Вот стоим мы теперь полусонным кругом и, готова поспорить, что никто не слушает восторженную речь. Каждый мечтает быстрее добраться до комнаты отдыха и занять очередь у кофемашины. А Васильич все не унимается и параллельно пытается втянуть в разговор остальных сотрудников.
– Если эта такая шиза, то представляю, какой из себя главный начальник. – Тихо шепчет рядом стоящая Юля из отдела маркетинга. Веселая девчушка с которой мы начали неплохо общаться. – Он, зараза симпатичный, но чует моя пятая точка, что за этой красивой обложкой прячется тот еще главнюк – говнюк.
– Не знаю, – шепчу в ответ.
– А что знать-то?
– Мадам Юлия и Майя, может, вы поделитесь вашей темой разговора? – Начальница пристально смотрит в нашу сторону, а остальные притаились и задержали дыхание.
– Мы обсуждаем Швецию и их жителей, – без запинки тараторит Юлька и даже не краснеет. – А так же их характеры. Наше же начальство оттуда? А мы вообще не в курсе об их предпочтениях. Может они любят по понедельникам рыбу ловить? Или шоколадное обертывание делать?
– Я так понимаю, это был сарказм? – раздается прямо позади нас и мы подпрыгиваем на месте. Шеф стоит за нашими спинами и смотрит с высоты своего роста. Ну все, девки, атас!
– Нет, простое любопытство, – Юлия вытягивается словно струнка и без страха смотрит на него в ответ.
–По понедельникам, как в остальные будние дни мы предпочитаем работать без перерыва. – Слышится грозный голос. – Чего и вам желаю.
После этого последовала череда каких-то непонятных слов. И отчего-то мне казалось, что это далеко не похвала.
– Все слышали? Собрание закончилось, всем хорошего и продуктивного рабочего дня! – Елена Васильевна засеменила следом за шефом и все дружно вздохнули.
– Ну вот, остались без кофе, – удрученно произнес Степан. Наш гений-программист. – Девки, ну не могли вы посплетничать позже?
– А кто ж знал, что он вернется сегодня? – Юля была неприступна. – К тому же, это наше личное время и мы вольны делать все, что нам вздумается. А вот ровно в восемь утра карета превращается в тыкву и мы становимся офисными крысами да золушками. И злая мачеха может указывать нам, что делать.
– Ты бы завязывала курить, – присвистнул Степа. – А то галюны нехилые ловишь.
– Иди ты, – беззлобно огрызается девушка и поворачивается ко мне. – Ладно, мать, я погнала на свое место. А ты крепись. Кто-то сегодня не в духе.
Не знаю, то ли Юлька достоверно это знала, то ли накаркала. Но Себастиан был не просто не в духе, а рвал и метал. Откуда он такой вернулся, я предпочитала не знать. Но если даже вечно позитивная Васильич вышла оттуда мрачнее тучи, то дела были плохи.
– Майя. – Ожила селекторная связь. – Сделайте мне кофе!
И лишь оказавшись на маленькой кухоньке, я поняла, что не знаю какой напиток предпочитает начальник. Эх, была не была, сделала так, как делаю себе. И так, как многим нравится. С молоком, корицей и двумя ложками сахара.
– Что это? – кривится босс, сделав первый глоток.
– Кофе.
– Мне кажется, вы что-то перепутали. Кофе – черный напиток и без примесей. Я эту дрянь пить не буду.– Чашка летит прямо в мусорное ведро.
– Вы и не говорили, какой вид предпочитаете. – Обиженно бурчу под нос.
– А разве я похож на того, кто любит ванильную чепуху, где кофеина меньше, чем сахара? – ядовито отзывается он в ответ и затем по слогам, будто для умственно недалекой, произносит, – черный чистый кофе без сахара. Каждый день в восемь утра на моем столе. Это ясно?
– Ясно.
– Есть записи сегодня ко мне? – моментально меняет тему шеф.
Мнусь, его расписание на моем столе, но я не помню ни единой строчки. Себастиан багровеет.
– Вы что, не взяли свой блокнот?
– Нет. Я была занята кофе.
– То есть, вы не в состоянии делать два дела сразу? Нести эту чертову чашку в одной руке и блокнот во второй?
– Могу, но…
– Никаких "но", Майя! У вас самая элементарная работа в этом офисе! Если вы не можете с ней справляться, я понижу вас до уровня уборщицы. Вы свободны!
Стараюсь быстрее покинуть кабинет и слышу, как в спину раздаются ругательства на непонятном языке. Да я и сама готова от души использовать всю широту нашего могучего русского языка, да боюсь не оценят. Параллельно вспоминаю незлым тихим словом и мать. Ну удружила, блин.
Остаток дня проходит под такие же крики из кабинета. С сочувствием смотрю на каждого выходящего оттуда бедолагу и искренне надеюсь не увидеть шефа до пяти часов вечера. Но не тут-то было. Внутренняя связь вновь оживает и стальной голос эхом отбивается по стенам полупустой приемной:
– Оповестите всех начальников отделов, что сегодня рабочий день будет продлен.
– Но…
– Это приказ, который обсуждается!
– И насколько будет увеличение?
– Пока мы не наверстаем упущенное время, которое вы потратили без особого толка в мое отсутствие! – Рявкает он в ответ и отключается.
