кал в трусики.
Они шли парами: Марина и Демин впереди, а Даша с Наташей за ними. Девочка молчала, а если Наташа ее о чем-либо спрашивала, отвечала односложно и все норовила убежать вперёд, оставив новую знакомую одну. Наташа не возражала. Слишком много событий произошло за последние три дня. Ей хотелось, не торопясь, все обдумать, спланировать дальнейший отдых. Но Марина, которой не нравилось поведение дочери, возвращала ее обратно со словами:
— Даша, тете одной скучно. Расскажи, как мы ездили в Морокко или об особенностях Дубая. Ты же о нем много знаешь!
На самом деле, Наташа понимала, что забота Марины липовая. Одинокая женщина искала нового партнера для интимных встреч, поэтому она мечтала остаться с Деминым наедине, но случай никак не подворачивался. Выбирая из двух зол — опасность в виде привлекательной соперницы, идущей рядом, или относительная свобода, если она же будет скрыта за спиной — Марина предпочла вариант, при котором подруга оказывалась сзади. Наташа насквозь видела планы новой знакомой, ее намерение, чтобы два хвостика, плетущихся за беседующей парочкой, развлекали друг друга и не мешали ее наполеоновской стратегии по захвату красивого мужчины.
Наташа смотрела в спину Демину, и десятки мыслей роились у неё в голове.
Она вспоминала школьные годы, студенчество, первые месяцы в Москве, куда ее перетащила за собой подружка Ленка. Сначала Наташа отказалась от соблазнительного предложения подруги. Она не желала уезжать из родных мест, боялась оторваться от дома, мамы, девичьей комнатки. Иконостас с фотографиями Данила она выкинула сразу, как только оправилась от потрясения. С наслаждением брала каждую карточку и рвала ее на крохотные кусочки, чтобы не возникло спонтанного желания склеить, собрать заново любимое лицо. Следом за фото отправилась и географическая карта, маленькие сувениры, которые она приобретала, чтобы при случае порадовать Данилу. Эта же участь постигла и дневник. Ни страницы не осталось, все сожгла, уничтожила, чтобы выкинуть из своей жизни любое напоминание о нем.
Не поднялась рука только на фотографию девичьей волейбольной команды. Там, в ногах у девчонок, лежали в позе валета, подперев локтями головы, двое ребят из юношеской школьной сборной. Порывалась уничтожить и ее, но мама вовремя остановила, отобрала и спрятала так, что Наташа не нашла.
— Бедная моя! — утешала она плачущую дочку. — Как тебя угораздило так влюбиться! Эти девушки не виноваты. Остановись! Нельзя рвать их лица только потому, что ты ненавидишь Демина, или Демона, как его там вы зовете! Вот попадись мне только этот мелкий паразит! Я с ним разберусь!
— Мамочка, он совсем не мелкий, знаешь, каким здоровенным вымахал! — всхлипывала Наташа.
— Пусть живет, но подальше от меня.
— Ничего, дочурка, все проходит, и это пройдёт. Скоро сама с удивлением будешь вспоминать эти страдания.
Мама оказалась права. Время прекрасно выполняет свою задачу: стирать плохие воспоминания и постепенно делать то, что сначала казалось непереносимым и болезненным, далеким, неважным и даже смешным.
Так случилось и у Наташи. За ежедневными хлопотами и заботами отошла на второй план ненависть, но вот обида жила ещё долго. Именно из-за нее Наташа держалась в стороне от любых намеков на интимные отношения. Нет, попытки связать свою жизнь с мужчиной у нее были, и даже замуж однажды звали, только Наташа так и не решилась. Если честно, то она всегда смеялась над стремлением американцев вываливать душевные страдания на психологов. А те с умными лицами ковырялись в людских душах и говорили что — то о детской травме, которую непременно надо преодолеть, чтобы жизнь стала раем.
Вот и Наташа на себе испытала сполна, что речи психологов о комплексах, формирующихся в детстве, не пустой звук.
Поездка в Москву неожиданно оказалась истинным спасением. Подружка Ленка, которая удачно устроилась в жизни, вышла замуж и… неожиданно заскучала в своей роскошной московской квартире, соблазнила Наташу на переезд. Сначала устроила юридическим консультантом в фармацевтическую фирму своего мужа, а когда подруга крепко встала на ноги, помогла получить лицензию адвоката. Вот так и пустила корни в столице Наташа.
Она посмотрела в спину Демину и Марине, идущим впереди. Вот рослый Данила наклонился к собеседнице и весело засмеялся, вот он повернул голову и посмотрел на дорогу. А теперь вытянул руку и показал на что-то, понятное только двоим. Почесал лопатку, провел пальцами по волосам, сделал попытку повернуть голову — Наташа даже напряглась и быстро отвела взгляд — но так и не завершил поворот.
Она не понимала неожиданный трепет, всколыхнувшийся в душе. «Так не бывает! Человек не может войти в одну и ту же воду дважды!» — успокаивала она себя, объясняя то смятение чувств, которое бушевало сейчас в сердце. А оно, предатель, каждый раз трепыхалось мушкой, попавшей в сети паука, стоило только Наташе посмотреть на врага.
