Иоганн Генрих Фюсли. Ночной кошмар. 1790–1791. Германия, Франкфурт-на-Майне, музей Гёте
Шаманизм
Животными, реальными или воображаемыми, населено не только наше «дневное» воображение, – крылатые существа, змеи, звери и чудовища всех видов и мастей говорят с нами и смотрят на нас в мире наших снов. Животным, с которыми человек сталкивается во сне, мы приписываем положительные и отрицательные смыслы, а также способность общаться с человеком и передавать ему сообщения.
Существует, однако, и другая разновидность животных, встречающихся во снах, – это духи-проводники шаманов, с которыми отдельные категории людей выстраивают особые личные отношения. Термин «шаманизм» служит для обозначения характерной для некоторых народов формы религиозности, состоящей из совокупности космологических и мифологических представлений, обрядов и практик, в центре которых находится шаман. Шаман – это официальная должность; община наделяет его магической силой и приписывает ему функцию посредника между людьми и миром духов. В некоторых обществах в силу способности исцелять болезни на него возлагается роль местного врача, поэтому его также называют знахарем. Шаман также может сопровождать души умерших в загробный мир, хранить знания о неизвестных людям вещах и поддерживать племя в трудные времена (засуха, голод) через своих духов-помощников.
Некоторые антропологи и историки религий трактуют шаманизм как эволюционную стадию религиозного мышления: согласно этой точке зрения, он представляет собой архаическую фазу религиозности, существовавшую в прошлом и сохранившуюся в некоторых современных культурах. Хотя следы этого явления можно обнаружить и в доисторический период, большинство современных антропологов отказались от подобной трактовки (которую можно назвать эволюционистской) и рассматривают шаманизм как особую форму религии, присутствующую в различных культурах. В частности, наибольшее распространение шаманские практики получили в Субарктике, Сибири, Центральной Азии и Северной Америке, однако встречаются и в других местах – например, в Южной Америке.
Шаман и духовный экстаз
Функции и характеристики шамана варьируются в зависимости от конкретной культуры, однако есть и общие элементы: тесная связь с духами, способность к экстатическому путешествию, непосредственное знание сверхчеловеческих реальностей, а также особые целительские знания и навыки. Маг, знахарь, жрец, мистик – шаман обладает силой, которую дает ему тесная связь с духами, это могут быть как души умерших, так и природные сущности, мифические животные (этот тип встречается чаще всего). Именно благодаря животным-покровителям шаман обретает силу и выполняет свои обязанности. Но как человеку получить силу и открыть в себе шамана?
Изображение шамана с орлиными крыльями на одном из образцов искусства доколумбовой эпохи. Коста-Рика, Сан-Хосе, Музей нумизматики и доколумбийского золота
В Сибири и Северо-Восточной Азии существует два способа: призвание и наследственная передача. В обоих случаях избрание проводится через привлечение сверхъестественных сущностей и при их непосредственном участии. У избранного духами человека проявляются симптомы, входящие в повседневные шаманские практики: уход в себя, неспособность говорить членораздельно, транс[95]. Это состояние, называемое инициационной болезнью, знаменует начало нового жизненного пути, который не всегда нравится избранному духами человеку, но от которого он не может отказаться, иначе ему грозит смерть.
Во время кризиса инициации неофит[96] в состоянии транса подвергается ряду драматических переживаний: похищение духами, расчленение тела, извлечение костей. За символической смертью следует возрождение: конечности вновь соединяются и получают новую жизнь. В процессе инициации шаман получает знания о техниках экстаза, о мифологии и роли духов; он должен разбираться в духовном мире (ведь ему предстоит вступить с этим миром в тесный контакт), владеть техникой внетелесных путешествий и уметь управлять приобретенной силой. Начиная с болезни инициации весь шаманский опыт отмечен присутствием образов животных – духов-проводников, тотемов, проявлений Великого Духа: именно они превращают человека в шамана, наделяя его властью, недоступной другим людям.