Зашибись. Надо будет написать себе напоминалку и отблагодарить маму за такой душевный подарок в виде этой работы. Ожидаемо, никто не пришел в дикий в восторг от такой новости. Все напряженно сопели в трубку и выражались вполне на не рабочем сленге. Но прихоть начальства была железобетонной. Лишь где-то в глубине души я надеялась, что меня эта истерия не затронет. Увы.
– Майя, вы остаетесь вместе с нами, – лицо начальника выглядывает из-за двери. – Мне нужна вся отчетность и графики всех отделов.
Он даже не дослушивает мой ответ и исчезает обратно за дверью. А я понимаю, что даже не смотря на нашу недолгую работу, этих графиков наберется просто тьма тьмущая. К тому же придется побегать по этажам, а на каблуках это делать было можно, но сложно. Стоило бы подумать над покупкой кед для удобства. Вангую сама себе: бегать мне придется часто. Пока обхожу кабинеты, звоню Дамиру и завидую белой завистью, когда слышу его сонный голос:
– Да?
– Я тут на работе задержусь, выгуляй Баранкина.
– А что случилось? – голос соседа напрягается. – Какие-то проблемы? Мне приехать?
– Ты с ума сошел? Мы не в школе и я не твоя дочка, так что расслабь батоны. Просто кое-кто не в духе.
– По-моему этот кое-кто должен держать себя в руках и знать свое место. – Дамир суров как никогда.
– Ну да, как и кое-кто должен жить в своей квартире. Но почему-то этого не делает. Ладно, говорить некогда. За пса не забудь.
Отключаюсь. В таком соседстве есть все же плюсы. За Баранкина я могла быть спокойна.
Глава 6
Настроение было на нуле. Даже самые отчаянные дамы нашего рабочего общества, которые были готовы простить Себастиану все его грехи ради его красивой мордашки, конкретно приуныли. Начальники отделов и вовсе выходили из зала совещаний с приспущенными галстуками и лицами, будто похоронили свои выходные на ближайшие пять лет. Последующая давка в переполненном метро радости не добавила. Ноги беспощадно ныли, голова раскалывалась. А в сумке, будто гантелей килограмм на пятнадцать, валялся заполненный блокнот. Непонятно каким макаром, но шеф умудрялся диктовать свои принципы работы аккурат между раздачей пиздюлин. И к завтрашнему дню мне желательно было бы все запомнить.
– Твою ж налево! Какого хрена… – От души выстроила такой красивый матюг, что аж сама обомлела от его витиеватости. Учительница русского счастливо бы всплакнула от того, что ее уроки не пропали даром. А затем злостно пнула металлическую дверь.
– Кто там дебоширит? – мигом проснулась наша консьержка и послышались ее шоркающие шаги в мою сторону. – А, это ты дочка.
– Добрый вечер, баб Нюр, а что снова с лифтом?
– Ну, так сломан он.
– Логично, – вздыхаю, – раз я здесь, а не в нем.
– Так ты спасибо своему обормоту скажи. – Бабуля протирает очки краем халатика и вновь возвращает их на переносицу. – Застрял, чуть двери мне не выломал. Пришлось вызывать рабочих.
– А чего ломал-то? – еще более печально звучит мой голос. Понимаю, что Баранкин здесь не в счет. И главным обормотом выступал никто иной, как Дамир.
– Ну так у него эта… как его… кастрафобия. Нет, куластрофобия. – Баба Нюра хлопает по карманам халата и достает бумажку. – Вот, кстати, это вам. Приходила девица тут недавно, но я ее не пустила. Ты уж прости меня дочка, что лезу не в свое дело. Я понимаю, что молодежь нынче пошла другая и понапридумывали всякие "свободные" отношения. Но ты бы за мужика крепче держалась. Не плохой он, хоть и похож на разукрашку моей внучки.
Сил на переубеждения в обратном не оставалось. Я, молча забрала бумажку и начала покорение своего личного Олимпа. Где-то на десятом этаже стали отчетливо слышны крики и громкий лай. То, что это исходит из моей квартиры, сомнений не оставалось. Перепрыгивая через две, а то и три ступеньки, несусь на шум. И что я вижу? В прихожей все разгромлено, а на полу виднеются капли чего-то бардового. Капец, только не говорите мне, что это кровь…
– Жеванный крот! – Громыхает голос Дамира откуда-то с кухни. – Отдай эту дрянь сюда!
Переступаю развороченную мебель и шагаю на шум. Мне понадобилась минута, чтобы разобраться в происходящем. Дамир стоял на четвереньках перед кухонным столом, где спрятался пес. Одна рука парня была кое-как перевязана кухонным полотенцем, другую он отважно тянул к рычащему Баранкину. Последний кстати, издавал такие звуки очень редко и, обычно, был миролюбивой скотиной.
– И что здесь происходит? – вкрадчиво уточняю у героев этого марлезонского балета.
Дамир от неожиданности бьется головой об стол и выдает порцию загадочных выражений.
–Помнится, я всего лишь просила выгулять собаку. – При виде меня пес счастливо замахал хвостом, но позицию не сдал. Перевел взгляд на Дамира и снова рыкнул.
– Я и выгулял.– Парень тоже не собирается уступать животине. – Вот только этот мохнатый изверг…
Баранкин снова оскалился и клацнул пастью прямо у руки Дамира.
– Только не говори, что он побывал на мусорке. – Протяжно вздыхаю.