— Ты и я, — горло пересыхает. — Всегда.
Мы обмениваемся теплыми улыбками, прежде чем мечи снова сталкиваются.
Нас увлекает знакомый танец. Мы погружаемся в грациозный хаос, отточенный с детства. Этот самый круг земли под нами видал немало падений за эти годы. Я вспоминаю, как умолял отца разрешить Китту тренироваться со мной, пока в какой-то момент просить больше не пришлось. Здесь два принца стали мужчинами, но мы всегда возвращаемся к той самой отточенной последовательности движений.
Китт слабо улыбается, прячась за вихрем стали, его взгляд рассеян, полон воспоминаний. Мы придерживаемся шаблона, структуры, заученной последовательности шагов. Этот жестокий танец мы придумали еще мальчишками. И он ощущается как покой.
Наши движения точны. Взмахи меча уверены.
Я наношу удар в грудь и морщусь, когда попадаю в цель. Китт стонет от тычка тупым клинком. Он отступает, рассеивая общее спокойствие.
— Ты должен был увернуться, Китт, — сочувствующе говорю я.
Он потирает место, где под туникой скоро появится синяк.
— Да, эм, забыл. Вот почему я — король, а ты — мой Силовик. Я не очень хорош в сражениях.
Я смеюсь.
— Да ладно, ты знаешь эти шаги. — Я мягко глажу его по щеке. — Давай повторим.
— Чума побери, ты вообще когда-нибудь спишь?
Я бросаю на него скептический взгляд.
— А ты?
Его улыбка печальна.
— Справедливо, Силовик.
Глава тридцать девятая
Пэйдин
Лист пергамента просовывается под мою дверь.
Шорох заставляет меня нехотя оторваться от книги. Разминая затекшие конечности, я поднимаюсь с кровати и подхожу к этому сложенному загадочному посланию. Я чувствую себя уставшей, истощенной морально и физически после похода в Лут. Поэтому, когда я наклоняюсь, чтобы поднять бумагу, то едва нахожу в себе силы, чтобы заинтересоваться.
До тех пор, пока я не слышу его голос, сопровождающий каждое размашистое слово.
Ты сказала вести себя как паинька, а я просто не смогу этого сделать, если буду в одной комнате с тобой. Кроме того, все, что я делаю, — это провожу дни на тренировочном поле, пытаясь научить кучку ленивых ублюдков бить кулаками. Вспоминаю, как я делал то же самое для тебя. И не закатывай глаза, я знаю, тебе это нравилось.
Пока нам придется притворяться. Китт провел со мной почти все утро, и выглядел он неплохо. Даже отлично. Но я знаю своего брата. Думаю, он пытается держать меня подальше от тебя, понемногу отдаляя нас. Может, он хочет тебя так же сильно, как и я, но не готов потерять меня. Он хочет нас обоих. Я знаю это чувство.
А теперь, пожалуйста, развлеки меня, дорогая. Мне скучно. Чем же мне еще заняться, как не считать твои веснушки?
Твой самоуверенный засранец
Только закончив читать, я чувствую, как на моих губах появляется глупая улыбка, даже несмотря на то, что он высказал тревожную мысль. Покачав головой на его слова, я решаю заставить его улыбнуться в ответ. Большой письменный стол, стоящий в дальнем углу моей комнаты, оставался нетронутым с тех пор, как я вернулась. Усевшись в мягкое кресло, я роюсь в многочисленных ящиках в поисках бумаги и письменных принадлежностей.
Я смотрю на собранные предметы и, наконец, позволяю чернилам окрасить пергамент.
Вижу, ты наконец подписался как следует. Давно пора. Теперь я не уверена, что то, что я хочу сказать, будет увлекательным, поэтому я просто буду писать, пока на страницу не попадет что-нибудь действительно интересное. Не забывай, что ты сам этого захотел, самоуверенный засранец.
Мне нужно было выбрать ткань для свадебного платья. Конечно, это только напомнило, что не Адина шьет его. Так что, когда я увидела Форт сегодня утром со всеми этими тканями, пахнущими ею, и с теми самыми ножницами, которыми я когда-то подстригала ей челку…
Я вообще упоминала, что ходила в Лут? Наверное, стоило начать с этого. Мне просто нужно было увидеть Форт и убежать от своего будущего хоть ненадолго. Но там я встретила нового друга, который любил Адину так же сильно. Было приятно не быть одинокой в своей скорби.
В любом случае, сомневаюсь, что ты хочешь слышать о планах на свадьбу или о цветах, которые я выбрала для букета. Я стараюсь не думать о Китте и о своей неспособности его понять. Просто знай: если бы можно было все изменить, я бы убежала с тобой с того поля маков, когда у нас был шанс.
А теперь, пожалуйста, ударь сегодня какого-нибудь Гвардейца за меня, ладно? Или мне напомнить тебе, как хорошо я умею бить кулаком? Ты, похоже, забыл. И да, я действительно закатила глаза.
(Нам стоит найти тебе хобби, не включающее подсчет моих веснушек. Повтори-ка, сколько их там было? Двадцать три?)
