о Фиона вбила себе а голову, что ее шрамы уродливее, чем они есть на самом деле.
– Какие же мужчины дураки, – пробормотал Эван, и Cигимор кивнул.
Эвану знакома была боль, которую испытываешь, видя, как люди отворачиваются, взглянув на твое обезображенное шрамами лицо. И молодой красивой женщине наверняка было в тысячу раз больнее. По правде говоря, он подозревал, что отсутствие тщеславия у Фионы лишь усложняло ее жизнь. Она была вынуждена признавать, что очень немногие люди замечали в ней не внешнюю, а внутреннюю красоту. А поскольку была умной женщиной, наверняка видела, что те немногочисленные комплименты, которыми ее награждали, говорились не от чистого сердца. «Перестанет ли она наконец испытывать эту боль, и хватит ли у меня умения и сил помочь ей?» – с грустью подумал Эван.
Когда он отправился в постель, то был уже довольно пьян. «Может быть, и к лучшему, что Фиона крепко спит», – мелькнула в голове у него мысль, когда он улегся с ней рядом, иначе он вполне мог бы опозориться, если бы решил заняться с ней любовью. Он притянул ее к себе, теплую, мягкую, и удовлетворенно вздохнул, когда она прошептала во сне его имя.
Все шло настолько хорошо, что Эван даже ощутил смутное беспокойство. Отец, похоже, наконец-то превращается из ребенка во взрослого человека. Может быть, злость и боль, которые он носил в себе долгие годы, начали постепенно покидать его, после того как он рассказал всю правду о своем прошлом, Эван был уверен, что когда отец узнал, что его ребенок не умер, с души его свалился тяжелый груз, о существовании которого Эван даже не подозревал. С тех пор как в замке появилась Фиона, отец очень изменился, причем изменился к лучшему, и Эван чувствовал, что после сегодняшнего разговора эти перемены еще более усилятся. Наконец-то отец сможет поставить на своем прошлом крест.
Воссоединение с Камеронами принесет их клану огромную пользу, хотя к Сигимору не так-то просто будет привыкнуть. Эвана мало радовало, что в Скарглас теперь то и дело будут приезжать крупные, сильные, красивые мужчины, однако он понимал, что прилетел с этим смириться. Ecли он хочет иметь союзников. А иметь их Эван очень хотел, если судить по тому, что рассказал ему Сигимор, встреча с Макенроями, которая ему еще предстоит, тоже будет непростой равно как и с их многочисленными родственниками. Но если Сигимор прав, как только Джиллиан признает его своим, ее поддержат все Мюрреи, а родни у них полным-полно. Конечно, с Макенроямии Камеронами из Дабхайдленла союз будет крепче, однако приятно сознавать, что в случае необходимости можно обратиться за помощью не к одному клану, а к очень многим.
Подобные перемены открывают большие перспективы и для его братьев. Конечно, жизнь в Скаргласе неплоха и станет еще лучше, когда враги поостерегутся на них нападать, зная, что у них столько надежных союзников. Теперь братья смогут без опаски выезжать из замка, а это открывает для них новые возможности. Может быть, некоторые из них даже найдут себе богатых невест, которые в качестве приданого принесут в семью земли и деньги либо укрепят союз Макфингелов с другими кланами.
Никогда еще жизнь не сулила таких благ. Даже не верится, что его ожидает столько перемен к лучшему. Он коснулся щекой мягких волос Фионы и приказал себе не будить лиха, пока спит тихо. У него красивая, страстная жена, отец становится мягче и терпимее, две половинки семьи Камеронов воссоединились, у него появились союзники, о которых он всегда мечтал. Жизнь прекрасна. Остается лишь наслаждаться ею. Эван закрыл глаза, притянул к себе Фиону еще ближе и, заставив себя не думать о плохом, попытался заснуть.
Глава 17
Напрасно Эван заставлял себя не думать о плохом, в десятый раз перечитывая безграмотно написанную записку, которую держал в руке. Неужели вчера вечером он считал, что жизнь прекрасна и сулит ему лишь блага? Кажется, с тех пор прошла целая вечность. А сегодня зловещий призрак прошлого, подкравшись незаметно, уже протянул руки, грозя отобрать его счастье.
Хелена родила ему ребенка, по крайней мере так утверждалось в записке. И этот ребенок живет сейчас с пожилой парой в одном из маленьких домишек, в изобилии разбросанных по его, Эвана, землям. Удивляло не то, что Хелена бросила их ребенка, а то, что она сделала это спустя столько лет.
Выйдя из комнаты, в которой обычно работал над гроссбухом, Эван отправился на поиски Грегора. Это внезапное появление ребенка, о существовании которого он и не догадывался, было крайне подозрительно. Хелена принадлежала к клану Греев и однажды уже предала его. Вполне вероятно, что никакого ребенка она не родила – по крайней мере от него, – а ложь эта ей нужна, чтобы заманить его в ловушку.
Грегора он обнаружил в его спальне с молоденькой служанкой, с которой братец явно намеревался поразвлечься. Отослав девушку, Эван укоризненно взглянул на Грегора и покачал годовой. «Похоже, пора уже изыскать способ уберечь женшин, работающих в замке, от посягательств Грегора и других мужчин, – решил он, – иначе ни о чем, кроме развлечений, эти олухи и думать не будут».
– Не смотри на меня так сурово, – проговорил Грегор и улыбнулся. – Она и сама была не прочь.
