При упоминании старшего брата Кастана у меня по спине побежал холодок. Не хотелось сыпать огульными обвинениями, ведь без доказательств даже вора запрещалось называть вором, но вывод напрашивался сам собой. Патрик Стомма искал любые упоминания о том пожаре и уничтожал их, а значит, пряталось в том деле нечто, порочившее его репутацию.
— Королевский посол? — заговорил Лукас. — С такими людьми не торгуются. От них бегут сломя голову! Ты полагаешь, он оставит тебя в живых после того, как получит вещь?
В этот момент в молельной зазвучал незнакомый мужской голос:
— Надо же, суним Коваль, да вы водили нас за нос…
Неожиданно магическая связь оборвалась. От тишины, царившей в салоне кареты, я точно бы оглохла. Нервически потерла кристаллы, выглянула в окно. В этот самый момент двери молельной захлопнулись, но мне удалось заметить, что внутри происходила потасовка.
Секундой позже экипаж тронулся с места. Следуя приказу хозяев, кучер рванул подальше от храма, и меня буквально отшвырнуло на сиденье.
— Стойте! — застучала я по стене. — Их там сейчас убьют! Стойте!
Меня охватывал столь сильный страх, что я даже не вздрогнула, когда в экипаже зазвучал испуганный голос Онри:
— Ката! Ты меня слышишь? У Лукаса оборвалась связь. Поверните направо, в конце улицы стоит стражий предел. Езжай туда и всполоши постовых. Придумай что-нибудь, скажи, что в молельной рушат статуи Святых. Ты меня слышишь?
— Да, слышу, слышу я тебя! — выкрикнула я со злости и, забравшись коленями на сиденье, забарабанила кулаком по решетке, отгораживающей кучера от хозяев в салоне.
— Быстрее поворачивайте направо, нам нужно вызывать стражей!
Не обращая внимания на дождь и огромные лужи, я выскочила из кареты и бросилась к приземистому зданию предела. Влетела в ледяной зал с сонным дознавателем, привыкшим, что в замшелом городке не происходило ничего серьезнее пьяных драк, и истерично заорала:
— В молельной напали на судебного заступника!
Началась сумятица. Вдруг выяснилось, что в пределе нет ни одной запряженной кареты, и все служивые — всего пять человек — забрались в экипаж жертвы, которую торопились спасти.
Следом за стражами я ворвалась в молельню. Бледный, как при смерти, Стомма сидел, привалившись к стене и вытянув ноги. Он держался за бок, и его руки были окрашены кровью.
Перед глазами все смешалось. Ноги понесли меня во внутренний дворик, выложенный шестиугольными плитками и с молельной чашей на толстой каменной ноге посредине. Лукас склонился над телом бездыханного Симона Коваля. В странном оцепенении я смотрела, как ночной посыльный поднялся, приложил окровавленные руки к лицу.
Вдруг он оглянулся. Наши взгляды встретились. Передо мной предстал незнакомец со страшным взглядом, запятнанный чужой кровью.
В оцепенении я следила, как, заметив за моей спиной стражей, он рванул с места. Легко зацепился за ограду, одним ловким, гибким движением перемахнул через стену. Стражи с криками бросились следом, кто-то толкнул меня плечом, но я словно превратилась в каменную статую, подобную тем, что стали свидетелями убийства, произошедшего в маленькой молельной.
Я ослепла и оглохла. Перед глазами отпечатался образ идеального хищника.
Вкусил ли он крови?
Ранение Кастана оказалось неопасным для жизни, но ночь он провел в королевской лечебнице, а я — на стуле рядом с ним. Ранним утром в палату ворвался всполошенный секретарь и силой выпихнул меня домой.
— Вы, нима Войнич, себя с утра в зеркало не видели! — ворчал он. — Езжайте, я уж как-нибудь о нашем шефе позабочусь. Кучер ждет вас у дверей лечебницы.
Дождь лил до рассвета, и теперь город накрывала шапка тусклых облаков. Запросто гуляющий по улицам холодный ветер теребил полы одежд и студил пальцы. Я натянула на голову капор, спрятала руки в карманы…
И заметила Лукаса.
Словно призрак в темных одеждах, он стоял на противоположной стороне улицы, расстояние стирало черты любимого лица, но у меня не было сил оторвать от него взгляд.
— Нима Катарина? — раздалось рядышком. От неожиданности я вздрогнула и резко оглянулась. Елейной улыбкой, вызывавшей оторопь, мне улыбался помощник Патрика Стоммы, и от странно изучающего взгляда, какой, наверное, встречался только у серийных убийц, по спине побежали мурашки.
— Меня ищет посол Стомма? — хладнокровно уточнила я. — Что ж, давайте поговорим.
С противоположной стороны улицы Лукас внимательно наблюдал за происходящим. На короткие секунды мы оказались разделенными прогрохотавшим по брусчатке тяжелым омнибусом, а когда экипаж отъехал, ночной посыльный уже растворился в пространстве. Становилось очевидным, что он собирался незаметно последовать за каретой королевского посла.
Патрик сидел за рабочим столом, вполоборота к окну, и читал какую-то бумагу со вскрытой сургучной печатью. Остановившись на пороге, я ждала, когда он обратит на меня внимание. Прошло некоторое время. Он делал вид, будто вовсе меня не замечает.
