Я прислоняюсь головой к стене, она все еще болит.
— Когда я вернулась в свою комнату прошлой ночью?
— Почти в пять утра, — отвечает он. — Кай принес тебя сюда.
Я почти вздрагиваю от его слов. Нет, в них нет укора, и от этого только хуже. Разговоры о Кае всегда были и будут невыносимо неловкими. Я стараюсь сменить тему:
— Чума, сколько же я выпила…
— Полагаю, достаточно, чтобы почти ничего не помнить?
Я выдыхаю:
— Да, все очень… смутно. Помню лишь обрывки бала. — Бросаю на него взгляд. — Ну, я точно помню, почему начала пить.
Перед глазами тут же всплывает образ Блэр, и злость снова разгорается в груди.
— Мне жаль, что ее присутствие так расстроило тебя, — спокойно говорит Китт. — Но тебе придется привыкнуть к тому, что она рядом. Я не могу просто заставить ее исчезнуть.
— О, я могла бы, — говорю я, и на моем лице нет даже намека на улыбку. — Позволь мне. Пожалуйста.
— Ты знаешь, что это невозможно, Пэйдин, — Китт проводит рукой по затылку. — Но ты, похоже, отлично проводила время, несмотря на ее присутствие. Даже заставила весь двор повеселиться — а это, скажу я тебе, очень непростая задача.
— Ах да, танцы, — медленно произношу я. — У меня до сих пор болят ноги.
— Говорят, ты довольно быстро избавилась от туфель, — он кивает в сторону каблуков, небрежно брошенных возле моей кровати.
Я смотрю на них, и в голове пытается всплыть воспоминание, но прежде чем я успеваю его ухватить, Китт поднимается на ноги.
— Ты еще и указ издала. Очень впечатляюще.
Я смеюсь.
— Не издевайся.
Это почти вызывает у него улыбку, но он лишь кашляет в кулак и встает.
— Я пришлю Элли, чтобы она помогла тебе собраться. У меня назначена встреча. — Он указывает на прикроватную тумбочку, привлекая мое внимание к тому, что стоит там, дымясь на солнце. В своем затуманенном состоянии я не заметила миску. — Кай сказал, что ты, скорее всего, захочешь это. Он тебя хорошо знает, так что я ему поверил.
Я не могу сдержать улыбку, глядя на овсянку, украшенную ягодами. Ягодами, которые Кай терпеть не может. Черника лежит среди дымящейся овсянки, напоминая мне о той долгой ночи под ивой.
— Спасибо, — бормочу я, поднимая глаза на Китта. — За то, что принес это для меня.
Он быстро кивает и кашляет в кулак, перепачканный чернилами.
— У тебя два часа. Увидимся в тронном зале.
Он выходит за дверь, и тут же его место занимает Элли. Пока она суетится по комнате, я неспешно ем кашу, ощущая, как она то и дело смотрит на меня.
— Что такое, Элли? — спрашиваю я наконец, прервавшись.
— Ничего, — слишком быстро отвечает она. — Просто рада, что тебе лучше. Ты была совсем никакая, когда принц Кай принес тебя вчера.
Щеки заливает румянец.
— Да, не самый мой звездный момент.
— Он настаивал, чтобы остаться здесь с тобой, — говорит она чуть тише. — Сказал, что посидит вон в том кресле, пока ты не уснешь.
Я сглатываю.
— И остался?
— Да. — Ее голос почти шепот. — И еще задержался надолго после того, как ты заснула…
После этого мы замолкаем, сосредоточившись на сборе. После прохладной ванны, которая окончательно меня пробуждает, Элли с рекордной скоростью приводит меня в порядок. Она закалывает половину моих влажных волос, оставляя несколько прядей у лица, аккуратно припудренного.
Я захожу за ширму и надеваю изумрудное платье с опущенными рукавами и высоким воротом, скрывающим шрамы. Именно так я и просила шить мне наряды впредь. Натягивая туфли на каблуках, я снова замираю на миг — воспоминание почти выныривает, но Элли выталкивает меня за дверь, прежде чем я успеваю об этом подумать.
Я выхожу в коридор и иду размеренным шагом, мимо лишенных эмоций Гвардейцев, выстроившихся вдоль коридора. Они смотрят на меня — и я смотрю в ответ.
Вскоре я беру Китта под руку и смотрю, как распахиваются большие двери. Когда я оглядываюсь на него, он медленно кивает. И вот мы входим в тронный зал.
Те же глаза, что наблюдали за мной прошлой ночью, смотрят и сейчас. Мы идем между рядами людей, смотря перед собой. Добравшись до помоста, Китт помогает мне подняться, прежде чем мы вместе поворачиваемся лицом ко двору. Он протягивает мне руку, не проявляя той нерешительности, которую демонстрирует наедине. Но это только для вида, а не из-за чувств.
— Дамы и господа, — объявляет Китт ровным голосом, — сегодня мы собрались по случаю второго Испытания Пэйдин Грэй.
— Как вы знаете, она успешно вернула утерянную корону Марины Азер. После того как она доказала свое бесстрашие, теперь ей предстоит доказать свое благородство.
— Как второе из трех «Б» — благородство всегда было сложным испытанием, особенно учитывая изоляцию Илии от соседних городов. Но теперь, когда границы открыты, мы обязаны протянуть руку мира. Для этого потребуется не просто письмо с описанием перемен. Понадобятся действия.
