Голова гудела. Иван с трудом встал на четвереньки и попробовал обозреть окрестности. Прямо перед ним была охотничья фляга, и фляга была пуста. Рыбалка явно удалась. Димыч лежал рядом в полной отключке, и будить его не имело никакого смысла.
Глотнул остаток минералки, умылся. Полегчало. Под руки попался спиннинг. Вид блесны пробудил все низменные инстинкты. Пора и делом заняться, раз уж мир худо-бедно выстоял в очередной коллизии.
Клюнуло сразу. Тут же показалась и сама рыба — ростом с человека. От неожиданности Иван выпустил спиннинг из рук, что его и спасло. В следующее мгновение тонкий механизм исчез в пасти чудовища. Которое теперь стояло на хвосте и осоловелыми глазами смотрело ему в лицо.
— Как смел ты, смертный, медью обмануть меня? — сказала рыба громоподобным басом. И тут же, сломав весь пафос, неуклюже опрокинулась на спину.
Иван почувствовал родственную душу, шагнул на мелководье и помог ей перевернуться.
— Минута слабости, — сказала рыба. — Медь твоя на вкус отвратительна…
— Кто ты?
— Моё имя Абту.
Иван пожал плечами. «Вот ведь, с пьяной рыбой разговариваю» — подумал он.
— Страж небесного корабля Ра, — пояснил Абту. — Мы с братом Анет плыли перед ним днём и плыли перед ним ночью, упиваясь светом Небесного Нила… Мы знаем последствия колдовства Исиды и помним, как Ра отправился на покой.
— А что теперь?
— Мир рухнул, сам Ра никому не нужен…
— А твой брат?
— Он остался в Небесном Ниле, а я — вот тут… Заблудился…
Иван почесал затылок.
— Не хочу тебя расстраивать, но Небесного Нила нет. Там космос, пустота. Может, тебе поискать брата в Южном полушарии?
— Загадками говоришь!
— Ну вот, смотри, — Иван сходил на берег за смартфоном. — Вот карта. Мы здесь. А вот Нил…
— Эта маленькая ниточка?!
— Ну да…
Абту снова попытался встать на хвост — безуспешно.
— Ночью пью свет ваших фонарей, — хмуро сообщил он. — Редкостная гадость, голова от него болит…
Иван сочувственно кивнул.
— Твоё колдовство удивительно, но я запомнил путь. Чем отблагодарить тебя, человек?
— Делов-то. Ну вот, разве что фляжку наполнить…
— Да будет полной она во веки веков! — торжественно сказал Абту и ушёл в глубину, наделав мощным хвостом немало шума.
Говорят, изъян нельзя убрать. Но можно отказаться от него, пробудившись. Тогда воды Небесного Нила сольются с водами земного, и мир восстановит целостность.
— Эй, чего там? — послышался голос Димыча.
— Рыба сорвалась…
Димыч добрался до фляги, жадно хлебнул и поперхнулся. Долго пил, утоляя жажду. Но хотелось большего, о чём тут же и сообщил:
— Ты куда водку дел, гад! Похмеляться чем теперь?
Конечно же, во фляге вода! Не золотая рыбка, подумал Иван. Египетская! Там же пустыня. Вода — величайшая ценность…
И молча засунул неупиваемую флягу в рюкзак.
Абту
Починка (очевидец Ольга Толстова)
Навигатор запутался в просёлках. Предлагал свернуть туда, где высоко поднимались мшистые сосны.
Нелли ещё раз проверила бумажную карту: красная точка, рядом выведены координаты, почерк прямой, простой, и не скажешь, что ведьмин.
Нелли бросила машину и пошла пешком.
Егор сел на камень, закрыл глаза, отдыхая от морока. Стоит поднять веки, и, как перед грозой, навалится тяжесть, а под ногами завьётся мохнатая серая нить, указывая дорогу.
От морока ныл левый висок, подёргивалось веко. Егор удивлялся: как ведун всю жизнь терпит такую боль?
Стряхнув крошки, он тяжело поднялся, посмотрел вниз: нить была тут как тут. Подёргиваясь, звала за собой.
Зоя оказалась не такой, как думалось Нелли. Кондиционер пашет на износ, за стёклами плавится июль, а от ведьмы исходит прохлада. Лицо спокойное, макияжа нет, ногти стрижены коротко, никаких украшений. Всех странностей — тату-спираль на левой руке.
Зоя выслушала её: вся жизнь, мол, наперекосяк, будто где-то свернула не туда. Ведьма прикрыла глаза, а потом вспыхнула спираль — оказалась не татуировкой вовсе.
— Есть место… — тихо сказала Зоя. — Доберёшься — исправишь всё.
У ведуна глаз намётан: Егор брёл мимо, не разбирая дороги, топиться шёл. Старик поднял ладонь, сжал кулак, Егор и встал, ноги поднять не мог.
Взгляд у ведуна был — как ледяная игла.
— Помогу тебе, — не предложил, приказал.
Егор вскинулся:
— Время вспять повернёшь?
— Минувшее не исправить, а грядущее — можно.
— А взамен? — спросил он хрипло.
— Сочтёмся как-нибудь…
Под ногами захлюпала жёлтая вода. Впереди лежало болото. По навигатору же ещё метров десять, и она у цели.
Нелли оглянулась: опускался вечер, лес мрачнел на глазах. Найдёт ли она дорогу обратно? И что там, впереди?
Нить оборвалась. Кончик её дрожал, стучал по земле. Егор прощупал палкой путь, поставил ногу на кочку. В трёх шагах дальше светилось… что-то. Висела в воздухе белая паутина, издающая тихий, грустный звон.
