Он отстраненно кивает, его рыжие волосы равзвеваются.
— Зато теперь ты свободна от нее.
— Как и ты, — напоминаю я.
— Эх. — Он поворачивает за угол, увлекая меня за собой. — Она была не так уж и плоха. Ты знала лишь маску, которую ее заставили надеть.
Я искоса поглядываю на него.
— Ну, ты, кажется, не слишком-то и расстроен из-за ее… смерти.
Он равнодушно пожимает плечами.
— Я увижу ее снова. Когда-нибудь.
Я раздумываю, стоит ли обращать внимание на его слова, потому что сомневаюсь, что Ленни окажется там же, где Блэр. Но он вдруг произносит еще одну фразу, на этот раз более легкую, чем предыдущие.
— Не нервничай сегодня. Ты справишься.
Я слегка стону.
— Я бы предпочла больше никого не убивать, спасибо.
Я выхожу под лучи солнечного света, теперь еще более ослепительного из-за десятка белоснежных мундиров, отражающих его. Гвардейцы окружают меня, образуя вокруг кокон из тел, пока мы направляемся к Чаше. Длинный путь к ней простирается передо мной, словно соединяя прошлое с этим мрачным настоящим.
В первый раз, когда я шла между этими свисающими деревьями, это было ради выживания.
Во второй — из-за обещания.
А теперь — ради титула.
Розовые лепестки, которые когда-то опадали с этих деревьев, давно завяли — в отличие от многих других, которые с тех пор росли. Они хрустят под моими ботинками, превращаясь в разлагающееся воспоминание. Я концентрируюсь на обещании, данном Адине, чувствуя, что края созданного ею жилета уже потрепались. Под ногами я вижу цветы, которые когда-то украшали голову принца, венчая его задолго до того, как моя жестокость сделала его королем.
Мой взгляд блуждает по этому тоннелю из деревьев, оба конца которого ведут меня в неизвестность.
Когда-то я рисковала жизнью ради частички Адины.
Теперь я сражаюсь за королевство, которое не хочет меня видеть.
Скоро, возможно, я пожертвую собой, надеясь, что после смерти буду чем-то большим, чем при жизни.
Мы молча идем по тропинке, и слышно только, как хрустят под нашими ногами лепестки. Я беспрестанно верчу кольцо на пальце, умоляя стальную полоску успокоить меня. Ленни идет рядом со мной, время от времени искоса поглядывая на мои манипуляции.
Но тишина исчезает при виде арены.
Отдаленный грохот нарастает с каждым шагом. Топот ног усиливается, за ним следует оркестр из криков и приветственных возгласов. Мое сердце бьется в такт, барабанная дробь отдается в ушах, когда мы вступаем в угрожающую тень Чаши.
Мой взгляд задерживается у одного из многочисленных тоннелей, ведущих в это каменное сооружение. Безжизненное тело короля давно исчезло, кровь смыта, но шрам над моим сердцем до сих пор жжет от воспоминаний о перепачканной грязью девушке, находящейся во власти чудовища. Пока она сама не стала чудовищем.
Куда бы я ни посмотрела — везде следы прошлого.
Вот здесь родился Силовик. Нависнув над телом отца, он метнул клинок с точностью воина, но с проклятым сердцем глупца. Я все еще ощущаю, как тот нож рассек воздух рядом со мной, миновав мою плоть лишь из-за его намерения.
А вот здесь он сказал мне бежать. И я убежала.
Прямо в его объятия.
Наши шаги теперь отдаются эхом в каменном туннеле, серое пространство ведет нас к взрыву хаоса и цвета. Когда-то эта арена была заполнена членами Сопротивления, покрыта кровью тех, кто был достаточно храбр, чтобы бороться за себя, но слишком слаб, чтобы победить.
Приглушенный шум тысяч голосов перерастает в гул, когда я выхожу из окружавшего меня камня. Солнце смотрит на меня сверху вниз, заставляя поднять руку над слезящимися глазами. Тела заполняют каждый сантиметр Чаши, и я поднимаю голову к небу, следуя за склоном этой переполненной арены.
Страх сжимает мое сердце в этом до боли знакомом месте. Я не была в Чаше с тех пор, как в ней умерла Адина, с тех пор, как часть меня умерла за этими стенами. От рева тысяч голодных до зрелищ людей у меня сводит живот. Каждая частичка моего существа содрогается при мысли снова ступить на эту арену.
Гвардейцы подгоняют меня по тропе, когда оглушительный крик волной накрывает нас. Зрители жаждут кровавой расправы, и внезапное крещендо восторженных криков, направленных на меня, вероятно, означает их надежду, что я стану жертвой.
Мой взгляд скользит к перилам рядом, затем дальше к простирающемуся внизу песку. В последний раз, когда я видела эту Яму, она была залита кровью Адины. Меня снова подташнивает, когда я оглядываю море белого песка в поисках хоть одного алого следа.
Ничего.
Все следы ее смерти исчезли. Покинув это место, они поселились внутри меня. Каждая капля крови, каждый крик о помощи, каждое мгновение, проведенное без нее, запечатлелись в моей душе.
Наш путь вокруг приподнятого ринга приводит к стеклянной кабине рядом с ним. Китт удобно устроился внутри, заняв место, которое когда-то принадлежало его отцу. И, прямо как у короля до него, эти зеленые глаза пригвождают меня к дорожке.
Будто я смотрю в лицо призраку.