Животные и инициация
Зачастую именно появление животного – во сне, наяву, во время болезни – возвещает человеку о его новом состоянии, отмеченном способностью взаимодействовать со сверхъестественным миром. Шаманы – могущественные люди, признанные обществом, на благо которого они работают. Однако даже их сила не может сравниться с силой шаманов древности: есть множество легенд, описывающих их происхождение от животных, источник их необыкновенных способностей и взаимоотношения с богами. Например, существует бурятская легенда, согласно которой боги изначально населяли Запад, а злые духи – Восток: первые создали человека, некоторое время счастливо живущего на земле, а вторые распространяли болезни и смерть. Для борьбы с этими двумя бедствиями боги послали на помощь человечеству Орла[97], но никто не смог понять его языка. Вернувшись к богам, Орел снова отправился к людям, чтобы передать им шаманские знания. Прибыв на землю, он встретил женщину и соединился с ней: сын от этого союза стал первым шаманом.
Николаас Витсен. Сибирский шаман. Иллюстрация из книги «Северная и Восточная Тартария». XVI–XVIII вв.
Хотя современные шаманы уступают своим предшественникам в могуществе, они тоже могут проникать в темные аспекты бытия, используя помощь духов. Животные-хранители божественного сначала попадают в видения шамана и пробуждают в нем призвание, а затем направляют экстатические переживания в частоты, которые мы можем определить как «знакомые» нашему восприятию. У бороро, охотников-собирателей, живущих в центральной части штата Мату-Гросу (Бразилия), видение-откровение происходит следующим образом: человек идет по лесу и неожиданно видит, как рядом с ним садится – и так же внезапно исчезает – птица. Затем она появляется вновь и летит к стайке попугаев, которые так же мгновенно растворяются в воздухе. Такая встреча вызывает у человека шоковое состояние: он дрожит, произносит непонятные слова, от него исходит гнилостный запах, пока он не падает замертво. Его устами говорит дух: он стал шаманом.
Шаман бороро получает таинственный приказ отправиться в лес: там он встречает духа в виде обезьяны или капибары, которой он должен продемонстрировать свою покорность, подарив лук и стрелы. У него закружится голова, а в глазах вспыхнут все цвета: тогда он поймет, что стал шаманом[98].
Помощники и родственники
В ходе экстатического опыта шаман вступает в контакт с миром богов и духов. Он разговаривает с ними, обращается к ним с призывами и молитвами, но они не обязательно общаются с ним лично или становятся его родней. Эту роль играют духи-помощники. У сибиряков и алтайцев духами-помощниками являются медведи, волки, олени, зайцы и все птицы (особенно орлы, гуси, совы и вороны). Количество животных-помощников шамана варьируется от культуры к культуре: в некоторых случаях чем их больше, тем он могущественнее, как, например, у эскимосов Аляски; в Северной Гренландии у ангакока (шамана) может быть до пятнадцати таких животных. В других случаях у шамана есть только один дух-помощник – чаще всего медведь, как у сибирских остяков.
Сила шаманов может оцениваться и по типу родственного животного. Например, у якутов шаманы, имеющие в качестве ийе-кила (ийе-кут, «животное-мать») собаку, волка или медведя, слабее тех, кто может похвастаться родством с быком, жеребенком, орлом, лосем или бурым медведем.
В последнее время шаманизм вызывает большой интерес. На данный момент в разделе классической антропологии не существует единого определения феномена, который мы называем шаманизмом, – скорее это множественность проявлений. Однако на волне возникновения популярных антропологических теорий феномен шаманизма был вырван из контекста его возникновения и получил новую трактовку с учетом потребностей индустриального общества, распространившуюся в США и Европе. Так называемый неошаманизм (его также называют городским шаманизмом) был адаптирован к условиям городской среды и стал выполнять некую духовную или, в более широком смысле, религиозную функцию в западном обществе.
Неошаманизм предлагает альтернативный по отношению к традиционным религиям путь духовных исканий, свободный от политического и экономического давления и ограничений общепринятых культурных и религиозных институтов. Для последователей неошаманизма это течение означает новое открытие ритмов и правил мира природы и гармонию с ними, восстановление утраченного при современном образе жизни единения с миром духов, знакомого нашим предкам.
В этом «романтическом» варианте шаманизма происходит и переоценка места животных рядом с человеком. Ведь если в современном обществе система эксплуатации животных низводит их до механизма или вещи, которую нужно использовать, то в неошаманизме и течениях нью-эйдж образ животного освобождается от этого значения и поднимается до роли человеческого альтер эго, проводника, духа-хранителя, как в классическом шаманизме.
