Эта мрачная мысль — одна из многих, от которых, как я надеялась, меня уберегут многочисленные бокалы шампанского. Но, как и все остальные, эта мысль мимолетна. Как и желание оторвать Блэр голову. Пока что.
Я внезапно оказываюсь перед королем и его Силовиком. Китт и Кай. Жених и… к сожалению, не жених.
Меня так и тянет что-нибудь сказать, во рту пересохло, и… где, черт возьми, мои туфли? Я отмахиваюсь от этого и задаю вопрос:
— Почему вы двое не веселитесь?
Отвечает Кай, голос у него… ох, слишком соблазнительный для моего нынешнего состояния:
— Нам тоже стоит потанцевать с Джаксом?
Китт усмехается, а я расслабленно улыбаюсь, наклоняя потяжелевшую голову. Я хочу, чтобы он смеялся над моими словами. Я хочу, чтобы он хотел проводить со мной время. Или что-то в этом роде.
— Нет, я уверена, что ты уже это сделал. Поэтому я пришла пригласить тебя на танец.
Что ж, это интересная идея. Я боюсь того, что вылетит из моего рта в следующий раз. Все, что я говорю, шокирует даже меня саму.
Кай качает головой.
— А я думал, ты уже ничем меня сегодня не удивишь.
Когда взгляд Силовика встречается с моим, король снова придает своему выражению лица скучающий вид. Прекрасно. Я бы хотела, чтобы мы снова стали друзьями. Он отвечает отрывисто:
— Меня? Или Кая?
Кажется, я хихикаю.
— Да.
И, не дав им опомниться, хватаю их обоих под руку. Я не утруждаю себя попытками даже прислушаться к их настойчивым протестам, пока тащу их на танцпол. Люди расступаются перед нами, настолько ошеломленные, что тут же начинают шептаться друг с другом.
Остановившись в центре танцпола, я поворачиваюсь к парням.
— Как будущая королева, я провозглашаю новую традицию!
Наверное, я это выкрикнула. Упс.
Кай теперь зажал переносицу пальцами, едва сдерживая смех.
— Чума с тобой, надеюсь, ты завтра все это вспомнишь.
— Тсс, я издаю указ, — шикаю я.
Китт будто бы даже улыбнулся:
— Мы слушаем, Пэйдин.
Мне приятно, что он назвал мое имя. Это прогресс.
Я прочищаю горло, игнорируя десятки удивленных взглядов вокруг, и…
Хм. Кажется, мне не хватает роста для такой торжественности. Авторитета, что ли. Где же мои каблуки, когда они действительно нужны?
— Я постановляю, — начинаю я торжественно, выпрямляя спину, — танец втроем. В знак единства.
И не даю им шанса на возражения. Очень по-королевски.
Я обвиваю руками их плечи и начинаю раскачиваться в такт живой музыки. Вот она, забава, которую я искала. Вот что нас объединит. Разве есть способ лучше, чем этот, чтобы вынудить короля вновь стать моим другом?
Я не могу перестать смеяться. Чума, да разве я когда-нибудь смеялась так много? Сомневаюсь. И я думаю, что именно по этой причине парни начинают двигаться вместе со мной.
Они обмениваются взглядами. Это та братская связь, которую никогда не разорвать, — если только я не стану причиной разрыва, но эта мысль пугает — и которая заставляет их общаться на языке, которого я не понимаю. И молчаливый вывод, к которому они приходят, явно в мою пользу. Не из жалости, нет, а из заботы. Кай заботится обо мне, а Китт — о Кае.
Вскоре их руки обвивают мою спину, переплетаясь друг с другом. Мы кружимся в нашем импровизированном кругу, выполняя любые движения, какие захотим. Меня тянут, крутят, и я смеюсь все громче с каждой минутой. Они смеются вместе со мной, может, надо мной, но мне все равно. Я так счастлива, что готова пожертвовать своим достоинством.
Мы выходим из круга и просто пляшем как вздумается. Они кружат меня, поочередно передавая из рук в руки. И я даже не сразу замечаю, как весь зал начинает танцевать вслед за нами. Скопления тел кружатся и танцуют друг с другом, смеясь над неформальной обстановкой.
Осмелюсь сказать — это самый веселый вечер в истории этого двора.
Балансируя на цыпочках, я закидываю руки на плечи королю и его Силовику, сияя от счастья. В хаосе столько красоты. И… и вдруг меня поднимают в воздух.
Я взвизгиваю, когда чьи-то руки обнимают меня за талию и отрывают от пола. Теперь я на целую голову выше парней, поддерживающих меня — и это именно тот рост, которого не хватало для издания моего импульсивного указа.
Я опускаю взгляд налево. Там стоит Китт. На его светлых волосах криво сидит корона, его улыбка поразительно широкая, а поведение — как у парня, который давно стал моим другом, а не того, кого я предала. Я вижу надежду, когда смотрю на него в этот момент. Наша дружба вновь возрождается.
Смотрю направо. Темные волосы Кая спадают на лоб, глаза светятся, а его ямочки…его чертовы ямочки. Но прежде всего я обращаю внимание на то, как он смотрит на меня. Любовь. Она в его взгляде, в прикосновении, в изгибе улыбки, которая, насколько я знаю, принадлежит только мне.
Комната вращается вокруг меня, но я смотрю только на него. Держусь только за него.
И буду держаться. До конца танца. И в следующей жизни тоже.