Твоя Пэй
Я просовываю записку под его дверь, хотя знаю, что его за ней нет. Проходит несколько часов, прежде чем Силовик возвращается в свою комнату на короткий перерыв между тренировками, и вскоре после этого ответ проскальзывает под мою дверь.
Я рад, что ты смогла посетить Форт после всего, что произошло. Ты заслуживаешь это время с Адиной. Хотел бы только знать заранее. Мы оба знаем, что ты способна о себе позаботиться, но это не мешает мне волноваться о тебе.
Что до планов на свадьбу — звучит так, будто ты трусишь, Грэй. Мы все еще можем сбежать, знаешь ли. Вернуться обратно на Мелководье. Найти Аструм и продолжать плыть. Только скажи.
(Двадцать восемь, дорогая. Но могу пересчитать, если хочешь.)
Твой самоуверенный засранец
Следующую записку я передаю лично. Я прохожу мимо Силовика по пути на ужин с его братом. Грязь покрывает его лоб, смешиваясь с каплями пота, вызванными палящим снаружи солнцем. Его взъерошенные черные волосы колышутся, когда он поднимает голову, а серые глаза пронзают меня насквозь. Мое сердце замирает при виде него. Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы разговаривали наедине, и меня тянет втолкнуть его в ту самую кладовку, в которую он однажды затащил меня.
Но в этом замке слишком много глаз, слишком много причин, чтобы притворяться перед Силовиком. Я смотрю ему в глаза, потому что это все, что мне позволено. Он — в мои, потому что это единственная вещь, которую он может получить от меня. Я цепляюсь за миг, в котором мы избегаем будущего.
Кай проходит мимо. Наши руки соприкасаются. Сердце замирает. Записка скользит между его пальцев.
Ты не понаслышке знаешь, что я всегда сомневаюсь. Зато ты много говоришь, а делаешь мало, Эйзер. Ты верен Китту, так что не притворяйся, что сбежал бы со мной. Король — твой долг, а женитьба на нем — мой. Но у нас всегда будет ива.
(Тебе придется подойти ближе, чтобы их пересчитать, принц.)
Твоя Пэй
— Добрый вечер, Пэйдин.
Я вхожу в тронный зал, полная надежд.
— Добрый вечер, Китт.
Мы едим. Болтаем ни о чем. Пытаемся восстановить ту связь, что когда-то была между нами.
— Какие планы на вечер?
Я улыбаюсь его вопросу.
— Как обычно.
На самом деле, у меня впереди очень волнительный вечер — один из тех, который король бы ни за что не одобрил, узнай о нем.
Я почти наступаю на ответ Кая, возвращаясь в свою комнату.
Ты думаешь, я бы не умолял тебя сбежать со мной? Мой долг — король, но мое сердце, Пэй, там, где ты. Оно у тебя на ладони, на подушечке большого пальца. Так что, если ты уйдешь, я последую за тобой. Если ты останешься, я склонюсь. Потому что ты всегда владела той единственной важной частью меня, любовь к тебе дала мне смысл жить. И я жажду снова быть цельным.
Я сижу там, ошеломленная и неподвижная, и смотрю на само воплощение преданности. Я никогда прежде не видела, чтобы красота выглядела такой умиротворенной в своей сломленности. Он беззастенчиво взывает ко мне. Он бесстрашно полностью раскрывается передо мной.
Мой взгляд опускается на последнюю строчку, и уголок губ поднимается вверх.
(О, я могу действовать. Нужно только попросить, дорогая.)
Я прячу его записку в ящик прикроватной тумбы, добавляя ее к остальным, прежде чем сесть за стол. Кольцо моего отца постукивает по дереву, пока я изо всех сил пытаюсь написать те три коротких слова, что застряли в горле. Они кажутся безобидными до тех пор, пока те, кто их заслуживает, не забирают из моей жизни. Вместо этого, покачав головой, я пишу одну строчку.
На бумаге ты действительно звучишь как поэт. Или как дурак. Я не позволю тебе погубить себя ради меня.
Ответ приходит быстро.
Я хочу, чтобы ты погубила меня, помнишь?
Эдрик
Принцы неразлучны.
Китт держит на коленях книгу, но ему трудно сосредоточиться на чем-либо, когда его младший брат размахивает деревянным мечом прямо у него перед носом. Мила встает и зачесывает назад непослушные волосы Кая, не обращая внимания на раздраженный возглас мальчика. Когда страница перевернулась, наследник Эдрика внезапно стал прилежным учеником в присутствии не родной матери.
Обоим мальчикам снова и снова твердят ту же самую ложь, что и королевству за стенами их замка. Мать Китта умерла при родах до того, как король женился во второй раз и у него родился Кай, в результате чего принцы стали сводными братьями. Это то, что они считают истиной. Единственные, кто знают правду, являются слугами дворца, поклявшимися хранить тайну сокрытую за его стенами.
За многие годы брака Эдрика и Милы Роув, между ними расцвела особенная любовь. Мила была смелой и упрямой, в отличие от Айрис, и умела раздражать короля больше, чем он готов был признать. Путь к этой любви был тернист, и никто из них не представлял, что пройдет его. Но каменное сердце Эдрика снова забилось. И все еще бьется — только теперь ради Милы.