У Чтеца Разума перехватывает дыхание.
— Я знаю.
— Я желаю ее смерти.
— Так и будет, — уверяет Калум. — Испытания, скорее всего, убьют ее, но прежде мы сможем ее использовать.
Это заинтересовывает короля.
— Я слушаю.
— Сопротивление готово. Вот чего вы ждали все эти годы. — Чтец Разума наклоняет светлую голову. — Нам нужен лишь кто-то, кто поможет найти путь в Чашу после третьего Испытания. Наконец-то Обычные соберутся в одном месте.
— Тоннели, — размышляет Эдрик. — Ты хочешь, чтобы она повела Сопротивление через тоннели.
Калум позволяет себе редкую улыбку.
— Ей просто нужен кто-то, кто покажет им путь.
Король знает, о ком идет речь.
С планом на руках Эдрик покидает Чтеца Разума с извращенным чувством радости по поводу появления Пэйдин Грэй. Он сможет использовать ее, отомстить и, в конце концов, наблюдать, как она умирает. Король не мог придумать ничего, что принесло бы ему большее удовлетворение.
Глава шестидесятая
Кай
Меня поглощает волна тел.
Люди вытекают из тронного зала, проталкиваются по коридору. Я пробиваюсь сквозь человеческий поток, но мои движения вялые под тяжестью стольких сил.
Дворяне направляются к садам, чтобы насладиться угощениями и обменяться сплетнями, пока в Луте начинается вторая церемония. Большая часть Элитных здесь презирает саму идею посещения трущоб королевскими особами, не говоря уже о проведении там еще одной свадебной церемонии.
Еще одна свадьба. Потому что я не смог остановить первую.
Я прислоняюсь к стене в опустевшем тронном зале. Лепестки опадают с арки, грациозно опускаясь к помосту. Туда, где они стояли, обмениваясь клятвами, в то время, как я был достаточно глуп, чтобы думать, что смогу это остановить.
Я опоздал.
Она — жена. Она — королева.
Я опускаюсь на пол, соскальзывая вниз по стене. Что бы я сделал? Украл невесту у собственного брата? Я так мучился, выбирая между долгом и желанием, что застрял где-то посередине будучи вынужденным наблюдателем.
И теперь я потерял ее.
Я опоздал.
Ее жизнь пройдет мимо меня, и все же мы никогда не перестанем присутствовать в жизни друг друга. Она — трагедия, которую мне придется переживать снова и снова каждое мгновение. Я — ее Силовик, а она — моя королева. Все что было осталось в прошлом, а все остальное, скорее всего, впереди.
Я тоскую по ней на полу тронного зала.
Я потерян без цели, которую она мне подарила. Ради нее я становился лучше. Всего лишь тенью монстра, которого сделал из меня отец. Теперь я боюсь того, кем стану, поклонясь ей. Я бы сто раз преклонил перед ней колени, но не из чувства долга, а из преданности.
Она вновь стала моей миссией, но на этот раз королевой, которую я должен защищать. Вот только ее получил мой брат. Она будет в его жизни, его сердце и его постели.
Мой кулак врезается в стену рядом со мной.
Когда гладкая поверхность рассыпается под моими костяшками, боль пронзает кисть. Я бормочу ругательства себе под нос, потом снова, уже громче, чтобы немного облегчить внезапную ярость. Белая пыль оседает на мраморном полу, когда я отдергиваю ноющую руку от стены. Из дыры размером с кулак, которую я проделал, сыплются обломки. Похоже, из-за гнева я зацепился за ближайшего Силача сам того не осознавая.
Я опасен в таком состоянии. Смертоносен, когда остаюсь один на один с собой. Разрушение живет прямо под кожей, и мне не терпится выпустить его на свободу.
Ее больше нет. Я потерял ее. Я потерян без нее.
Я обхватываю голову руками, которые скоро забудут изгибы ее тела.
Чудовищам не достаются красавицы.
Глава шестьдесят первая
Пэйдин
Платье колышется вокруг моих стройных ног.
Я вцепилась в складки ткани, пытаясь освободить свои скованные шаги. Коридор проносится как в тумане, солнечный свет льется из многочисленных окон, мимо которых я пробегаю. Ни один из Гвардейцев, выстроившихся вдоль стен, даже не поворачивает головы на мой безумный рывок и растрепанный вид.
Я задыхаюсь, когда останавливаюсь перед входными дверями. Они плотно закрыты, по обе стороны их охраняет дюжина Гвардейцев. Несколько глаз прячутся за белыми масками, внимательно разглядывая свою королеву. Я сдерживаю резкое замечание, застывшее на языке, внезапно осознав, что мои ноги оголены. Отпуская подол платья, позволяю ему упасть к ногам и заявляю:
— Откройте двери.
Гвардейцы подчиняются моему приказу, и я стараюсь не показать своего удивления. Я спускаюсь по каменным ступеням, ведущим во двор, бросив лишь мимолетный взгляд на украшенные экипажи, ожидающие меня. Китт стоит рядом с особенно позолоченным, тихо беседуя с Эйселом, в окружении толпы Гвардейцев. Он тоже переоделся во что-то менее вычурное, хотя на боку у него болтается церемониальный меч.
— Китт!
Он поворачивает голову в мою сторону, видя, как королева мчится к нему. Моя нога выглядывает из разреза на платье, усиливая мой потрепанный вид. Китт даже озабоченно морщит лоб при виде меня.
— Что случилось?