Когда воздух вдруг раскалился, Нелли закашлялась, согнулась пополам от боли. Сердце зашлось, она хрипло заскулила, сглатывая обожжённым горлом, и упала навзничь. Над ней зависли цветные разводы. Сотни переплетённых нитей, а в них…
…из паутины смотрело лицо — вытянутое, узкое, с огромными рыбьими глазами…
…зелёное, гладкое, инопланетное…
…поддерживаемое шеей-стебельком, ниже — слабые плечики…
…висящие, налитые груди, достающие до земли, широкое тело, толстые ноги…
…водяница подплыла к нему в своей паутине…
…склонилась, и…
Они увидели друг друга сквозь годы: как в зеркало заглянули. Одна и та же душа, два воплощения.
А существо задумалось. Люди слышали: оно сравнивает, взвешивает всё:
неудачный развод
засуха
выкидыш
пожар
авария
смерть при родах
брат потерял ноги
мёртвый младенец
тишина…
Тишина.
«Из двух ущербных судеб можно склеить одну».
Егор понял: вот то грядущее, что можно исправить. Его же время ушло. И… уступил.
Водяница кивнула. Его жизнь затрепетала в тонких ладошках, распалась, часть уплыла далеко вперёд, часть вернулась домой, в уплату ведуну, а последняя, самая малая, стала серебряной нитью в паутине водяницы.
И всё погасло.
Нелли закрыла глаза.
Старый Свэн и нерадивый Фрэнк (очевидец Альбина Сергеева)
Ветер сбивал с ног, врывался ледяной бурей под кожу, добирался до костей. Мелкий снег осколками врезался в лицо, и я почувствовал, как по щеке расползается тёплое, влажное и липкое.
— Это всё, — прохрипела Агна. Споткнувшись, она отщёлкнула лямки рюкзака и завалилась набок.
Я подошёл ближе и лёг рядом. Страшная смерть на морозе? Не так уж и страшно, если умираешь в обнимку с женой.
Вдруг шипящую и звенящую бурю разрезал странный звук:
— Хо-хо!
Я повернулся. Снег терзал лицо мелкими коготками, как многолапое чудовище. Сквозь белое покрывало бури я разглядел крепкий деревянный домик.
— Хо!
Я даже не задумался о том, как сильно нужно кричать, чтобы звук мог преодолеть такое расстояние и прорваться сквозь шум бури.
Я просто схватился за последнюю возможность выжить.
Присаживайтесь, путники.
Устраивайтесь поудобнее. Сегодня будет великолепный ужин.
Старый Свэн — гостеприимный хозяин.
Что предпочитаете? Кофе или чай? Да-да, конечно, покушать. Хо, тут любое блюдо на ваш вкус. Вот вы что больше всего любите? Мясо? Ну, конечно же!
Шорох? Хо, да, крысы в подвале. Старый Свэн уже второй год не может избавиться от грызунов.
Что же, пока готовится ваш ужин — недолго, минут десять — старый Свэн порадует вас историей..
Вы впервые у горы Найрамдал?
Хо, тогда вам есть, о чём послушать!
Старый Свэн любит хорошую историю, как вкус терпкого вина из долины Луары или как табак, собранный в Цинциннати.
Кстати, как вас сюда занесло?
Хо, понимаю! Здешние ураганы — ужас. Не повезло, что вы так заплутали.
Устраивайтесь удобнее, путники. И старый Свэн начнёт.
Наш край славен чудовищами.
Но Фрэнк не верил в сверхъестественное. Он рос скептиком.
Фрэнку было всего четыре года, когда он сквозь сон услышал из-за окон козлиное блеяние. На утро его матери не было в постели. Дед осмотрел пол, поднял пучок жёстких волос и заключил: «Броллахан»,
Фрэнк — старый Свэн напомнит, что мальчугану было четыре года — зашёл в дедушкину комнату, снял со стены ружьё и отправился в лес у подножия Найрмдал, куда не ходили самые отъявленные охотники. Да что уж там — бандиты бежали в другую сторону.
Когда стемнело, Фрэнк услышал козлиное блеяние из-за кустов.
Он выстрелил на звук. Смазанный спусковой крючок подался мальчишечьим пальцам.
Послышался треск, булькнуло и затихло.
Фрэнк так и не нашёл труп. Ни мамы, ни Броллахана.
«Брехня», — заключил он.
Так же считал и отец Фрэнка, уверенный, что жена сбежала с любовником.
Только дед кивал:
«Броллахан».
Второй раз Фрэнк услышал козлиное блеяние, когда ему исполнилось четырнадцать. Он открыл глаза, послушал тишину ещё с минуту и вновь отправился познавать, каковы на ощупь трусики Терезы.
В ту ночь пропали отец и дед Фрэнка.
На этот раз он подготовился тщательнее. Взял два ружья — ещё отцовское — вместо одного. Сходил через дорогу в дом вечно пьяного Тэда, который раньше был повёрнутым на ловле вампиров. Так у Фрэнка появились две серебряные пули.
Не то, чтобы он поверил в чудовищ — конечно же, нет! Он считал, что отец с дедом опять достали где-то настойку из облепихи, нажрались и с дуру ума сунулись в лес. В городе их никто не видел, через ворота они не проходили. Оставался только лес.
В глубине леса он увидел повешенных на одной ветке отца и деда.
Потом услышал за спиной шорох и выпустил две пули на звук.
Мясо уже приготовилось.