Прошлое и настоящее сталкиваются, создавая странную смесь, которой он теперь является. Не такой, как его отец, но и не такой, как тот мальчик, которого я знала. Он склоняет голову, что так напоминает человека, который сделал из меня убийцу. И я киваю в ответ, ощущая в душе мозаику из обломков силы и безрассудства, которые понадобились, чтобы я снова оказалась здесь.
Руки внезапно толкают меня к перилам.
Китт резко встает, глядя на меня из-за безупречного стекла, прежде чем его Гвардейцы успевают втолкнуть меня на Арену. Калум появляется рядом с ним и мрачно улыбается, даже когда, вероятно, меня ведут к моей погибели.
И все же я задерживаю дыхание, наблюдая, как король открывает рот, а в его глазах вспыхивает сожаление.
А потом — ничего.
Китт выпрямляется. Опускается в это мягкое кресло. На его лице появляется легкая улыбка.
Я моргаю от неожиданной перемены, сбитая с толку его…
— Эй, Принцесса.
Я вздрагиваю от того, как Ленни щелкает пальцами у меня перед лицом.
— Хм.
— Слушай внимательно, ладно? — Ему приходится кричать, чтобы перекрыть шум беспокойной толпы, окружающей нас. — Возьми это и используй, — рукоять меча вдруг оказывается в моей ладони. — Просто покончи с этим, и ты освободишься от этих Испытаний. Я знаю, какой ты можешь быть пугающей, так что просто… будь такой.
Я бездумно киваю, взгляд прикован к острому лезвию, которое я теперь держу. Ленни протягивает руку в перчатке к моему лицу и нежно гладит его.
— Мне нужно, чтобы ты выиграла, ясно? Не переставай быть тараканом, Принцесса.
Я понятия не имею, что именно должна выиграть. Не знаю, будет ли оно того стоить. Но слабый смешок вырывается из меня и теряется в хаосе еще до того, как успевает добраться до ушей.
— Я буду стараться изо всех сил.
— После этого, — кричит он, — я больше не смогу называть тебя Принцессой. — Его улыбка отдает горечью. — Придется звать тебя Королевой.
А затем меня заталкивают в Яму.
Я спотыкаюсь на крутых ступенях, пока, наконец, мои ботинки не утопают в песке. Пошатываясь, я поднимаю голову к обезумевшей толпе. Я тяжело дышу, кровь стучит в висках, пока я медленно обвожу взглядом арену.
Она изумляет, и я стою, поглощенная ее масштабом и шумом вокруг. Рукоять меча становится скользкой в моей ладони, острие волочится по песку. Скандирования и крики приглушены непрерывным топотом ног, похожим на марш смерти, которого долго ждали. Солнце тяжело давит на руки, согревая кожу своим близким присутствием. Кажется, даже небо склоняется, чтобы стать свидетелем моей безжалостности или безжалостности конца, который ожидает меня.
Я щурюсь на стеклянную кабину высоко над Ямой, наблюдая, как король выходит на дорожку. Рядом с ним мелькает знакомая копна бирюзовых волос, и когда Усилитель кладет руку на плечо Китта, на арене воцаряется тишина.
— Илийцы, добро пожаловать на последнее Испытание Пэйдин Грэй. Здесь, — говорит он ровно, — мы испытаем ее безжалостность.
Толпа взрывается от его слов, она жаждет крови и обезумела от предвкушения захватывающего зрелища. Китт, прежде чем продолжить, успокаивает ее, подняв руку.
— Если Пэйдин сможет пройти это Испытание, она докажет, что она бесстрашна, благородна и безжалостна. Это три качества, которые, как считал мой отец, присущи хорошему правителю. Если она преуспеет сегодня, — взгляд Китта пригвождает меня к земле внутри Ямы, — у Илии появится королева.
По Арене разносится рев, и я уверена, он не для того, чтобы поддержать меня. Мужчины и женщины встают на свои лавки, сжимают кулаки и выкрикивают проклятия в воздух. Мой взгляд скользит по буйной толпе, пока я неожиданно не сталкиваюсь взглядом сама с собой.
Мое оценивающее выражение лица проецируется на огромный экран над Ямой, чтобы даже те, кто на самых верхних рядах, могли видеть ясно. Мой взгляд мечется по песку, останавливаясь на Наблюдателях, которые в данный момент проецируют то, что видят. Четверо из них стоят по другую сторону Ямы, но только трое смотрят на меня остекленевшими глазами, подняв руки вверх. Их белые плащи колышутся на легком ветру, и от их тяжелых взглядов у меня по спине бегут мурашки, а в животе скапливается ужас.
— Для правителя, — продолжает говорить Китт, перекрывая хаос. Его голос эхом разносится вокруг, — безжалостность часто необходима. Поэтому сегодняшнее Испытание — это битва насмерть.
У меня перехватывает дыхание. В горле пересыхает.
Насмерть.
Мне придется кого-то убить.
Ответные возгласы толпы заглушает внезапный звон в ушах. Я медленно поворачиваюсь к стеклянной кабине и вижу, как король смотрит на меня.
Не друг. Не жених. Просто король, приказавший мне быть его убийцей.
И вдруг я понимаю, что, должно быть, чувствует Кай.
От этой мысли у меня подгибаются колени.
Кай.
Я лихорадочно осматриваю эту стеклянную коробку в поисках хоть какого-нибудь признака знакомой фигуры. Прядь взъерошенных черных волос. Проблеск этих чертовых ямочек. Вспышка этой дерзкой улыбки.