Животное становится символом внутренней энергии человека, той силы предков – чаще всего невыраженной, забытой и утерянной, – которая пробуждается с помощью шаманских техник при достижении катарсиса.
На этом духовном пути миры человека и животного пересекаются: животное представляет собой ключ к доступу в мир психических архетипов и является союзником человека в развитии его духовного потенциала.
Расписная деревянная маска орла тлинкитов, Северо-Западная Америка
Духи-помощники необходимы для экстатического путешествия шамана на небо или в подземный мир в поисках причины болезни или для возвращения душ своих «клиентов». В прелюдии к путешествию шаман подражает своему помощнику: его движения, голос, выражения имитируют движения родственного духа. Шаман будто сам «становится» вызываемым животным: эвенкийский воспроизводит движения змеи, лапландский[99] подражает волку, медведю, северному оленю и т. д. Историк религий Мирча Элиаде подчеркивает, что такое поведение может навести на мысль об одержимости, хотя на самом деле оно, напротив, свидетельствует «об овладении шаманом своими духами-помощниками»[100]. Шаман отказывается от человеческой идентичности и приобретает новую – имитируемого животного, силы которого необходимы ему для вступления в контакт с потусторонним миром. С этой сменой идентичности, помимо прочего, отпадает вопрос о преемственности между человеком и животным и возникает первобытное состояние существования – такое же, как много веков назад, как во времена возникновения мифа.
Прежде всего, шаману необходимо уметь общаться со своим помощником. Для этого он учится у наставника или непосредственно у духов тайному языку животных, основанному на подражании их крикам. В качестве примера можно привести киргизского шамана – он лает, как собака; нюхает воздух и мычит, как бык; скулит, кричит и блеет, как ягненок; хрюкает, как свинья; воркует, с удивительной точностью подражая крикам животных, песням птиц и звукам их полета[101].
Исследовав феномен орнитомантии, мы поняли, насколько важным было умение понимать язык животных и особенно птиц в греческой и римской Античности. Это справедливо и для других культур, где стремление человека постичь азбуку природы пронизывает всю вселенную народных традиций. Это стремление воплощает поиск утраченного единства между людьми и животными, которое на заре времен означало взаимопонимание и мирное сосуществование.
Шаман, во время духовного экстаза превратившись в животное, говорящий на языке природы, на время стирает исторический разрыв между миром людей и миром животных и переживает сверхъестественное состояние, когда между двумя мирами еще не было конфликта.
Шаманизм Северной Америки
Для североамериканского шамана обретение силы также может происходить благодаря мифическим животным, которые становятся дружественными духами. Встреча с ними – результат не только непредвиденных обстоятельств, но и личного поиска.
У некоторых групп североамериканских индейцев юноша, достигнув половой зрелости, уединяется в горах, в «хижине пота» (также в литературе называется индейской парной), где очищает тело горячим паром, танцами и пением. Там он живет до тех пор, пока не встретит во сне животное, личного родственного духа.
Джордж Кэтлин. Традиционные костюмы с перьями и головные уборы коренных американцев
Шаманы Северной Америки получают от духов животных необычные способности и проходят с их помощью инициацию, знакомясь с языком (всех животных в целом или одного вида), который впоследствии постоянно используют во время спиритических сеансов. Некоторые группы коренных американцев, например кауилла из Южной Калифорнии, считают, что источником шаманской силы является высшее существо, которое использует в качестве посредников определенных духов-хранителей: сову, лису, койота или медведя.
Другая гипотеза, широко распространенная в Северной Америке, указывает на природные явления как на источник сил шамана. Животные из снов и здесь играют определяющую роль: они являются посланниками и учителями. Например, у индейцев-пайютов силой шаманов наделяет Дух Ночи, незримый, вездесущий и безымянный. Среди его посланников – орел, сова, лань, антилопа, медведь.
Во всех перечисленных традициях животные тесно связаны со сферой сакрального, с божественным измерением, с магической мощью мифического, давно утерянного во времени. Человек осознает древнюю силу и ищет, как обрести ее, через видение во сне. Общение с подобными духами – не исключительное право шамана: возможность обрести животное-хранителя предоставляется каждому, кто готов пройти через определенные испытания (как физические, так и психические) и встать на путь поиска, который может длиться годами. Ожидание встречи с животным во сне помогает пройти собственный духовный путь.
