— Гейл, — глаза Китта вспыхивают предупреждением, — эти липкие булочки просто восхитительны. Ты что-то изменила?
Я смотрю на брата в ответ в ожидании давно назревшего разговора, не обращая внимания на то, что Гейл находится в комнате. Но я понимаю, почему он так скрытен в этом вопросе. Я видел, как он сообщал Гвардейцам, что смерть Калума должна остаться в тайне. Лишь немногие из слуг знают о жестокости, которую проявил их король всего несколько часов назад, и Гейл точно не из их числа. Она даже не знает того, что узнали мы.
— Ну, я добавила немного другой специи в эту партию, — она вытирает руки о запачканный передник. — Именно такие липкие булочки любила ваша мать, Кай. В первый год брака с королем она съедала их горстями. Я как раз собиралась отнести порцию булочек в башню для нее.
— Причуды беременных? — спрашивает Китт, надеясь удержать разговор на этой теме.
Лицо Гейл бледнеет.
— Я… возможно.
Я смотрю на женщину, что растила меня, когда королева не могла. Ее побледневшее лицо вызывает тревогу. Она бы позаботилась о моей матери, когда та была беременна мной…
Мое сердце сжимается от внезапного осознания.
Пэйдин родилась восемнадцать лет назад, она — дочь королевы Айрис и Чтеца Разума моего отца.
Но все же я на год старше ее.
Горло пересыхает.
Это первый тихий момент за весь день. До этого я едва успел подумать, как сложить фрагменты рождения Пэйдин воедино. Но кое-чего все еще не хватает — нет информации обо мне.
Гейл непринужденно болтает с Киттом. Я не могу разобрать ни слова из того, что она говорит, из-за звона в ушах.
— Когда вы собирались рассказать нам правду о смерти королевы Айрис?
Повариха открывает рот в удивлении.
— Кай…
— То есть, — мой внезапный смех звучит почти безумно, — Китт только что женился на потерянной принцессе и даже не знал об этом, пока Чтец Разума отца не раскрыл нам подробности.
— Что? Вы знаете…? — Гейл задыхается.
Китт встает из-за стола в тот же момент, что и я.
— Кай, какого черта ты…
— Я иду за ответами, — выдыхаю я. — Мы тонем в тайнах, Китт. Не только твоей жене лгали.
Рука Гейл прижата к сердцу, и выражение сожаления на ее лице — последнее, что я вижу, прежде чем выйти за дверь. Китт следует за мной в замешательстве. Его шаги эхом звучат позади.
— Брат, просто скажи мне, что происходит. Прошу.
Я лишь слегка поворачиваюсь.
— Скажу. Но только после того, как удостоверюсь, что прав.
И тогда я отправляюсь за своей королевой, чтобы украсть ее.
Глава шестьдесят пятая
Кай
Солнце уже садится, когда я, наконец, стучу костяшками по двери кабинета Китта.
— Эта ночь бесконечна, — фыркает Пэйдин.
Она без конца крутит кольцо на большом пальце, отводя взгляд от резной двери перед нами. Мысли ее, вероятно, блуждают там же, где и мои, после всего, что мы узнали. Но я заставил себя вернуться к брату, как и обещал. Как делал это снова и снова на протяжении многих лет.
Я сглатываю.
— Беру страницу из твоей книги, Маленький Экстрасенс.
Рот Пэйдин приоткрывается, но прежде чем она успевает ответить.
— Входите.
Голос Китта приглушен дверью, которую я распахиваю после. Он сидит за своим столом, лампа заливает комнату мерцающим светом. Пергаменты разбросаны по всей поверхности облупленного дерева перед ним, и я каждый раз поражаюсь тому, что каждый лист исписан торопливым почерком. Но мое внимание привлекает церемониальный меч, прислоненный к камину. Кровь отца Пэйдин исчезла, и теперь он сияет серебром.
Король приглашает меня войти взмахом своей испачканной чернилами руки. Его бледная кожа резко выделяется на фоне вен цвета индиго, сбегающих от виска. Я щурюсь, вглядываясь в его болезненное лицо. Покрасневшие глаза и впалые щеки не ускользают от моего пристального взгляда. Я никогда не видел его таким, никогда не замечал, насколько он нездоров на самом деле.
Служанки.
Они старались скрыть его недуг, как могли.
Я вхожу в освещенную комнату, и Китт с облегчением улыбается моему приходу. Но тень, ступающая за мной, заставляет его чуть замереть.
— Пэйдин. Не ожидал увидеть тебя этим вечером.
Я заставляю себя глубоко вдохнуть.
Это их первая брачная ночь.
Если бы не последние открытия, они были бы сейчас вместе? Эта мысль вызывает во мне нечто мрачное, но я подавляю это, как и растущую, терзающую меня ревность.
— Я тоже, — честно говорит Пэйдин. — Но Кай…
— Хотел, чтобы твоя жена была здесь, когда мы наконец обсудим то, что произошло.
Слова удивляют даже меня, главным образом потому, что они не были произнесены с упреком. Я чувствую, как взгляд Пэйдин обрушивается на меня, как и взгляд Китта. Король медленно собирает исписанные листы и задвигает их в ящик рядом.
— Я бы предпочел не говорить об этом. Ты, как никто другой, должен это понять, брат.