Я скольжу взглядом по толпе и замечаю Калума среди незнакомых лиц. Он сдержанно улыбается, очевидно довольный каждым словом Китта. Рядом с ним — девушка, которую я не видела со времен встреч Сопротивления в моем старом доме. Светлые волосы, почти такие же синие глаза, как у отца.
Мира.
Когда она ловит мой взгляд, то еле заметно кивает, но не улыбается. Неудивительно. Мы не были близки, да и она вряд ли бы ухмыльнулась, даже если бы были.
Я возвращаю взгляд к королю. Он бросает в мою сторону короткий взгляд, в котором, возможно, проскальзывает извинение.
— По этой причине, — продолжает Китт, — Пэйдин отправится через море Мелководье, чтобы наладить отношения с городом Израм и открыть торговлю между нашими землями.
Мой резкий вдох заглушает аплодисменты зала.
Разумеется, они хлопают. Никто не пересекал этот опасный участок моря уже много лет. И я могу не вернуться, если рискну бросить вызов безжалостной стихии.
Вот почему они радуются.
— Пэйдин проинформирует Израм об открытых границах и выступит посредником мира…
Китт продолжает речь, но я уже ничего не слышу.
Нет. Я ищу глазами Кая и нахожу. Слежу за тем, как его тело будто каменеет.
На его лице — страх. И когда он встречается со мной взглядом, я вновь задаюсь вопросом: почему я вообще смотрю на кого-то другого? Эти ледяные глаза скользят по моему телу, ощущаясь тяжелее, чем прикосновение, и значительнее, чем слово. Я наслаждаюсь его почтением. До тех пор, пока его взгляд не падает на мои пальцы — сплетенные с пальцами его брата.
Мускул на его челюсти вздрагивает. Я вижу, как гнев прорывается сквозь маску невозмутимости на его лице.
Он отводит взгляд. Поворачивается. Уходит из зала.
И я чувствую, как начинаю терять опору. Без него я снова начинаю тонуть.
Глава двадцать четвертая
Кай
Я расхаживаю по потертому ковру, делая то же самое, что и тогда, когда за этим столом сидел отец. Китт откидывается на спинку стула, резко прочищая горло. Из-за напряжения Эйсел делает шаг вперед, говоря:
— Другого варианта нет. Этого требует двор.
— Это смертный приговор, — огрызаюсь я. — Именно поэтому они хотят, чтобы она отправилась туда. Не ради благородства, а чтобы она погибла, в попытке его доказать.
Следующим говорит Калум, но я даже не смотрю в сторону Чтеца Разума.
— Я верю, что Пэйдин справится. А поездка в Израм произведет на людей гораздо большее впечатление, чем поиски короны.
Я качаю головой, не в силах скрыть раздражение. К черту притворство. К черту эти Испытания. Китт уже подозревает, что моя преданность Пэйдин гораздо сильнее моего долга Силовика.
— Ради чего все это? Чтобы доставить несколько чертовых роз?
Эйсел вдыхает.
— В Израме их трудно выращивать из-за песчаной почвы. И…
— Розы используют для лечения болезней.
Это первое, что она сказала, войдя в кабинет и устроившись у камина. Услышав голос Пэйдин, я поворачиваюсь и смотрю на нее, обнаруживая, что ее голубые глаза уже прикованы ко мне.
— Я когда-то была дочерью Целителя, — спокойно продолжает она. — Я знаю о пользе цветка и о том, как велик спрос на него.
Китт кивает в знак согласия.
— Этот подарок принесет пользу Израму. Это будет физическим знаком примирения за прерванную с ними торговлю. Королева Зайла еще не знает об открытии наших границ, так что именно Пэйдин вновь представит Илию как союзника.
— А как насчет Мелководья? — раздраженно спрашиваю я. — Тварей, что скрываются в его глубинах? — Я резко упираюсь ладонями в стол, наклоняюсь и говорю: — Китт, ты же знаешь, родители Джакса погибли в кораблекрушении, когда пересекали это море. Это был последний раз, когда кто-либо в открытую пытался проплыть его на корабле.
— Я знаю, — голос Китта внезапно становится суровым. — Конечно, я помню, что случилось с родителями Джакса. Но времена меняются. Корабли стали лучше. На борту будут Телекинетики и Гидросы. Будут приняты дополнительные меры предосторожности. — Он делает паузу. — Пэйдин будет в безопасности.
Рядом со столом Китта появляется копна длинных мятных волос Эйсела.
— Говоря о том, что, предположительно, скрывается в Мелководье, у нас нет возможности узнать, правдивы эти легенды или нет. Но будьте уверены, корабль оснащен оружием и Элитой.
Это, наконец, заставляет Пэйдин встать со своего места и неуверенно нахмурить брови.
— Какая легенда?
Я киваю в сторону представителя двора.
— Ты тот, кто отправляет ее в это путешествие, так почему бы тебе не рассказать ей об этом самому?
Он слегка колеблется, но все же подчиняется:
— Говорят, Чума могла изменить даже… животных. Существуют рассказы об усовершенствованных существах: они более крупные, быстрые и сильные. Из-за этого многие считают, что в Мелководье живет какое-то существо.
— Зверь, который принадлежит морю, — заканчиваю я за него, переводя взгляд на Пэйдин.
Мои слова, похоже, вызывают у нее внезапное озарение. Ее глаза прикованы к ковру, голова качается едва заметно.