Она оттолкнула Марко и потянулась за сигаретой, одновременно натягивая на себя простыню.
— Ты знаешь, что здесь были близнецы Кассари?
— Да, — осторожно ответил он. — Я не хотел тебе говорить, чтобы не портить праздник.
— Если бы мне раньше сказали, я распорядилась бы вышвырнуть их на улицу.
— Конечно, и Рудольфо Краун вопил бы на весь отель, что мы плохо обращаемся с его друзьями. Полагаю, что это было случайное совпадение. Он вряд ли знал.
— Вот как?
Марко отобрал у нее сигарету, положил в пепельницу и отдернул простыню.
— Иди ко мне, детка.
Во второй раз они занимались любовью долго и с упоением, дюйм за дюймом изучая тела друг друга, узнавая удобные и неудобные позиции, прикосновения, ракурсы.
Она разглядывала его так, как никого и никогда. У него были зеленовато-серые глаза с густыми черными ресницами. Большие сильные руки. Тугое, мускулистое тело — никакой дряблости. Она обнаружила застарелый шрам на бедре и спросила, откуда он взялся. Марко начал рассказывать ей о своей жизни. Это было первый раз, когда он позволил себе разоткровенничаться, и Лаки жадно ловила каждое слово. Она узнала обо всех его поступках, о том, в каком состоянии он находился, когда мать надоумила его обратиться к Джино.
— Мама оказалась права. Мы много лет не виделись, но он принял меня, как родного сына. Это необыкновенный человек. Ты должна гордиться таким отцом.
До сих пор Лаки еще ни с кем не обсуждала Джино. Это было слишком личное.
— Гм… Расскажи мне о том, как ты был маленьким, когда Джино жил с вами. Какой он тогда был? А она? Почему они не поженились?
— Эй! Я-то думал, что тебя интересую я сам.
Лаки соскочила с постели.
— Давай-ка оставим разговоры на потом и пойдем примем душ. Посмотрим, что из этого выйдет.
Он простонал:
— Ничего не выйдет. Мне сорок пять лет, я уже порядком поизносился. Мне бы убраться подобру-поздорову да выспаться.
Лаки спала с десятками мужчин, и ни разу ей не захотелось, чтобы любовник остался на всю ночь. Поэтому теперь она не знала, как себя вести. Единственное, что она знала — его ни под каким видом нельзя отпускать.
— Можешь спать здесь. Потом позавтракаешь на халяву, — пошутила она. Но Марко уже подбирал свою одежду.
Господи! На каком они свете? Что теперь будет? Почему этот чертов ублюдок ничего не говорит?
Она вдруг показалась себе страшно незащищенной — голая и с этими дурацкими косичками. Марко натягивал брюки.
— Пойду приму душ, — сказала она, надеясь, что он ее удержит. Но он зевнул.
— Здравая мысль.
Чувствуя себя брошенной, она пошла в ванную, стала под душ. Неужели, когда она выйдет, Марко уже не будет? И потом они встретятся, как будто ничего не случилось?
Боже милосердный! С ней никогда еще не было ничего подобного! Одно дело — много лет мечтать о нем, и совсем другое — получить наконец.
Он вошел в ванную — хоть и без особой тщательности, но одетый.
Рядом с ней на полочке стоял гель для душа. Притворившись, будто она не видит Марко, Лаки молниеносным движением схватила бутылку и облила его. А затем стала деловито втирать гель в груди.
— Ух ты! — воскликнул он. — Я видел подобную сцену в одном порнофильме.
— У твоей жены силиконовые груди? — с милой улыбкой полюбопытствовала Лаки.
Он расхохотался.
— Ничего себе! Массируешь себе груди — и думаешь о Елене! Пожалуй, я еще многого о тебе не знаю.
— Дурак!
Он подал ей полотенце.
— Интересно, сколько раз за ночь ты проделываешь это с ней? — спросила Лаки и возненавидела себя за дрожь в голосе.
— Остынь, — Марко уже не смеялся. — С твоим послужным списком я бы не стал задавать подобные вопросы.
Она осатанела.
— Моим послужным списком? Что ты хочешь этим сказать?
— То, что ты перетрахала уйму парней.
— Я свободна. Почему бы и нет? Бьюсь об заклад, ты не держал его на привязи, когда был холост.
— Это другое дело.
— Что именно?
— Я мужчина.
— Господи! Вот теперь ты действительно заговорил, как сорокапятилетний. Значит, по-твоему, мужчина может трахаться направо и налево, а женщина — нет?
— Таковы правила.
— Что еще за дерьмовые правила? — заорала Лаки. — Кто их выдумал, мать вашу? Мужчины — вот кто!
— Успокойся, беби. Не хватало еще нам из-за этого поссориться.
— Ничего не имею против ссоры. Ты должен понимать, с кем имеешь дело!
— Я тебя прекрасно понимаю.
Лаки немного утихомирилась.
— Нет, не понимаешь. Послушай. Мне нравятся симпатичные мужчины. Если мне не подворачивается ничего более интересного, я ложусь с ними в постель, потому что мне доставляет удовольствие заниматься сексом. Я не нимфоманка и не шлюха — я схожусь с мужчинами на моих условиях. И, как правило, не вижу их больше одного раза. Вот так. — Она сделала драматическую паузу. — А теперь ты мне скажи, Марко: со сколькими девушками ты ложился просто от нечего делать, в порядке развлечения или потому, что тебе нравились их бедра, груди или длинные ноги? Ответь честно: сколько их было?