— Я вызывал тебя, Зои, чтобы дать ценный совет. — Патрик перевел ледяной взгляд от письма на меня. — Не тревожь мертвых, не копай прошлое, иначе оно может нагнать и толкнуть в спину.
Мы смотрели глаза в глаза. Вокруг его головы отражался ореол дневного света.
— Вы хорошо спите? — тихо спросила я.
— Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. — Бывший мэр усмехнулся, отбросил письмо на стол. — Так вот, люди с чистой совестью всегда хорошо спят.
— Тут вы правы, но разве чистое и отмытое — это не разные вещи? — спокойно парировала я. — Вы так тщательно отбеливаете свою жизнь, суним Стомма, что практически стерли с лица земли любые упоминания о моих родителях. Со слов вашего младшего брата, вы дружили с Густавом Каминским много лет.
Глаза Патрика хищно блеснули.
— Девочка, разве ты не понимаешь, что решила укусить того, кто за простое рычание может уничтожить тебя, твоего приемного отца, его приятеля — бывшего каторжника, того милого парня, который помог тебе избавиться от Конопки? Не пощажу никого.
От страха у меня пересохло во рту.
— А своего брата вы тоже не пощадите? Поэтому вы позволили своим головорезам его ранить? — тихо спросила я, и хозяин кабинета поменялся в лице. — Знаете, суним королевский посол, с раннего детства меня преследует один и тот же кошмар, незнакомая женщина прячет меня в мусорной яме от убийц. Я думала, что этот сон — не более чем плод моей фантазии… но так было раньше. До того, как я узнала о родителях.
В комнате воцарилась тяжелая тишина.
— Вы так тщательно оттираете свою жизнь от черных пятен, чтобы не быть похожим на Чеслава Конопку, но с каждым следующим взмахом пачкаетесь все сильнее. Скажите, Патрик, каково узнать, что вы избавились не от всех свидетелей своего преступления? — Я специально использовала неформальное обращение, надеясь вывести собеседника из себя, ведь в ярости люди выпаливали больше, чем сказали бы на холодную голову.
— Не зли меня, малышка Зои, — вкрадчиво вымолвил он. — В гневе я бываю очень страшен.
— Вы вызвали меня, чтобы дать совет, — не обращая внимания на то, как трясутся поджилки, спокойно продолжила я. — Жаль, что я не могу им воспользоваться. Теперь позвольте и мне кое-что спросить. Суним королевский посол, по какой причине вы убили невинную семью Каминских?
Патрик вышел из-за стола, неторопливо приблизился ко мне и вдруг схватил за подбородок.
— В тебе совершенно нет чутья, когда стоит замолчать, милая Зои. Видимо, у Каминских такая семейная черта — твой отец тоже никогда не умел держать рот на замке, за что и поплатился. Ты ведь не хочешь повторить его судьбу и лежать завернутой в саван?
— Вряд ли, — дерзко ответила я. — В отличие от Густава Каминского я неплохо разбираюсь в лучших друзьях.
Стомма-старший нехорошо рассмеялся и пригрозил:
— Готовься, Зои, скоро у твоих лучших друзей начнутся очень тяжелые времена.
Пальцами он потер тяжелый кристалл в моей сережке, точно ощущал, что поблескивал камень не из-за дневного света, а из-за спрятанного внутри магического сердечка. Вторую сережку я потеряла еще вчера, во время заварушки, и скорее всего выглядела странно только с одним украшением.
— Твоя мать, Зои, тоже всегда теряла одну серьгу, — вдруг задумчиво произнес Патрик Стомма, его глаза казались пустыми. — Ты жива только потому, что так отвратительно похожа на нее внешне, но запомни, моя щедрость не безгранична. Я случайно могу углядеть в тебе отцовские черты…
Когда я выходила из его дома, у меня душа уходила в пятки. На ватных ногах я пересеют двор, выскользнула через щелку в приоткрытых воротах, хотя следовало бы дождаться привратника.
— Не переживай, — прозвучал голос Онри, — мне удалось поймать голос. Ваш разговор сохранится.
— Спасибо. — Я сняла с уха тяжелую сережку, уже оттянувшую мочку. После прикосновения к магическому кристаллу пальцев Патрика мне казалось, что камень испачкался и кожа зудела.
Я подняла голову, оглянулась, словно кто-то толкнул меня в плечо, привлекая внимание. На другой стороне улицы, спрятав руки в карманы и зарывшись носом в вязаный шарф, мок под мелким дождем Лукас. Он выглядел усталым, растерянным и явно дожидался меня, чтобы объясниться.
Разделенные мощеной дорогой, некоторое время мы молчали. Фактически между нами лежала всего лишь лента брусчатки, ее ничего не стоило перейти, но мы оставались на месте.
Кто из нас не боялся сделать первого шага после того, что произошло в пригородной молельне?
— Могу я задать тебе вопрос? — резковато вымолвила я.
Никогда бы не подумала, что в глазах Лукаса могло появиться затравленное выражение.
— Конечно, — мягко отозвался он.
— Ты когда-нибудь убивал людей, Лукас?
Он покачал головой:
— Нет.
Я дернула плечом:
— Так и знала. Сама не знаю, зачем спросила.
Из-за поворота выехала позолоченная карета с невнятным геральдическим знаком на дверце. Когда она, точно рыжая кошка, считавшаяся вестником раздора, проехала между нами, я бросилась на сторону Лукаса и с налету подхватила его под локоть.