Неожиданно она вспомнила, какие у него подвижные губы. Девочкой она украдкой следила за Данилом, и ей казалось, что его рот живет сам по себе, отдельно от хозяина. Вот Демин разговаривает с друзьями и смеется — губы растягиваются в розовые гладкие полоски. Мальчик решает задачку — нижняя губа то выпячивается, то прячется за белыми зубами. Данила неодобрительно смотрит на кого-то — левый угол рта ползет вверх и застывает там на пару секунд, а потом расслабляется, сопровождаясь презрительным «хмыком». Зимой эти губы теребил ветер, и они покрывались сеточкой мельчайших трещинок. Наташе нравилось наблюдать, как Данила облизывает их языком. Вот розовый кончик змейкой мелькнул на поверхности губ, пробежал по ним и сразу исчез.
Наташа представляла, как она прижимается к этим губам, хотя ни разу еще и ни с кем не пробовала целоваться. Ей безумно хотелось узнать, какие они на вкус. Ей чудилось, что Демин непременно пахнет клубникой. Даже когда она видела его с сигаретой в руках. Данила всегда ассоциировался у неё со свежестью ягод. Казалось, что никакая гадость не тронет юношу, не коснётся.
Перед глазами она перед сном рисовала картинку. Вот Данила кладет ей руки на плечи. Она встает на носочки и тянется к нему. Классика поцелуя: глаза закрыты, губки вытянуты в трубочку, ножка сама от счастья поднимается вверх и замирает. Так изображали поцелуи в фильмах и сериалах, так их представляла себе и Наташа.
Но фильмы фильмами, а без практики теория — пустой звук. С парнем все понятно: он доминирует и проявляет инициативу. А что делает со своими губами девушка? Стоп! А вдруг их надо раскрыть? И вообще, как люди целуются? Здесь Наташа заходила в тупик. Как Данила будет действовать?
Захватит ее рот целиком? А она что? Должна ли она шевелить во время поцелуя губами? Или надо захватить одну губу юноши и пососать? А куда в этот момент деть язык? А нос? Он же мешает! А зубы? Разве они не стучатся друг о друга? Фу, какая неловкость!
Наташа вспомнила, как тогда перепугалась, что совершенно не умеет целоваться. Сначала тренировалась перед зеркалом, строя забавные рожицы. Потом искала информацию. Перерыла кучу литературы, прочитала стопку любовных романов, чтобы быть готовой к тому моменту, когда Демин наконец созреет. Подружка Ленка уже имела в этой области некоторый опыт, она и просвещала Наташу, как могла.
— Знаешь, поцелуи ведь разные, — говорила она.
— Я не дура, знаю. Есть обычный чмоки-чмоки, есть касание губами, ну, как мама целует, а есть взасос. Ой, Лен, а взасос — это как? Парень твои губы в трубочку сворачивает и прямо в рот всасывает?
— Ну и дура ты, Наташка, — смеялась подружка. — Такой поцелуй называется французским. Парень не только губы всасывает, но и язык.
— Как язык? Фу! Это противно!
— Точно. Мой Артем попробовал так меня поцеловать, я потом от слюней утиралась пять минут.
Девушки весело смеялись, представляя плюющуюся Ленку. Но в целом, из рассказов подружки Наташа уловила только одно: кавалер у нее — зеленый пацан.
Правда, целоваться Наташе с Деминым так и не пришлось. Он одной фразой разрушил и планы девушки, и ее мечты.
— Наташа, в сторону! Берегись! — услышала она крик Марины.
— Что? — очнулась она и растерянно огляделась.
Демин и Марина ушли метров на пятьдесят вперед, Даши рядом не было. Прямо на неё летел велосипед. Она остановилась, как вкопанная, но в ту же секунду заметалась по тротуару — влево, вправо. Влево — вправо. Велосипедист тоже задергался в панике. Казалось, столкновение неизбежно. Вдруг кто-то подхватил ее сзади за локоть и рванул назад. От резкого движения Наташа развернулась и со всего маху ударилась лбом и переносицей обо что — то твердое. Чудилось, что голова взорвалась тысячами маленьких осколков, так сильно ее пронзила боль. Женщина задохнулась и на мгновение выпала из реальности.
— Ох! — вскрикнул мягким баритоном человек, только что спасший ее от столкновения. — Sorri! Sorri!
Наташа чувствовала мускусный запах, идущий от незнакомца, а лбом упиралась во что — то твердое и острое, но никак не могла прийти в себя и отодвинуться. Издалека, будто сквозь вату, доносился крик Марины, какой-то топот и даже рычание.
Наконец она откинула голову и прижала пальцы к лицу. Они сразу стали влажными. «Господи, я до кучи к дневным неприятностям еще и лоб себе разбила!» — мелькнула мысль, губы задрожали, и по щекам побежали слезы обиды. Наташа толкнула скалу, в которую уперлась ее голова, и подняла глаза. Перед ней стоял красавец индус, который назвал ее в ресторане Sexy lady. Он смотрел на нее черными глазами, но усмешка в них уже не светилась. Они светилась боль, раскаяние, жалость.
— Ох! Sorri! — повторял он и на автомате гладил ее по голове.
Потом он мягко отодвинул руку Наташи, закрывающую лицо. Что произошло дальше, Наташа не поняла. Мужчина вдруг наклонился и прижался губами к ране на лбу. В этот момент Данила подлетел к слившейся в крепких объятиях паре, схватил Наташу за руку и оттолкнул ее спасителя.