И снова я моргаю от внезапной яркости, когда мы выходим на главную палубу.
— Вы можете отправиться в свои каюты или остаться на главной палубе. В передней части корабля. — Он указывает на заостренную носовую часть, — вы найдете гальюн, или, проще говоря, место, где можно облегчиться. Взглянув на меня, он продолжает: — Для вас, мисс, и других женщин на борту мы добавили немного уединения в один из туалетов.
Я слабо улыбаюсь:
— Очень признательна.
Он кивает, выглядя слегка виноватым, прежде чем продолжить:
— Еду вам будут приносить в каюту. Где ее есть — на ваше усмотрение. — Немного поразмышляв, Леон, кажется, не находит больше ничего важного и завершает экскурсию успокаивающей фразой: — Если вам что-то понадобится — ищите меня. И поверьте, что я сам найду вас в случае чрезвычайной ситуации.
Прежде чем я успеваю спросить, что это за чрезвычайная ситуация, первый помощник уходит. Мои сомнения превращаются в один лишь вопрос:
— Каковы шансы, что мы переживем это плавание?
Кай проводит рукой по растрепанным ветром волосам.
— Это ты мне скажи, Маленький Экстрасенс.
Я закатываю глаза.
— Я чувствую, что мы можем оказаться в море еще до того, как увидим землю.
Он улыбается — и вдруг ледяная вода кажется не такой уж и плохой идеей.
— Тогда я поплыву за нас двоих.
Глава двадцать седьмая
Кай
Корабль покачивается подо мной, убаюкивая тело, и это не совсем сон.
Подложив руки под голову, вытягиваюсь на койке, прислушиваясь к приглушенному шуму волн за иллюминатором. Море сегодня ласковое, возможно, только для внушения ложного чувства безопасности. Вода непостоянна, и человек достаточно глуп, чтобы решить, что может ее укротить.
Солнце садится за маленьким окошком, окрашивая каюту в оранжевый цвет. Я лениво смотрю на решетчатый потолок, не зная, чем себя занять. Никогда еще я не был таким бесполезным на задании. Кому-то эта скука может показаться расслабляющей, но я чувствую лишь беспокойство.
На прикроватной тумбочке стоит мой ужин, теперь уже без картофеля и говядины, которые когда-то наполняли сколотую тарелку. Перегнувшись через нее, я хватаю бутылку рома, которую любезно принесли в мою комнату, и подношу к губам. Я приподнимаюсь на грубой подушке, морщась, когда алкоголь обжигает горло.
— Дерьмо, — я откашливаюсь от проклятий, но потом решаю, что неплохо было бы сделать еще один глоток. Кажется, это один из самых крепких напитков, что я пробовал за последние годы. Вероятно, со смерти Авы.
Эта мысль оставляет во рту горький привкус, и он никак не связан с ромом. Я крепко сжимаю горлышко бутылки. С тех пор, как я поднялся на борт корабля, меня постоянно преследует осознание того, как опасно оставаться наедине со своими мыслями.
Значит, у меня нет выбора, кроме как быть с ней.
Я говорю себе это, выходя в коридор и стуча костяшками пальцев в ее дверь.
— Да? — приглушенно звучит голос Пэйдин за дверью.
— Не желаешь немного посидеть в компании? — отзываюсь я.
— Твоей?
— Боюсь, что да, дорогая.
— Ладно, проходи, — говорит она, с усмешкой в голосе. — Только ручку поверни, а не вышибай дверь.
Улыбаясь, я делаю, как она говорит, и захожу в комнату. Она сидит на кровати, скрестив ноги перед собой и прислонившись спиной к стене каюты. Угасающий солнечный свет льется гораздо ярче через этот иллюминатор, раскрашивая ее светом и теплом. В ее пальцах свободно лежит потрепанная книга, а эти голубые глаза устремляются на меня.
— Видишь, — сладко говорит она, — это было не так уж и сложно.
Я осматриваю ее и плюхаюсь на кровать, положив голову ей на колени.
— Ты запиваешь скуку? — задумчиво спрашивает она, глядя на меня сверху вниз.
Я трясу бутылкой, все еще зажатой в руке.
— Запивал. А потом вспомнил, что ты гораздо более притягательное развлечение.
Она закатывает свои яркие глаза.
— Ты пришел сюда только чтобы флиртовать, Эйзер?
— Дорогая, я еще и не начинал.
Театрально вздохнув, она выхватывает бутылку у меня из рук.
— Тогда мне понадобится вот это.
— Не делай вид, что тебе это не нравится.
Она пробует ром, морщась от вкуса. Я начинаю смеяться еще до того, как ее губы отрываются от бутылки. Она кашляет, отплевывается и сует напиток обратно мне в ладонь. Взяв себя в руки, Пэй смотрит на меня слезящимися глазами, в которых, возможно, есть капля самого моря.
— Существует много вещей, которые я притворяюсь, что не люблю.
Я замираю от ее слов. Она наклонилась, мой взгляд блуждает по лицу, по каждой пряди серебристых волос, ниспадающих на него. Я медленно протягиваю руку и провожу пальцами по блестящим, залитым солнцем прядям. Мой голос звучит как шепот, тихое признание:
— У тебя получается притворяться гораздо лучше, чем у меня.
Ее улыбка печальна.
— Просто у меня в этом больше практики.
