— Погодите! Не бросайте трубку! Вы помните, что завтра улетаете в Россию?
— Да, помню. А во сколько рейс?
— Во второй половине дня. Я билеты по электронке выслал. Проверьте почту. Не забудьте посмотреть время.
— Ладно. Не переживай, — ответил Демин и открыл дверь в холл.
За разговором он и не заметил, как спустился на первый этаж. Идти было немного жутковато. Свет загорался по мере передвижения. В результате он двигался в желтом пятне, а вокруг расплывалась тьма.
Марину и Алекса он нашел в лобби-баре. Смотреть фонтаны они не поехали. Демин их прекрасно понимал: настроение и у него было паршивое. Рядом с мамой стояла Даша и держала ее за руку. Она враждебно посмотрела на мужчину и сильнее прижалась к матери. «Точно, зверушка», — невольно подумал Демин.
— Ты зачем спустился? — вяло поинтересовалась Марина.
Как всегда, после сильных эмоций наступает момент полного опустошения. Женщина выглядела потерянно. Она защищала сначала дочь, потом временную подругу. Взрыв чувств, которые она испытала, измотали, выжали до последней капли душевные силы. Серый цвет кожи, темные круги под глазами (а может, это размазанная тушь), опущенные уголки губ — все выдавало смертельную усталость.
Демину даже ее пожалел. Она совершенно посторонний человек, а попала в мясорубку чужих проблем.
— Марина, я хочу с тобой поговорить, — увидев, как женщина дернулась, добавил, — спокойно, я не враг. Просто пришел расспросить кое о чем. Что будешь пить?
— Водку, и побольше, — резко ответила женщина.
— Сама знаешь, водку я тебе предложить не могу. Здесь алкоголя нет. Какой кофе заказать?
— Американо. Хочешь, наверное, расспросить о Наташе? Ничего не знаю. Она не отвечает на звонки. Опять спряталась в раковину. Может, еще на двадцать лет.
— Об этом и хочу с тобой поговорить. Ничего не понимаю. Твои обвинения там, в холле, были ужасны. Поясни, что ты имела в виду, когда кричала, что я сломал Золотаревой жизнь.
— А-а-а, ты хочешь знать? Зря. Наташка, даже если выйдет из номера, тебя теперь на пушечный выстрел не подпустит. Алекс мне рассказал, что ты хотел ее использовать в своих целях.
— Это только сначала так было, а потом все изменилось, — защищался Демин, зло посмотрев на болтуна грека.
— Данила, ты сам попробуй, отвяжись от нее! Она, как репей к заднице, пристала. Расскажи, да расскажи, — оправдывался Алекс.
Демин обреченно махнул рукой: что сделано, то сделано. Назад не воротишь.
— Марина, ты продолжай. С Золотаревой я сам как-нибудь разберусь.
— Ты хотел узнать про ее подругу, Ленку, правильно?
— Ну, да, — все еще не понимая, куда клонит Марина, подтвердил Демин, — но я не успел Наташу расспросить. Нам постоянно кто-нибудь мешал. Стоп! А ты откуда про ее подругу знаешь?
— Я тебе отвечу: Ленка до сих пор — самый близкий для Наташи человек. Она спасла ее в детстве и помогла залечить душевную боль. Она притащила Золотареву в Москву. Она помогла ей устроиться в престижную адвокатскую контору. И именно Ленка поддерживала ее на протяжении двадцати лет. Ленка — это ангел-хранитель Наташи.
— От чего она спасла Наташу в детстве? — спросил Алекс, и Данила был ему благодарен. Сам он боялся задать этот вопрос.
— От тебя, Демин.
Марина, не торопясь, спокойно и обстоятельно, рассказала Наташину историю. Демин слушал ее, вспоминал то проклятое письмо, и думал о превратностях судьбы. Как странно бывает, небольшой случай стал неожиданно водоразделом целой судьбы. И нельзя уже ни исправить эту ошибку, ни попросить прощения.
— Слушай, Демин! — вдруг распахнула испуганно глаза Марина. — А ты никогда не думал, что проблемы с твоей фирмой — это дело рук подружки Ленки?
— Нет не думал, — ответил Демин, откинулся на спинку кресла, чтобы не видеть жалости в глазах Алекса, и закрыл глаза. Со всей очевидностью он понял, что это полный крах. Крах его фирмы, его жизни и его вновь проснувшейся любви…
42. Не рой другому яму — сам в нее попадешь
Россия встретила Наташу безрадостно, как будто сочувствовала родному человеку, хотела разделить с ним горечь разочарования. Несмотря на середину лета, день был серый, холодный, солнце спряталось за тучами, моросил мелкий дождик.
Но только Наташа вышла из здания аэропорта, чтобы подождать вызванное такси, как настроение неожиданно улучшилось. Она спряталась под навес от косых струй дождя и прислушалась к себе. С удивлением поняла, что чувствует себя хорошо. В душе проснулся огонь, еще слабенький, чахлый, но он постепенно разгорался и наполнял грудь теплом.
— Я дома! — прошептала Наташа, и губы сами разъехались в счастливую улыбку.
Она огляделась, а потом неожиданно засмеялась в голос. В крови бушевал адреналин. Хотелось выйти из-под навеса и побродить вдоль здания аэропорта, подставив лицо под такую ласковую домашнюю морось. А еще хотелось слушать русскую речь, и говорить, и дышать. Два иностранца, остановившиеся рядом, удивленно посмотрели на веселую блондинку и тоже улыбнулись. Они что-то активно обсуждали, разглядывая карту Москвы. Светловолосый красавчик с пирсингом в ушах, носу и губе попытался даже пообщаться, но Наташа отмахнулась.