Слова искусно выверены. Они ранят достаточно глубоко, чтобы я на мгновение усомнился в предстоящем разговоре. Я смотрю на брата, снова видя ту толику хитрости, что он так тщательно скрывает. Раньше я считал себя расчетливым братом, а его — заботливым. Но теперь кажется, будто целая жизнь пролегла между этими чертами, и я уже не уверен, кто из нас их достоин.
— Китт, — медленно говорю я. — Сегодня ты убил человека.
Он откидывается на спинку стула.
— Я сделал то, что было необходимо.
— Это было твое первое убийство.
— Да? — Пэйдин делает шаг вперед, качая головой. — Конечно, первое.
— Я в порядке, Кай, — бормочет король. — Это была необходимость. Теперь, можем ли мы, пожалуйста, прекратить…
Я опираюсь ладонями на его стол.
— Тот брат, которого я знаю, был бы разбит, после того как вонзил меч в грудь человека.
— Ну, он повзрослел, — парирует Китт. Он старается скрыть язвительность в голосе. — Я теперь король, и все, сделанное мной, было ради величия этого королевства.
Я изучаю его напряженное бледное лицо.
— Скажи мне, что происходит, Китт. Ты что-то скрываешь от меня.
Пэйдин прочищает горло.
— Мне стоит оставить вас и позволить разобраться с этим…
— Нет, — приказываю я. Мой взгляд не отрывается от короля. — Ты теперь Эйзер. Именно здесь тебе и место.
Китт проводит рукой по затылку, как он делал всегда, когда мы были мальчишками. Этот жест говорит о его тревоге.
— Брат, ты же знаешь, что произошло. Пэйдин узнала правду о роли Калума и о том, как он манипулировал мной, чтобы я выполнял его волю. Он был угрозой, и я положил этому конец.
Я качаю головой, чувствуя, как по мне растекается разочарование. Я вспоминаю тот ужасающий момент, когда вошел: Калум мертвый на ступенях, а Пэйдин излагает свои теории.
— Думаешь, я бы не знал, если бы он был Двойственным?
Китт быстро кивает в сторону Пэйдин.
— Ты уже ошибался в чьих-то способностях. Кроме того, откуда тебе знать, что он не контролировал тебя, чтобы ты игнорировал истинную силу?
Это хорошо отрепетированный аргумент. И если бы я не знал брата лучше, то, возможно, поверил бы ему.
— Значит, смерть Калума никак не связана с письмами из шкатулки Айрис?
Китт молчит.
Пэйдин высказывает знакомое подозрение.
— Ты ведь уже читал эти записки, не так ли? Ты узнал почерк Калума и испугался, что можешь быть бастардом. — Пэйдин делает вдох, осознание накрывает ее волной. — Вот почему ты спросил, не говорил ли он что-то о тебе.
Мой брат напрягается.
— Я собирался избавиться от них, прежде чем отдать тебе шкатулку, но… отвлекся.
Грусть от осознания проступает на моем лице.
— Если бы он был слабым местом, о котором нужно было позаботиться, я бы сделал это ради тебя. Именно для этого я здесь — чтобы уберечь тебя от жестокости.
— А что, если я не хочу, чтобы меня спасали? — парирует Китт. В его глазах ярость, которая пугает меня. — Что, если я хочу спасти тебя сам хоть раз? Спасти нас?
Я склоняю голову.
— Китт, я…
— Если бы ты был там, — начинает он медленно, — и Калум стоял с этим кинжалом бы между мной и твоей любимой Пэйдин… кого бы ты защитил?
Что-то меняется между нами при этих словах. Напряжение нарастает. Я бросаю взгляд на Пэйдин. Она внимательно следит за происходящим. Я борюсь с зарождающимся пониманием.
— Ты бы выбрал ее, — шепчет Китт. — Ты уже выбирал ее, снова и снова.
— Это нелепо, Китт…
Король поспешно встает, едва не опрокидывая кресло.
— Должны быть только мы. Ты и я. Всегда. — Его взгляд становится безумным. — Ты ведь помнишь это, да? До того, как она появилась в нашей жизни и оставила все в руинах.
— О чем ты говоришь, Китт? — спрашивает Пэйдин тихим голосом.
Но он не говорит с ней. Нет, его слова обращены только ко мне.
— Она погубила нас, Кай! Все пошло наперекосяк с того момента, как она появилась. Черт, — его смех рваный, — c момента своего рождения Пэйдин начала разрушать эту семью.
У меня сжимается грудь. Я узнаю безумный взгляд Китта. Отец — король — носил такой же, когда говорил об Обычных. Это то, что он больше всего хотел уничтожить. Теперь я понимаю, что его ненависть была вызвана смертью жены и рождением девочки-Обычной.
Но отвращение Китта к Пэйдин не похоже на отцовское. Эдрик жаждал власти — Китт жаждет близости. Братства. Меня одного.
— Разве ты не видишь, брат? — Его отчаяние повисает в воздухе между нами. — Она убила нашего отца и мою мать. Она — клин, что разобщит нас.
Я вижу тень ревности на его лице, ту же тьму, что ложится на него, когда рядом Пэйдин. Но теперь я понимаю — это не зависть к Серебряной Спасительнице, а ревность к ней. У нее есть я, и Китту это ненавистно.
Я отхожу от стола, качая головой.
— Она убила твоего отца, не моего. — Лицо Китта искажается, прежде чем я наношу финальный удар. — Пэйдин — тебе больше семья, чем я.
Глава шестьдесят шестая
Пэйдин