Он осторожно пожал плечами.
— Много.
— И со сколькими ты продолжал встречаться?
На его лице появилась неуверенная улыбка.
— О'кей, о'кей. Я понимаю, что ты хочешь сказать.
Лаки выронила полотенце, подошла к нему и обняла за шею.
— Вот и слава Богу.
Он начал ласкать ее.
— Но теперь тебе не нужны другие, раз у тебя есть я. Правда, малютка Лаки? Правда?
— Ты ущипнул мне задницу!
— Правда?
Она почувствовала легкость во всем теле. Наконец-то он принадлежит ей! Завтра они придумают, как быть с Еленой.
— Раздевайся и пошли в постель, — скомандовала она.
Марко взял ее на руки и вместо спальни отнес обратно под душ.
— Кстати, насчет того порнофильма — забыл тебе рассказать о том, что она проделывала с мылом. Это было что-то! Попробуем?
— Не исключено. — Лаки была счастлива.
Марко начал снимать одежду.
— И, может быть…
— Эй! Не ты ли сказал, что тебя хватает только на два раза?
— Леди, вы уличили меня во лжи!
Рудольфо Краун и его компания выкатились из отеля только на рассвете. Они совсем распоясались. Пятеро мужчин схватили официантку, разносившую коктейли, и стали безудержно лапать, в то время как их дамы повизгивали от восторга. На какую-то молодую парочку вылили ушат оскорблений. Одна из женщин разделась до пояса и трясла голыми грудями перед очумевшим швейцаром. Рудольфо хватался за живот. Такого представления он еще не видывал.
Тот из близнецов, что попротивнее, Сальваторе Кассари, хлопнул его по плечу.
— Да это же золотая жила! Хочешь продать свой пай?
Он самодовольно помотал головой. Сногсшибательный вечер! Сногсшибательный отель! Каждый вложенный доллар многократно окупится — пусть и не сразу. Лаки Сантанджело добилась своего. Это самый шикарный отель на свете! Сальваторе снова хватил его по плечу.
— Ты меня слышишь? Ну, так как — продашь?
Рудольфо был слишком пьян, чтобы различить в его голосе угрозу. Близнецы Кассари — славные ребята. Верховодят у себя в Филадельфии. Несколько недель назад один приятель привел их к нему в офис. Они предложили вкладывать солидные суммы в его срочные проекты. Естественно, он согласился.
— Кстати, — сказал тогда младший из братьев, Пьетро, — это правда, что у вас есть доля в новом отеле, который открывается в Вегасе?
Рудольфо с радостью пригласил их на открытие. Он зафрахтовал самолет, Кассари позаботились о девочках — и вот они здесь. Что за праздник!
Рудольфо занял номер в «Маджириано», а близнецы предпочли «Пески». Расставаться не хотелось, и они предложили отправиться еще на одну вечеринку, в интимном кругу. Разумеется, он не захотел упускать такой шанс.
— Нет, я не собираюсь продавать свой пай, — ухмыльнулся Рудольфо.
Сальваторе Кассари больно лягнул его ногой. Рудольфо так удивился, что замер на месте, открыв рот, словно рыба. Сальваторе заржал и ткнул его кулаком в живот — еще больнее.
— Не бойся, я шучу. Ты ведь не против?
Естественно, он был против — даже в подпитии.
— Прекрати…
Сальваторе чем-то твердым, как сталь, жахнул его между ног. Рудольфо застонал, сложился пополам и судорожно глотнул воздух.
— Ну так что, продашь? — почти ласково осведомился Сальваторе.
Рудольфо не мог поверить в реальность происходящего. Он пережил ужасные минуты, когда однажды к нему в дом явилась с угрозами Лаки, но на сей раз все совершалось средь бела дня, прямо перед его отелем. Кругом были люди, но, казалось, они ничего не замечали. Да что же это?
Пьетро подхватил его под руку, Сальваторе — под другую. Двое остальных мужчин подогнали автомобили. Девушки безмятежно болтали.
— Что происходит, черт возьми? — выдохнул он.
— Ничего особенного, дорогой компаньон, — Пьетро оскалил пасть, показывая желтые от никотина зубы. — Просто немного покатаемся и закончим нашу сделку. Ты ничего не потеряешь — мы компенсируем тебе весь твой вклад полностью.
— Но я не хочу продавать!
— Нет? — жизнерадостно произнес Пьетро. — Может, ты еще передумаешь?
— Я не собираюсь…
Сальваторе схватил его за мошонку — прямо через тонкую ткань брюк — и начал сдавливать ее.
— Не принимай опрометчивых решений. Жизнь полна неожиданностей. Кто знает, что его ждет завтра?
Когда братья запихнули его в автомобиль, Рудольфо потерял сознание. Ничего, Краун — известный трус. Продаст, никуда не денется.
Лаки пошевелилась во сне и, протянув руку, коснулась груди Марко. Счастливая, она проснулась, не имея ни малейшего представления о том, который теперь час. Какая разница? Это счастливейший день в ее жизни!
Она поиграла с его сосками, время от времени облизывая пальцы. Он застонал: пенис приподнял простыню. Глаза открылись; в них сверкали искры.
— Я люблю тебя, — сказала Лаки, — и хочу, чтобы ты развелся с женой.