— Я не говорю ни по-английски, ни по-немецки. Hablan ispanol? — поинтересовалась она на всякий случай, так как немного изучала испанский язык. Но зато его не знали иностранцы, и беседа заглохла, не успев даже начаться.
Такси приехало с опозданием на пятнадцать минут. Пробки, как объяснил шофер. Наташа даже пожалела, что связалась с городским транспортом, а не попросила Ленку встретить ее. В машине она расслабленно опустила веки и сразу мыслями вернулась в Дубай.
Перед глазами стоял пакистанец, пальцем показывавший на Демина и выплевывавший слова обвинения. Больших знаний языка не понадобилось, чтобы понять, о чем кричит водитель автобуса. Слова «открытый пляж» и «двести долларов» в дополнительном переводе не нуждались.
Шок, который она испытала в гараже, погнал ее без остановки сначала в лифт, потом по ковровой дорожке, заглушавшей шаги, до номера. Только закрыв дверь, она позволила себе расслабиться. Наташа постояла еще пять минут у входа, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора, и начала собирать вещи.
Весь вечер не умолкал телефон. Наташа старательно игнорировала звонки, а потом и вовсе отключила: разговаривать ни с кем не хотела, а тем более выслушивать объяснения Демина.
Пару раз кто-то приближался к двери, и тогда Наташа замирала на одной ноге, боясь пошевелиться. И не дышала. Сердце бешено колотилось в груди, на верхней губе появлялась испарина. Ковровое покрытие скрадывало шаги гостя и мешало правильно оценить ситуацию. Наташа расслаблялась только тогда, когда слышала слабый звонок лифтовой кабины. Иллюзорное ощущение безопасности помогло ей успокоиться.
Когда вещи были собраны, документы и билеты на завтра приготовлены, она пошла в душ. Стоя под горячим потоком воды, Наташа прислушалась к себе и неожиданно поняла, что шок прошел на удивление быстро и она даже не злится.
Что это? Почему?» — задавала она себе вопросы, на которые пока не знала ответа. В душе она чувствовала какое-то опустошение. Будто что-то утратила родное и ценное. А может, еще не нашла?
— Миллион, миллион, миллион алых роз… — неожиданно вырвались слова песенки, и Наташа удивленно замолчала. Ей даже показалось, что пел кто-то другой, не она. Выключила воду. Прислушалась. Тишина. Ситуация никак не располагала для веселья, но с сердца будто сняли могильную плиту, так вдруг стало легко.
Наташа взяла со змеевика нагретое полотенце, обернулась и вышла из ванной. В комнате тянуло прохладой от кондиционера, и влажная разгоряченная кожа сразу покрылась пупырышками. Наташа промокнула воду, надела трусики и маечку и забралась в постель. Активные действия закончились, и вернулись спрятавшиеся было мысли.
Да, ей было обидно, что для Демина она стала чем-то вроде волшебной палочки, которая так и не сработала. Да, из-за его некрасивого поступка она пережила много неприятных моментов. Но все же закончилось благополучно. А это самое главное! Анализировать она будет потом. если захочет. Может, и не будет. Зачем? Сознание наполняло злорадное удовлетворение, что Демин попался в свою же ловушку.
Скорее всего, сначала Порохов был не слишком заинтересован в захвате строительной компании, иначе действовал бы намного жестче и активнее. Демину и вздохнуть бы не дал. Вероятно, выполнял просьбу дочери. Конечно, Ленка открытым текстом Наташе об этом не сказала, но, зная характер подруги, она легко догадалась о ее намерениях. И она совершенно точно знала, что Николай Семенович займется Деминым всерьез после ее жалобы.
— Попрошу Ленку, и Порохов Данилу без штанов оставит! — приминала она одеяло вокруг себя. — Хотя, нет. Я сама его попрошу. Расскажу, что этот гад устроил мне в Дубае.
Приняв такое решение, она почувствовала, как погружается с благословенный сон.
Дорога домой сложилась хорошо. Утром ее забрал водитель туристического агенства. В аэропорту она нашла группу соотечественников, вылетавших тем же ранним рейсом, и вместе с ними прошла необходимые таможенные процедуры. В самолете сразу закрыла глаза, чтобы не вспоминать, не думать о неприятностях, оставшихся за спиной.
— Мы приехали, — услышала она голос таксиста, открыла глаза: автомобиль остановился у въезда в арку родного двора.
— Спасибо. Сколько с меня?
Наташа расплатилась с водителем, забрала вещи и бодро зашагала к своему подъезду.
. — Дом, милый дом! — хотелось закричать ей, как только она открыла дверь своей квартиры.
Но промолчала, решив, что это будет слишком театрально. Прошлась по комнатам, посмотрела на разбросанные вещи, которые напомнили ей, как быстро убегала от Демина. Провела пальцем по поверхности стола. Посмотрела. Чистый. Подняла брови. Улыбнулась: за четыре дня отсутствия пыль просто не успела скопиться.
На кухне включила чайник и достала свежий кофе: Наташа всегда наливала в турку кипяток — так было быстрее. Привычные действия успокаивали и наполняли сердце радостью. Заглянула в холодильник и зря. Память услужливо подсказала, что остатки молока она вылила в миску Малышу перед отъездом.