Птицы и магический полет
Полет – особенность птиц и насекомых – нечеловеческое умение, и люди, будучи привязанными к земле, с глубокой древности стремятся свободно перемещаться по воздуху. Эта способность, символизирующая преодоление человеческой природы, во многих культурах восходит к мифическим первобытным временам, когда летать умели все люди без исключения, или, в других традициях, считается преимуществом людей с необыкновенными способностями. Вспомним, например, полеты ведьм и левитацию святых в христианстве или сибирских, эскимосских и североамериканских шаманов, которым приписывается способность к магическому полету. Символика, связанная с птицами, часто встречается в обрядах шаманизма. Костюм шамана, украшения, пение, сама метафора экстатического путешествия – все это заимствовано из мира крылатых существ. Например, костюм алтайских, татарских, телеутских и каргасских шаманов имитирует оперение совы, а сойотов (коренной малочисленный народ, живущий на территории Бурятии) – орла.
Канкун, Мексика: мужчина племени майя облачен в традиционный костюм ягуара
Заимствование крыльев, перьев и пуха может прослеживаться не во всем костюме, но обычно у шамана есть хотя бы один предмет одежды, подчеркивающий принадлежность к миру пернатых. У тунгусских шаманов это обувь в виде птичьих лапок, у маньчжуров – головные уборы из перьев, монгольские шаманы крепят к плечам крылья.
Волшебными способностями может наделить обладание всего одним птичьим перышком. Например, у шаманов североамериканских пайютов ценятся перья орла – птицы, олицетворяющей Высшее Существо и, по легенде, породившей первого шамана. Сила орла[102] признается и якутскими шаманами. Считается, что того, кто охотится на птицу, постигает страшная кара небес: охотник сходит с ума, корчась от боли. У якутов имя орла совпадает с именем верховного божества: его называют Аййы – «Творец» или Айыы Тойон – «Творец света»; его потомки, птицы-духи, сидят на Мировом древе. К этому космическому дереву, олицетворяющему центр мира и небесное Бытие, шаман и совершает магический полет, чтобы познать вещи, неведомые большинству людей.
В Сибири шаман призывает дух орла или другой птицы во время ритуальных церемоний: чаще всего цель магических ритуалов – терапевтическая, поскольку шаман стремится «завладеть» душой больного и узнать подходящее лекарство от болезни. С вызываемыми животными шаман ведет настоящий диалог, подобный приведенному, взятому из традиций Сибири: «Мы причинили тебе неудобства по уважительной причине. Пожалуйста, будь добр. Успокой свое гордое сердце, успокой свою кипящую кровь, прояви сострадание. Мы беспокоим тебя из-за жалкого случая с больным человеком: вылечи его. И мы исполним любое твое желание»[103].
На церемонии якуты, тунгусы и юкагиры облачаются в костюмы с перьями: шаман в оперении обращается крылатым существом – человек превращается в птицу, способную улететь в небесный мир. Полет, физическая сила, острое зрение птиц-помощников – это те качества, на которые он может рассчитывать в экстатическом путешествии.
Имена шаманов также происходят от имени его животного-помощника, дословно, например, как «шаман-лебедь» или «шаман-журавль», – производное от журавля, редкой священной птицы, связанной с женским началом и равновесием времен года. Многочисленные сибирские сказания свидетельствуют о том, что шаман мог превращаться в своего помощника. Среди легенд, собранных этнологами в ходе полевых исследований, – рассказ о шамане Бахылае из Среднеколымского улуса. Сразу после Второй мировой войны его обвинили в лесном пожаре. Военные искали шамана, чтобы арестовать или оштрафовать его, но он убежал, прыгнул в воду и превратился в гагару (водоплавающая птица с круглой головой, заостренным клювом и перепончатыми лапами). В облике гагары он вызвал метель, остановившую огонь. Позже, когда Бахылай умер, его родственники сожгли одежду и матрас шамана: из огня появился ворон и полетел в сторону его родной деревни.
