит за тем, чтобы я «вела себя прилично».
Но это последнее, чего я хочу сегодня вечером.
Я хватаю бокал шампанского с подноса слуги и за считанные секунды выпиваю все содержимое. Затем меняю этот бокал на полный и делаю то же самое. Тепло разливается по телу, окутывая его приятной пеленой.
Это все, что я хочу чувствовать сегодня ночью. Не ярость. Не боль. Не статус будущей королевы. Только это удовлетворение, которое начинает пульсировать во мне.
— Я вообще хочу знать, что ты затеваешь? — вздыхает Кай, нависая надо мной.
Я улыбаюсь и замечаю, как это действует на него. Затем я пихаю свой пустой бокал ему в руку.
— Я собираюсь повеселиться.
Глава двадцать вторая
Кай
Она потеряла туфли.
Это произошло до того, как я прочесал весь бальный зал в их поисках, зная, что Пэйдин этого делать не станет. Учитывая, что она сбросила их с ног, жалуясь на неудобство, я уверен, что она была бы рада никогда их не находить.
А теперь она покачивается в ритме музыки, едва замечая каблуки, висящие на моих пальцах. Я стою прислонившись к колонне и наблюдаю за ней с улыбкой, которая почти не сходила с моих губ весь вечер.
Знакомое серебристое платье облегает тело, чуть заметно развеваясь при каждом движении.
Она завораживает. Каждый смех, каждая улыбка, каждое покачивание бедер. Щеки порозовели под прядями серебристых волос, упавших на лицо. И несмотря на блестящую кожу, Пэйдин не снимает тонкую шаль, накинутую на плечи.
Кажется, я единственный в этом зале, кто знает почему.
Отводя взгляд от места, где под тканью скрывается прощальный «подарок» от отца, я вижу, как она подносит еще один бокал с алкоголем к этим отвлекающим красным губам.
Я отталкиваюсь от колонны, останавливая ее руку, прежде чем жидкость успевает попасть в ее красивое горло.
— Не верится, что я это говорю, но, похоже, мне пора начать тебя ограничивать этой ночью.
Ее брови поднимаются с комичным выражением, каждое движение нарочито преувеличено.
— Тебе? Ограничивать меня? — Она наклоняется ближе, склонив голову ко мне. — Это звучит немного… иронично.
— Поверь мне, дорогая, — вздыхаю я, — я и сам это прекрасно понимаю.
Она машет бокалом в воздухе, проливая шампанское.
— Разве ты не тот, кто любит напиваться на этих скучных вечеринках? — Свободной рукой она тычет мне в грудь. — Потом умоляешь меня потанцевать с тобой. А потом иногда еще и развязываешь шнуровку моего платья.
Я усмехаюсь в ответ на ее лукавую улыбку.
— Ты же знаешь, почему я это делал.
— Да, но вот чего я не знаю, — невинно произносит она, — почему ты перестал?
— Ты… — Я недоверчиво качаю головой, глядя на нее. — Ты сейчас флиртуешь со мной, Грэй?
Она хихикает так, как я никогда раньше не слышал, и я готов умолять, чтобы услышать этот звук снова.
— Я просто размышляю вслух.
Теперь моя очередь наклонить к ней голову.
— В таком случае, я хотел бы услышать, о чем еще ты думаешь.
— Почему ты не пьешь со мной? — парирует она с озорной ухмылкой.
— Кто-то должен за тобой присматривать.
Она делает шаг ближе.
— У меня есть жених.
— И все же… — я поднимаю туфли перед ее лицом. — Именно я несу твои туфли. Хотя, если честно, я начинаю беспокоиться, что ты снимешь следующим.
Пэй смеется громко и искренне. Ее зубы ярко выделяются на фоне красных губ, и я не могу оторвать взгляд от этой ослепительной улыбки.
— Почему? Потому что я не позволю тебе помочь?
Я пожимаю плечами, оглядывая переполненный зал.
— Потому что я не люблю делиться.
Кажется, это на мгновение останавливает ее. По крайней мере, достаточно надолго, чтобы сделать медленный глоток шампанского. Затем ее взгляд падает на сверкающее кольцо, и она отвечает тем же пожатием плеч.
— Ну, у тебя будет уйма времени, чтобы привыкнуть.
Я даже не пьян, но ее слова отрезвляют сильнее пощечины. Потому что я всегда буду делить ее — тайно, в тени ее брака с моим братом. Одна только эта мысль заставляет меня сжать ее забытые туфли и выхватить бокал из ее руки. Одним быстрым движением я выпиваю украденную жидкость, наслаждаясь ее сладостью на своем языке.
— Передумал следить за мной, да? — смеется она, удивленно поднимая брови.
Я подзываю слугу и забираю еще два бокала шампанского с его подноса.
— О, я все равно буду смотреть на тебя, когда напьюсь, дорогая. Именно в этом и заключается проблема.
Беря протянутый бокал, она бросает на меня лукавый взгляд.
— И почему же это проблема?
Я наклоняюсь ближе, шепча:
— Потому что мы должны держаться друг от друга подальше, помнишь? Мне и трезвому с этим трудно справляться.
Что-то в том, как она смотрит на меня, мешает мне мыслить здраво. Эта версия Пэйдин опаснее той, что держала клинок у моего горла. Алкоголь придает ей смелости и развязывает язык, позволяя говорить то, что она обычно скрывает. И, честно говоря, я не знаю, как сдерживаться рядом с Пэйдин, которая сама так отчаянно преследует меня.
Пожалуй, она даже немного пугает меня. Я не привык к этому ощущению.
— В таком случае… — Ее голос звучит лениво, протяжно. Она прижимает пальцы ко дну моего бокала и подносит его к моим губам. Мы не отводим глаз друг от друга, даже когда она наклоняет бокал. — Посмотрим, насколько хороша твоя выдержка, Силовик. — Напевает она, протягивая мне свое шампанское.