И именно тогда я вижу его.
Время замирает. Мое сердце разрывается на части.
Кай стоит в проеме, его грудь вздымается, будто он бежал, преодолевая здравый смысл, и оказался здесь. На его лице отражается сокрушенное понимание моей судьбы. Я вижу тот самый момент, когда он осознает, что уже слишком поздно.
Его серые глаза мечутся между нами, полные неверия. Даже Силовик не верил, что я действительно решусь на это. И его боль пронзает меня.
Я подвела его. Подвела нас.
И все же он находит в себе силы улыбнуться.
Именно так смотрят, когда отпускают кого-то.
И это разрывает меня на куски.
Он собирался спасти меня.
Глава пятьдесят седьмая
Кай
Тени скользят по моей коже, словно их призвал мрак, зреющий внутри меня.
Грубая кора впивается в спину, вжимаясь в нее узловатыми пальцами. Я откидываю голову назад, прислоняясь к прочному стволу ивы, наблюдая, как сквозь завесу ветвей просачивается тепло. Длинные, поникшие листья отбрасывают меняющиеся тени на мою кожу, колышась на ветру, и покрывают меня и светом, и тьмой.
С тех пор как Пэйдин покинула мои объятия, я не покидал утешительного укрытия этой ивы. Мой взгляд поднимается к солнцу, подмигивающему мне сквозь шевелящийся зонтик из листвы. Свадьба, вероятно, уже началась, но я, как и это дерево, прирос к месту.
Слезы жгут уставшие глаза. Я не помню, когда в последний раз по-настоящему плакал.
Помимо воссоединения с Пэйдин после ее третьего Испытания, был день, когда умерла Ава.
Я опускаю взгляд вниз, на участок мягкой травы рядом со мной.
Отец продолжал наши тренировки так, будто ничего не случилось, продолжая раз за разом разрывать мою кожу и выжимать из тела безупречную силу. Я не мог сделать ничего, кроме как заглушить каждую частичку себя, насильно надеть маску поверх горя. Каждая слеза была скрыта, пока я, окровавленный и дрожащий, не возвращался в свою комнату.
А затем случилась ночь, когда я впервые убил.
Тогда я даже не знал в полной мере, что именно заставил меня сделать король. Но я все равно плакал по отцу Пэйдин. Я оплакивал часть себя, погибшую вместе с ним.
Это была первая ночь, когда я вонзил меч в столбик своей кровати. Снова и снова.
Дерево крошилось под моим клинком, щепки разлетались во все стороны. Горе заставило меня найти внутри себя нечто более сильное, нечто, что заглушит боль — страх. Я бы стал монстром, марионеткой смерти, если бы это позволило мне больше ничего не чувствовать.
А потом я встретил ее.
Пэйдин затмила меня, звезды, саму морскую гладь своим взглядом. Она держала меня в своей ладони с того самого момента, как схватила за руку в том переулке. И впервые с детства страх сжал мое сердце. Уже тогда я понял — она станет моей погибелью.
Мы неизбежны — Серебряная Спасительница и я. Наше прошлое так же неразрывно переплетено, как и наше будущее. Но связала наши души не любовь. А долг.
Мое зрение затуманивается от чуждого ощущения слез. Я опускаю руку на мягкую траву, прикрывая глаза, пытаясь переждать эту волну чувств.
— Я не знаю, что делать, Ава, — шепчу.
Она молчит. Она всегда молчит.
Слеза скатывается по моей щеке.
— Я устал.
Устал от верности, которая отняла все, что мне было дорого. Устал стоять в стороне, пока счастье находит пристанище где-то еще. Но больше всего я устал терять ее.
А теперь — сейчас — я плачу по будущему, которое так отчаянно хотел бы прожить с ней. Это тихий поток слез, на который я стараюсь не обращать внимания. Я резко вдыхаю и грубо вытираю их.
«Не позволяй ей стать твоей слабостью».
Предупреждение матери пришло слишком поздно. Она не просто моя слабость — она мое все.
Мой голос звучит слабо:
— Я не могу потерять и ее, Ава.
Я провожу рукой по растрепанным волосам, вычищая из прядей опавшие листья. Тени машут мне на прощание, когда я поднимаюсь на ноги и расправляю затекшие конечности.
— Я должен что-то сделать.
Мой взгляд падает на смятый плед подо мной, — отголосок прошедшей ночи. Прохладный ветер в ее волосах, вздох, сорвавшийся с ее губ, тепло ее прикосновения. Теперь это всего лишь воспоминание, которое будет преследовать меня.
Я выхожу из-под поникших ветвей, ускользая от тянущихся пальцев ивы.
Моя кожа пахнет ею. Мое сердце тоскует по ней. Силовик преклоняется перед ней.
Я иду за своей королевой.
Глава пятьдесят восьмая
Пэйдин
Только теперь, когда я стала королевой, она кажется тяжелее.
Китт идет рядом со мной, вдалеке слышатся отголоски распущенного двора. Мы направляемся в мою комнату в довольно унылом молчании, впитывая этот крохотный миг покоя перед нашей второй церемонией. Пиршества и танцы в честь нашего союза начнутся лишь завтра, а я больше всего на свете хочу просто проспать весь этот день.
От этой мысли у меня начинают гореть уши. Сомневаюсь, что мне позволено спать в одиночестве этой ночью.
— Ты отлично справилась, — наконец говорит Китт в тишине.