Ворон, уже упоминавшийся в связи с гаданиями, также присутствует в шаманских практиках от Северной Америки до Сибири. Во многих сибирских традициях это противоречивая птица: он может сообщать плохие новости и нести смерть, однако при этом может быть шаману сильным духом-помощником.
К родственным духам можно отнести гагару, журавля, лебедя, ястреба, жаворонка, кукушку, а также медведя, волка, лису и собаку. У сильного шамана бывает до сорока семи животных-помощников, хотя средний показатель составляет от трех до девяти и может меняться с течением времени. В «семействе» духов можно выделить тех, кто обитает в определенных местах или кого призывают для терапии конкретных болезней, и основных духов-покровителей: они являются двойниками шамана. Наиболее могущественный покровитель у якутов – это ийе-кила. Напомним, что оно может принимать облик орла, ворона, журавля, быка, лося, оленя или медведя. Шаман вступает в контакт с этим духом несколько раз в течение жизни (всего три раза, по разу в год или в критические моменты), но его судьба неразрывно и постоянно связана с ним. Если звериное альтер эго шамана умрет, то умрет и сам шаман. В образе своего двойника, то есть духа «животного-матери», шаман может бороться с другими шаманами: считается, что тот, кому покровительствует медведь или орел, более силен, а волк и собака, напротив, обладают меньшей силой.
Медведь
Получеловек-полуживотное, посредник между миром людей и миром духов, знаток целительства, символ материнства и представитель всего мира дикой природы – медведь играет очень важную роль в мифологии и магии североамериканских индейцев.
Способность медведя стоять на двух ногах предполагает связь с человеком либо внешне, либо по происхождению. Поэтому сильное животное стало объектом поклонения по всей Северной Америке. И шаманы, и простые люди обращаются к нему за магической силой и знаниями о травах. Медведь также выступает в качестве тотема у некоторых народностей, например клана Муква индейского племени сауков (Иллинойс).
В силу особенностей анатомии медведя часто называют «получеловеком-полуживотным». Представители племени оджибве называют его «аниджинабе», что означает «индеец». В других культурах медведь занимает положение, равное человеку во всех отношениях, за исключением использования огня. Пищевое табу на мясо медведя говорит о глубине ассимиляции с человеческим коллективом: употребление мяса медведя равносильно каннибализму (такое табу существует, например, у индейцев япавай в Аризоне).
Однако отождествление медведя с человеком приводит и к противоположным результатам. Тлинкиты (группа индейцев северо-западного побережья) воспринимают охоту на медведя как войну, а медведя считают вражеским воином. Ассинибойны (племена, говорящие на языке сиу) включают убитых медведей в список врагов, побежденных в бою, а фоксы (племена Великих озер) относятся к телу убитого медведя так же, как к человеческим врагам: снимают скальп и кремируют труп. Индеец, убивающий медведя, осознает совершаемое им драматическое действие и его опасность. Подобное осознание порождает особый тип поведения: имеет место символическое отрицание убийства и снятие с себя вины за него, что приводит к возникновению ряда ритуалов, известных как «комедия невинности».
Тотем на Аляске
В отношении медведя, на которого охотятся многие североамериканские индейцы, существуют и другие табу. Например, запрет обращаться к нему напрямую – вместо этого животное называют специальными именами: «дедушка», «кузен», «четвероногий человек», «большой» и т. д. Убитому медведю удачливый охотник говорит следующее:
«Черная лапа, не сердись. Не позволяй другим духам медведей злиться. Я убил тебя только потому, что я беден и голоден. Мне нужна твоя шкура, чтобы сделать из нее одежду, и твоя плоть, чтобы накормить мою семью. Нам нечего есть. Видишь, как хорошо ты теперь выглядишь? Это хорошо – быть убитым мной. Когда вернешься к Мемеквесиву (Духу Медведя), расскажи ему, как я с тобой обошелся»[104].
Сцена охоты. Наскальная живопись коренных американцев в Национальном парке Каньонлендс, штат Юта
Второй тип отношения к убийству животных приводит нас к двум законам «симпатической магии», сформулированным Джеймсом Фрэзером в работе «Золотая ветвь»[105]. Совместное действие этих двух принципов – закона сходства и закона контакта – можно кратко сформулировать следующим образом: если верно, как утверждают эти два закона, что подобное порождает подобное, то тот, кто ест то или иное животное, будет перенимать от него определенные черты, то есть будет стремиться походить на него.