Я надолго закрываю глаза, вспоминая о тяготах, которые выпали на ее долю.
— Знаю.
Она улыбается, и ее пальцы внезапно снова сжимаются вокруг бутылки. Как только она вырывает ее у меня из рук, поднимает ее в воздух.
— Но нам не нужно здесь притворяться.
Сделав еще глоток, она передает ром мне, между приступами кашля.
— Выпью за это, — бормочу я, прежде чем сесть и сделать большой глоток.
Она погрозила мне пальцем.
— Но это значит, что мы должны вести себя как можно лучше, когда вернемся в Илию, — ее взгляд упал на кольцо, которое она носит на пальце. — Китт заметил, что оно было не на том пальце еще в ту ночь, когда ты пришел ко мне в комнату. Так что никаких больше тайных встреч. Просто… давай насладимся этим временем вместе.
Потому что этого больше не повторится.
Я слышу, как между нами повисают невысказанные слова. Они насмехаются надо мной, как этот сверкающий бриллиант, который она носит. Каждое мгновение, проведенное с ней, я оплакиваю следующее, ожидая день, когда мы поговорим в последний раз.
Она поднимает на меня взгляд. Прочищает горло.
— Прошлой ночью я была в его комнате.
У меня кровь стынет в жилах.
— Ты?
Слова, слетающие с ее губ, все больше и больше похожи на признание:
— Я просто пытаюсь исправить эту… неловкость между нами. Если нам суждено провести остаток жизни вместе, я хочу хотя бы получать удовольствие от общения друг с другом. Он так сдержан со мной, и это, конечно, не тот Китт, которого я когда-то знала, и не тот брат, которым он является для тебя. Так что… я буду продолжать искать его дружбы в надежде, что он в конце концов ответит взаимностью.
Она выжидающе смотрит на меня, приподняв брови. Я перевариваю ее слова, прежде чем запить их еще одним глотком рома. У меня жжет в горле, когда я тянусь к маленькой фиолетовой книжке, лежащей рядом.
— Что читаешь?
Моя рука быстро останавливается, когда она стремительно хватает мое запястье.
— Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я только что сказала?
— Я слышал тебя, — мои руки обхватывают ее лицо. — Слышал. Слушаю. И если хочешь, чтобы я рассказал о степени моей ревности, я расскажу. Но я бы предпочел не тратить то немногое время, что у нас есть, на разговоры о моем брате. Особенно когда я сижу на твоей кровати и пытаюсь удержать себя от необдуманного поступка в сторону моей будущей королевы. — Мой взгляд скользит по ее широко раскрытым глазам. — Но когда мы вернемся во дворец, я покажу тебе, как сильно я ненавижу то, что ты не моя.
Рот Пэйдин приоткрывается.
— Ладно. Я… эм… — кажется, я лишил ее дара речи. Она прочищает горло, прежде чем повторить попытку. — О чем ты спрашивал?
На губах озорная улыбка.
— Твоя книга, дорогая.
— Точно, — она делает глубокий вдох. — Мне нравилась она в детстве. Калум принес мне несколько таких.
Я кладу руку ей на бедро и наклоняюсь, чтобы посмотреть, как она открывает обложку. По страницам разбросаны выцветшие иллюстрации и несколько карандашных пометок, которые я не могу разобрать.
— Отец читал мне их, — тихо говорит она. — Эта была моей любимой.
— Расскажи мне о ней, — бормочу я.
Моя просьба вызывает у нее улыбку.
— Это история о фениксах и других мистических существах, с которыми я всегда мечтала познакомиться. Но больше всего мне понравилась девушка из этой истории.
Она останавливается на первой попавшейся странице, проводит пальцем по едва заметному сообщению, нацарапанному неровным почерком.
Я хочу быть такой же могущественной, как она.
Пэйдин качает головой, прочитав эти слова, прежде чем закрыть книгу.
— Это просто глупая история.
Я долго наблюдаю за ней, хотя она избегает моего взгляда.
— А другие книги?
— В основном, о магии и мирах, в которые я хотела сбежать, — ее голос звучит странно застенчиво. — Миры, в которых я могла бы найти свое место.
Я мнусь, но кладу голову ей на колени.
— Так что же ты будешь мне читать?
Ее лицо озаряется, и на это приятно смотреть.
— Правда?
— Я весь во внимании, Грэй.
Сияя, она открывает первую страницу фиолетовой книги.
— Значит, это фениксы.
Я закрываю глаза, когда с ее губ начинают слетать нежные слова. Я быстро погружаюсь в историю, в гипнотический голос, который связывает слова воедино. Покачивающийся корабль погружает меня в это мимолетное ощущение покоя, в то время как ее пальцы перебирают мои волосы, щекочут кожу.
Я рисую в воображении эту версию нас, далеко в будущем, которое никогда не наступит. Счастливый финал, в котором я лежу на коленях Пэйдин и слушаю, как она читает, до тех пор пока я не исчезну в далеком воспоминании.
Но это не более чем глупая история, придуманная мной.
Поэтому я наслаждаюсь настоящим, теми моментами, когда мы прячемся от неизбежного. Она читает, пока солнце не устает и не скрывается за волнами. Пока темнота не окутывает комнату и не заглушает каждое слово на странице.
Пэйдин замолкает, убирая прядь волос с моего лба. Слыша, как она захлопывает книгу, я поднимаю взгляд на нее, скрытую тенью.