Мои каблуки продолжают ритмично стучать по полу.
— Спасибо.
— Как только переоденешься и будешь готова, мы отправимся к каретам.
Избегая обсуждения нашей очевидной проблемы, мы продолжаем притворяться, будто не связаны друг с другом на всю жизнь. Я резко разворачиваюсь к нему.
— Ты этого хотел? Несмотря на то, что наш брак — для Илии, ты этого хотел?
Мой вопрос заставляет его задуматься.
— Я знаю, что Кай к тебе чувствует. Так что нет, я этого не хотел.
— Но ты все равно женился на мне.
— И я бы сделал нечто гораздо более худшее ради него, — быстро отвечает он.
Я сглатываю. Несмотря ни на что я понимаю. Наш брак нужен Каю так же, как и Илии. Силовику больше никогда не придется отнимать жизнь у другого Обычного. Он больше не будет испытывать чувство вины или стыда. И, самое главное, это королевство сможет сохранить репутацию.
Я могу лишь кивнуть в ответ.
Подойдя к своей двери, я берусь за ручку.
— Я немного потеряла счет времени, но сейчас достану что-нибудь из шкатулки с украшениями твоей матери.
— Спасибо… — хриплый кашель обрывает благодарность.
— Ты… — я замечаю что-то подозрительно похожее на кровь на его платке, — в порядке?
Он вытирает рот.
— Все в порядке.
— Китт, мне кажется, ты болен…
— Я сказал, все в порядке, Пэйдин, — рявкает он, и его взгляд внезапно становится диким.
Я в растерянности отступаю на шаг и смотрю, как король берет себя в руки. Он прочищает горло. Меняется, становится обманчиво спокойным.
— Спасибо за беспокойство.
Я киваю. Голос слабый.
— Встретимся во дворе.
Король начинает идти по коридору, прежде чем я успеваю войти в комнату.
Я облокачиваюсь о дверь и закрываю глаза, отгоняя слезы, которые так отчаянно хочется пролить. Мое сердце сжимается от ярких воспоминаний о Кае, стоящем за этими дверями с выражением предательства на лице. Затем он растворился в толпе, прежде чем мои дрожащие губы успели произнести извинения.
Я снимаю корону с головы, почти не замечая, как ее острые зубцы впиваются в ладонь. Острые изумруды отражают мое уставшее лицо, словно заглядывая в мое будущее. Я вижу жизнь в муках рядом с человеком, которого люблю. На троне сидит мой муж, но он не тот, кому принадлежит мое сердце. Нет, тот человек стоит слева от меня и ни разу не смотрит в мою сторону. Маска, которую он носит, лишила его лицо всех эмоций, и без моей помощи он становится лишь тенью того человека, которым когда-то был.
Мучительное оцепенение начало медленно распространяться по мне. Элли помогает снять с меня экстравагантное свадебное платье, и каждое ее слово звучит как поздравление, а каждый изгиб губ — как улыбка. Меня укутывают в другое белое платье, более легкое и мягкое. Пышная юбка ниспадает от талии и доходит до моих обнаженных лодыжек. Лиф относительно простой, хотя и расшит бисером. Тонкие бретельки обнимают плечи, а белые туфли на каблуках сжимают ступни.
— Ты не захочешь выглядеть слишком нарядно в Луте, — успокаивает Элли, возясь с моими волосами. Она говорит так, будто я этого не знала. Появление в трущобах в платье, которое стоит столько, что на эти деньги можно было бы прокормить нескольких бедняков в течение многих недель, вряд ли произведет хорошее впечатление.
Она отступает, разглядывая меня.
— Но ты все еще выглядишь как очень элегантная невеста.
— Спасибо, Элли. — Я прочищаю горло, сжавшееся от волнения. — Это все. Я хочу побыть одна.
Кивнув в знак понимания, Элли выходит из комнаты. Я вздыхаю в тишине и жалею, что не могу спрятаться за этими четырьмя стенами на неопределенный срок. Скорее для успокоения, чем из-за необходимости, я привязываю кинжал к бедру под платьем. Так мне спокойнее, ведь со мной частичка моего отца в день моей свадьбы.
Шкатулка с драгоценностями дразнит меня, пока я, наконец, не подхожу к ней. Осторожно присев на кровать, я поправляю платье и открываю крышку. Я вглядываюсь в ее бархатные глубины, и у меня перехватывает дыхание при виде такого количества сверкающих драгоценных камней. Они лежат на фоне зеленой ткани, такие нетронутые. Бриллианты, сапфиры и внушительное количество изумрудов подмигивают мне. Я тянусь к особенно привлекательному ожерелью, но потом передумываю.
У королевы Айрис определенно был безупречный вкус по части украшений.
Я никогда не видела такого богатства. Даже не знаю, как это правильно держать.
Одних этих украшений хватило бы, чтобы накормить весь Лут.
Я с силой захлопываю крышку, ощутив тошноту от самого вида такой роскоши. Было время, когда я бы сделала что угодно, лишь бы украсть хотя бы один драгоценный камень. Теперь я ношу их на шее как трофей.
Или как красивую петлю.
Я отгоняю эту мысль и открываю один из маленьких ящичков. Он забит блестящими кольцами, сверкающими золотом и серебром. Рядом с ним находится ящичек, заваленный браслетами. Но именно тот, что под ним, привлекает мое внимание.