Эти принципы лежат в основе традиций некоторых коренных американцев. Окружая убийство ритуалами, они подчеркивают передачу человеку способностей животного. Например, у квакиутл, народности северо-западного побережья, тот, кто убивает медведя-гризли, становится свирепым, жестоким, диким, непредсказуемым, то есть приобретает качества воина. Однако существует и положительный образ медведя – его прославляют как икону материнства за долгую и нежную заботу, которой медведица окружает детенышей, и как животное-целителя, передавшее людям знания о целебных травах. Тесная связь между медведем и исцелением от болезней признана большинством североамериканских племен. В языке пуэбло (индейцев юго-запада США) медведь и знахарь – одно слово. У индейцев племени лакота (Южная Дакота) наиболее эффективные целители черпают опыт и силу от духа медведя, вступая с ним в контакт во сне или через видение.
Шайенны (Монтана, Оклахома) и другие жители равнин верят, что медведь способен лечить себя и своих собратьев с помощью трав, которые он собирает и знания о которых хранит.
Индейцы используют в качестве средств от болезней растения из рациона медведя. Шайенны лечат диарею и кишечные боли корнем, называемым «медвежьей пищей»; самым мощным лекарством оджибве из Онтарио от головной, ушной, сердечной боли и кашля является так называемое «медвежье лекарство».
В некоторых общинах знания медведя-знахаря доступны каждому человеку; в других, напротив, открыты лишь нескольким людям или группам людей. Не только знание целебных свойств трав, но и сила медведя в целом принадлежат исключительно шаману или тайным обществам, для вступления в которые необходимо пройти инициацию (как, например, в «медвежьем обществе» индейцев ассинибойнов).
Медведи и шаманы в сознании людей часто связаны: и тех и других считают сильными и опасными. Во многих охотничьих общинах медведь – шаман животного мира, способный предсказывать будущее (включая свою смерть) и лечить болезни травами, как это делает шаман-человек. Считается, что он может появляться и исчезать, как призрак; двигаться быстро, непредсказуемо и резко, как вихрь; превращаться в человека, животных других видов и даже в неодушевленные предметы.
Медведь часто выступает в качестве духа – помощника шамана, в этом случае последний может рассчитывать на невероятную силу, поскольку медведь представляется самым могущественным из родственных духов. В некоторых североамериканских легендах его даже именуют первым шаманом[106].
Во многих традиционных обществах убийство животного сопровождается определенными ритуалами. Они сигнализируют о появлении чувства вины за убийство и страха перед его последствиями. Под «комедией невинности» подразумевается некий набор обрядов, благодаря которым убийство отрицается, а ответственность перекладывается на членов группы, не входящих в нее, или подчеркивается возрождение убитого животного.
Особое внимание уделяется обращению с останками – например, кости собирают и помещают в священное место. Таким образом охотник гарантирует животному возвращение к жизни и верит, что оно будет благодарно ему за проявленное уважение. Подобное отношение к останкам медведя встречается у многих народов Северной Сибири (ороки, нанайцы, тунгусы, якуты и др.) и Северной Америки. У североамериканских оджибве существует настоящая «медвежья церемония» с развернутым сценарием для выражения чувства вины.
Большое внимание уделяется поведению охотника после убийства медведя. Он убирает все следы крови со снега и переносит останки медведя в стойбище, где должна соблюдаться чистота. Когда тушу медведя приносят в деревню, молодые женщины закрывают лица, а собак к туше не подпускают. Мужчина-охотник молча удаляется в хижину, так как считает бесчестным хвастаться убийством животного, отдавшего ему свою жизнь. По этой же причине другим людям запрещено поздравлять его[107].
В охотничьих обществах за убийством животного следует ужас из-за совершенного святотатства, который порождает символические практики отрицания. В животноводческих же обществах ритуал сосредоточен на самом действии и превращает убийство из кощунственного акта в священный: животное становится подношением, жертвой, а само убийство – действием, свободным от практических целей человека. Такая дистанция и отрицание чувств, связанных с убийством животных, существует не только в традиционных культурах. Даже в индустриальных обществах присутствуют более или менее выраженные культурные механизмы, которые снимают с потребителя мяса ответственность за убийство животного.