— Я все поняла, — задыхаюсь я. — Калум был Чтецом Разума твоего отца, и я знаю, что его Фаталы были скрыты от тебя, поэтому, когда лидер Сопротивления появился после третьего Испытания Очищения, ты не знал, кто он такой…
— Помедленнее, Пэйдин, — уговаривает Китт, его тело напряжено. — Что ты пытаешься сказать?
Я выдыхаю.
— Калум работал на твоего отца. Все Сопротивление — обман и… — во рту пересыхает от тревоги, — и он мой отец.
Произнести это вслух — подписать себе смертный приговор. Я вижу, как эти слова достигают Китта, как каждая эмоция отражается на его лице. Мы стоим, глупо уставившись друг на друга, пока Китт, наконец, не выдавливает:
— Что?
Я закрываю глаза, чтобы не видеть, как от моих слов рушится его мир.
— Твоя мать, Айрис… у нее был роман с Калумом, но она выдала их ребенка за ребенка твоего отца. Когда я родилась как Обычная, король хотел убить меня, но его Чтец Разума оставил меня у дверей Адама Грэя. Все было скрыто…
— Моя мать умерла больше двадцати лет назад, — возражает Китт.
— Записи были подделаны, — в спешке слова срываются у меня с губ. — Королевство не видело королеву Айрис со дня твоего рождения — король спрятал ее, опасаясь за ее безопасность. Так что, когда она забеременела мной, Илия не знала.
Взгляд Китта становится пустым.
— А потом она умерла.
— Да, — бормочу я. — И король смог скрыть мое существование, сказав королевству, что Айрис умерла, рожая тебя, а не Обычную. В это вы с Илией верили десятилетиями.
— И прислуга…
— Ты сам это сказал, — я качаю головой. — Они хранили тайны десятилетиями.
Нас окутывает удушающая тишина.
— Знаю, звучит безумно, но Калум признался…
— Мы сводные брат и сестра, — вдруг выпаливает Китт.
Я моргаю, глядя на своего мужа, потом на кольцо у себя на пальце. Эта мысль почему-то ни разу не приходила мне в голову до этого момента, и теперь мне кажется, меня стошнит.
— Черт побери, — выдыхаю я, потому что больше сказать нечего. Меньша часа назад мы связали себя узами священного брака, чтобы узнать, что наши жизни были связаны задолго до этого.
Китт внезапно крепко сжимает мои руки. В его взгляде снова мелькает паранойя.
— Он… он что-нибудь говорил обо мне?
— Чт… — качаю головой. — Китт, он управляет тобой. Калум — Двойственный, такой же, как и ты. Все, что он просит, — ты исполняешь.
Китт лишь смотрит на меня, переваривая услышанное.
— Подумай, — убеждаю я. — Ты никогда не хотел жениться на мне, и все же ты это сделал. Этого хотел Калум, и мне страшно узнать почему. Неужели ты не понимаешь? Он использует тебя…
Двери распахиваются с глухим стуком.
Калум сжимает в кулаке мой кинжал, пока медленно спускается по каменным ступеням. Я замираю, чувствуя, как страх пронизывает меня при виде человека, который, как оказалось, мой отец. Голова все еще кружится, грудь пуста после всего, что я узнала. Лишь несколько минут отделяют меня от прежней жизни и той, в которую я попала сейчас. Все, что, как я думала, я знала, оказалось ложью, а все, что было скрыто от меня, еще сильнее ранит.
Китт убирает руки с моих плеч и делает шаг вперед. Гвардейцы бросаются к своему королю, наблюдая за разворачивающейся сценой, но Китт отмахивается от них. Я наблюдаю, как Калум медленно спускается по ступеням, его лицо озаряет спокойная улыбка.
— Китт, давай не будем делать ничего опрометчивого. Пэйдин, очевидно, запуталась.
Во мне вспыхивает гнев.
Китт встречает моего отца у подножия ступеней, и долгое время они просто смотрят друг другу в глаза. На мгновение меня охватывает ужас: вдруг они улыбнутся… вдруг поклонятся. Тут до меня доходит, что я, возможно, неправильно все поняла, однако Калум замирает. Жутко видеть, как с его лица сходят все краски.
— Не делай этого, Китт…
Меч звенит, выскальзывает из ножен.
Рычание Китта эхом разносится по двору:
— Убирайся из моей головы.
Клинок вонзается в грудь моего отца.
Я моргаю, и мир кружится, чтобы потом внезапно резко остановиться. Кровь хлещет из раны в груди Калума, когда его король бесцеремонно выдергивает клинок. Я вижу, как голубые глаза расширяются, глядя на Китта, а потом в них в последний раз отражается жизнь.
Моя рука тянется к отвисшей челюсти. Это не первый раз, когда я теряю отца. Это даже не первый раз, когда я теряю его от меча в грудь или когда на другом конце этого клинка стоит один из Эйзеров.
Но эта смерть другая. Смотреть, как умирает этот человек, — облегчение.
Калум — причина смерти моего настоящего отца, и это возмездие, которого я искала с тех пор, как Адам Грэй умер у меня на руках. Кровь каждого члена Сопротивления на руках этого Фатала, и он заслуживает такой жестокой смерти.
Китт отшатывается, позволяя Калуму повалиться на каменные ступени. Кровь стекает с меча короля так, что он вдруг становится похож на своего Силовика. Я осторожно обхожу скрюченное тело Калума, следя, чтобы растекающаяся по ступеням лужа крови не запятнала мой чистый наряд. Его голубой взгляд медленно опускается на меня, когда я вырываю свой кинжал из его пальцев. Затем наклоняюсь ближе, чтобы позволить его угасающей силе вырвать слова из моих мыслей.