Ночь проходит в виде смутных вспышек.
Мой рот сводит от улыбок, а ступни — от танцев.
Но я не стою на ногах в этот ослепительный момент.
Нет.
Я в крепких объятиях, прижата к широкой груди, улыбаюсь, глядя на красивое лицо. Кай просит, чтобы я перестала так на него смотреть.
Мой голос звучит отдаленно:
— И как же я на тебя смотрю?
Он отвечает, что я смотрю на него как на обещание, которое не смогу сдержать.
Это меня сбивает с толку. Или нет. Может, наоборот — это совершенно логично.
— Я хочу рассказать тебе секрет… но боюсь его.
Он предлагает сказать его за меня.
Я киваю.
И тогда замечаю, что у него на пальцах — туфли, свисающие с руки под моими коленями.
— Ты нашел мои туфли! — восклицаю я.
Он шепчет секрет, состоящий из трех слов.
— Ты нашел мои туфли для меня!
Еще одно признание, произнесенное шепотом.
Глаза наполняются слезами.
— …ты нашел мои туфли!.
Он говорит, что любит меня. Снова и снова.
Я закрываю лицо подушкой, отгораживаясь от света.
С тяжелым стоном переворачиваюсь на бок и почти соскальзываю с кровати. Голова раскалывается, и стоит приоткрыть один глаз, как я тут же об этом жалею. Солнечный свет давно заливает комнату, ласково согревая мою постель, будто лучи хотят коснуться моей щеки.
Накрыв одеялом свою ноющую голову, я с радостью прячусь от внешнего мира. Но мир за пределами укрытия начинает говорить.
— Знаешь, я ставил на полдень, а вот Кай был уверен, что ты проснешься на два часа позже, — раздается знакомый голос. — Он оказался прав. Видимо, стоило его послушать. Он все-таки знает тебя лучше.
— Не стоит давать ему слишком много поводов для гордости, — бормочу я из-под одеяла. — А то возомнит о себе.
Собравшись с духом, я медленно приподнимаю одеяло, под которым пряталась, и щурюсь от болезненного света. Я по одному голосу только понимаю, кто находится в этой комнате вместе со мной. Но это не делает его появление менее шокирующим, когда я вижу его зеленые глаза и растрепанные светлые волосы.
Он в моей комнате. И, что еще удивительнее, пришел навестить меня. Я почти ничего не помню с прошлой ночи, но, должно быть, сделала что-то правильно. Теперь главное — не испортить этот прогресс.
Я кое-как сажусь, и Китт тут же замечает:
— Шампанское куда менее веселое наутро.
Взгляд моих уставших глаз останавливается на том месте, где он сидит рядом с моей кроватью. Король пристально смотрит на меня, и все, что я могу сделать, — это слабо выдавить:
— У меня голова раскалывается.
— Я ожидал чего-то такого, — говорит он медленно. — Поэтому я и велел Гейл приготовить вот это для тебя.
Он берет стакан с прикроватной тумбочки, медленно взбалтывая мутную жидкость. Я изо всех сил стараюсь не показать удивление от такого доброго жеста. Но трудно игнорировать, как надежда расцветает внутри меня.
— Это выглядит… пугающе, — хриплю я наконец. — И что это вообще?
Его улыбка настораживает.
— Лучше не знать. Но станет легче. Поверь.
Я бросаю на него скептический взгляд, рассматривая жидкость. Он наклоняет голову, призывая меня выпить это. Но как только я подношу стакан к губам и запрокидываю голову, чтобы сделать глоток, тут же жалею об этом. Вкус просто отвратительный, и я всерьез подумываю выплюнуть эту зернистую жидкость обратно.
— Нет-нет, не сдавайся, — уголки губ Китта поднимаются, и только это не дает мне остановиться.
Я торопливо допиваю остатки мерзкой жидкости и, отрывисто кашляя, протягиваю ему стакан.
— Это было… — я содрогаюсь. — Это было ужасно.
— Средство от похмелья Гейл не для слабонервных, уж поверь. — Его взгляд на мгновение становится отстраненным. — Мы с Каем прошли через это много раз за все эти годы.
Следом он вручает мне стакан воды, который я тут же выпиваю, надеясь избавиться от ужасного послевкусия. Король продолжает наблюдать за мной, сидя рядом почти непринужденно, совершенно не соответствуя образу короля.
— Как ты себя чувствуешь?
Я медлю, прежде чем дать ответ:
— Лучше, на самом деле. Спасибо. Я просто… — чувствую себя ужасно неловко. — Не ожидала, что ты придешь.
— Кто-то же должен был убедиться, что ты все еще жива, — просто отвечает он.
— Я рада, что ты решил проверить.
Наступает долгая пауза. Похоже, он не верит, что я говорю всерьез. Затем он резко меняет тему:
— Сегодня я выступаю перед двором по поводу твоего следующего Испытания.
Я резко выпрямляюсь.
— Уже?
Китт кивает.
— Проверка милосердия займет больше времени, чем проверка храбрости, так что я хочу начать пораньше.
— Я снова пойду на Испытание через несколько дней…
Эти слова оглушают, но я едва ли прошептала их. Знакомое чувство паники лишает меня самообладания. Я прошла первое Испытание, но это не значит, что пройду и следующее. И как всегда в своей жизни — я боюсь.
— Зато ты по крайней мере хорошо отдохнула, — пытается приободрить Китт.