Различные компоненты нашей культурной системы создают потрясающую мистификацию обращения с домашними животными в обществе и снимают, хотя и не полностью, потенциально связанное с ним чувство вины. Наш лексикон говорит нам уже не о животном как таковом, а о «вещах» – стейк, вырезка, рулька, и т. д., а современные пищевые привычки уже не предусматривают подачу на стол животного целиком, с головой. Эти элементы формируют современную «комедию невинности» наряду с другими: пространственными (животные скрыты от глаз на фабриках), идеологическими (эксплуатация животных фактически узаконена), знаковыми (искажение реальности рекламой). Очевидно, что каждая культура, в том числе и современная западная, по-своему перерабатывает, осмысляет, разбирает и заново воссоздает события прошлого, а вместе с ними и отношения между человеком и животными.
В ходе ритуалов шаманы носят медвежью шкуру, разрисовывают лицо рисунками, напоминающими отпечаток лапы медведя (примером могут служить рисунки на лице индейцев племени ассинибойн), и, как считается, могут даже сами превратиться в зверя – подобные рассказы широко распространены на Великих равнинах.
Во время инициации будущий шаман изолируется от общины, удаляется в уединенное место вдали от деревни и проходит тяжелый период лишений: этот обряд отделения напоминает медвежью спячку, а возвращение шамана в общину соответствует пробуждению медведя. Одновременно инициация символизирует смерть и возрождение: человек умирает как простой смертный и возрождается как шаман. Он получает во сне видение духа-медведя, который будет помогать ему во время сеансов, в экстатических путешествиях в поисках души больного и в лечении болезней с помощью трав.
Костяное Ожерелье, вождь племени оглала-лакота. Фотография Германа Хейна. 1899
Южная Америка
Теперь перенесемся в Южную Америку, в бассейн Амазонки, и посмотрим на взаимодействие животных-проводников с шаманами-колдунами (во многих местных общинах их называют пиаи; в основном они выполняют обязанности целителей). Как и у индейцев бороро, о которых мы упоминали в предыдущих главах, божественное откровение и выбор будущего шамана происходит у местных общин через «встречу» с духами животных (у бороро это птицы, обезьяны и капибары). За откровением следует период затворничества с шаманом-наставником. Например, у карибов ученик должен пройти через ряд испытаний, касающихся пищи: ему нельзя есть мясо, он должен выпить табачный сок, чтобы вызвать рвоту. Дух табака связан с духом птицы кумалак – коршуна и главного помощника шамана, чьи силы позволяют ему летать.
В обучении шамана участвуют и другие птицы: считается, что они предлагают ему свои крылья для полета в мир духов. Песни, исполняемые во время ритуалов инициации, вдохновлены полетом, поэтому их называют «песнями крыльев», «песнями полета» или «малик» (это слово обозначает украшения, символизирующие крылья воздушного змея).
Позже, непосредственно во время сеансов общения с духами, будущий шаман вступает в контакт с ягуаром, подражая его движениям и крику. Дух ягуара считается самым могущественным из всех – к нему обращаются за помощью и исцелением, когда не справляются другие духи. Если даже ягуару не удается исцелить больного, значит, надежды нет.
Тотем в Канадском музее истории
Родственными духами во время экстатических полетов выступают и другие животные: змеи, в которых шаман превращается в поисках души больного, птицы, ящерицы, грызуны. Ученик пьет разведенный порошок из гнезда цикады, напевая при этом: «Сядь дружелюбно на мое плечо, дух, ты будешь моим спутником».
У народности екуана считается, что во время инициации две цикады проникают в голову человека через уши и напевают, как это делает шаман, исцеляя больного.
Итак, сверхчеловеческие силы шаманы в бассейне Амазонки получают либо от духов, либо от «магического вещества». В первом случае духами могут быть растения и животные (они считаются связанными с шаманом, и на их употребление в пищу наложен строгий запрет) или даже старые шаманы. «Магическое вещество» члены племени хиваро, например, называют tsaruma – по легенде, это некая материя, из которой созданы все духи, животные и растения. Согласно поверьям индейцев икитос, шаман получает «магическое вещество» в виде шариков из листьев, которые ему в тайне передает птица или наставник.