– Не сомневаюсь, – ответил Эван. – Мейзи любит одаривать мужчин своей благосклонностью. Поэтому у нее уже трое детей. Ты собрался сделать ей еще одного незаконнорожденного? – Грегор удивленно взглянул на него, и Эван понял, что злость и беспокойство, вызванные собственными проблемами, заставили его повысить на брата голос. – Я только что получил послание, которое испортило мне настроение. Оно как раз касается незаконнорожденных детей.
Прочитав записку, Грегор выругался:
– И ты этому веришь?
– И да, и нет. Очень может быть, что она и в самом деле родила от меня ребенка, хотя я старался сделать нее возможное, чтобы этого не случилось. Но сам понимаешь, всякое бывает.
– Тогда почему она тебе никогда об этом не говорила? Почему не привезла его сюда? Быть того не может, чтобы Грей захотели оставить у себя твоего ребенка.
– Я тоже так считаю. Но если это правда и если этот ребенок провел семь лет среди моих врагов, можно только догадываться, какой тяжелой была его жизнь. По правде говоря, меня удивляет, почему его не убили, как только он родился. Грей считают, что всех Макфингелов следует уничтожить. Сомневаюсь, что они пощадили бы ребенка, даже если в его жилах текла кровь Хелены.
– Значит, это ложь и ловушка.
Подойдя к окну спальни Грегора, Эван уставился в него отсутствующим взглядом.
– Боюсь, что да, но я должен в этом убедиться, верно? Что, если и том доме и в самом деле живет мой сын? Не могу же я его там бросить теперь, когда узнал о его существовании.
– Тогда пошли туда несколько человек и прикажи им забрать мальчика и привезти сюда, – предложил Грегор.
– И познакомить его с Фноной? Грегор вновь чертыхнулся.
– Не думаю, что она будет к нему чересчур сурова, ведь он не виноват в том, что родился на свет. И потом, она же знает, что с Хеленой ты встречался целых восемь лет назад.
– Все не так просто, – заметил Эван и вновь повернулся к Грегору лицом. – Фиона слышала о Хелене, так что нет никакой нужды скрывать от нее мою старую связь. Но вот что касается ребенка… Когда женщина узнает, что у другой женщины от ее мужа родился ребенок, она может себя повести очень странно. Мы, мужчины, воспринимаем это лишь как ошибку, даже если любим этого ребенка, а вот женщины видят в его рождении нечто большее: доказательство того, что между ее мужем и соперницей установилась незримая связь. Может быть, ты не помнишь, какие скандалы закатывали отцу его жены, когда узнавали о его очередном незаконнорожденном ребенке, а я помню. Рождение внебрачных детей они считали для себя огромным оскорблением, гораздо большим, чем его связь с какой-то женщиной.
Грегор поморщился – слова Эвана вызвали у него неприятные воспоминания, – потом вздохнул.
– Насколько я понял, ты сам собрался пойти в этот дом?
– Да. Если это ловушка, я не хочу, чтобы в нее попали мои люди. А если это правда и Хелена в самом деле держит там моего сына, я должен его увидеть. Я не могу принять решения, пока не увижу ребенка и не удостоверюсь, что он мой сын.
Грей А ты уверен, что сможешь в этом удостовериться?
Грей Да. Мы, Макфингелы, рождаемся удивительно похожими друг на друга. Даже у малыша Неда, сына Мэб, черты лица такие, как у тебя и у меня, хотя волосы светлые. И отец прекрасно знает, что он его сын, несмотря на все его брюзжание. Так что моя задача – не попасться в ловушку, которую, вполне вероятно, для меня приготовили.
– Я пойду с тобой, – заявил Грегор, надевая башмаки. – Если нас будет только двое, мы сможем незаметно подобраться к домику и хорошенько оглядеться по сторонам, не подстерегает ли нас опасность. Я знаю это место, там полно укрытий. Нам с тобой останется лишь решить, где оставить лошадей, чтобы оттуда пробираться пешком.
Эван кивнул:
– Да, нужно выработать план действий. Я, как только узнал, что у меня, быть может, есть ребенок, похоже, совсем голову потерял. Ни о чем другом думать не могу.
Грегор успокаивающе похлопал его по спине и, направившись к двери, проговорил:
– Ничего, что-нибудь придумаем. Однако если ребенок все-таки существует, объясняться с Фионой тебе придется самому.
«А вот это, – подумал Эван, – меня больше всего и беспокоит». Он уже достаточно хорошо изучил Фиону, чтобы почти не сомневаться – она примет ребенка, полюбит его и ни словом не упрекнет мужа в том, что у него когда-то была любовница, которая родила ему сына. Однако крохотная доля сомнения у него все же осталась. И Эван очень беспокоился, что, узнав о существовании ребенка, Фиона может, сама того не желая, отдалиться от него, и тогда им придется вновь налаживать с таким трудом созданные теплые отношения.
Эван решил поразмыслить обо всем этом позднее, а сейчас надо придумать, как им с Грегором выехать из Скаргласа вдвоем, а не в сопровождении полудюжины вооруженных мужчин. Ведь если Грей приготовили для них ловушку, они наверняка будут поджидать именно группу людей, прекрасно зная, что ни один Макфингел не станет разъезжать по окрестностям в одиночку или вдвоем. Сказав, что им нужно съездить в деревню, Эван с Грегором оседлали лошадей и поскакали именно в этом направлении, чтобы никто не заподозрил их во лжи, но, как только почувствовали, что их уже никто не видит, повернули в другую сторону. Добравшись до леса, Эван с Грегором облегченно вздохнули, зная, что теперь даже сторожевые на башнях замка не смогут их заметить, если они будут оставаться в тени.