Слава богу, она не увидела его таким.
Он смог собрать волю в кулак и снова загородиться непроницаемой глухой стеной, оставив за ней эмоции и боль. Даже тогда, когда она дотронулась до его руки со слезами на глазах.
Она не должна была увидеть его поражение, его слезы. Он умеет держать все под контролем и никогда не позволит эмоциям взять верх.
Полностью погруженный в мрачные раздумья, он услышал стук в дверь только в тот момент, когда он уже напоминал раскаты грома. Стиснув зубы, он выругался себе под нос:
— Катитесь отсюда!
Стук прекратился.
— Чейз, — раздался тихий голос. — Это Ванесса.
Открой.
Застонав, он потер лицо руками, чувствуя, как ладони обжигает острая щетина, которую он не сбривал в течение нескольких последних дней. Еще ему не помешал бы душ… Но думать об этом он не хотел.
— Чейз, — повторила она уже более твердо. — Я буду стучать, пока ты не откроешь.
Он выругался в полный голос, вскочил на ноги и сразу почувствовал, как ударная доля алкоголя мешает ему сохранять равновесие.
Пытаясь сфокусироваться, он сделал пару глубоких вдохов и направился к дверям.
— Уходи, Ванесса, — прорычал он.
— Нет.
— Уходи. Домой.
— Открывай, Чейз.
— Черт тебя побери! Я не хочу тебя видеть!
Немного подождав, Чейз посмотрел в глазок, чтобы понять, послушалась ли она его.
Нет.
— Послушай. Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, глядя прямо в глазок.
Вложив в протяжный рев всю накопившуюся ярость, он широко распахнул дверь. И столкнулся взглядом с полными решимости прекрасными глазами изумительно-зеленого цвета. И ярость сразу отступила.
Ванесса застонала. От него пахло дорогим виски и отчаянием. Казалось, его боль можно было потрогать: она наполняла пульсацией все вокруг. И между ними была воздвигнута стена.
Она шумно сглотнула и призвала на помощь всю силу воли. Она не намерена отступать. Она пришла бороться за то, что ей дорого. И помочь ему выразить то, что чувствует он.
— Я переживаю не лучшие времена, Ванесса, — пробормотал он, глядя в пол. — Ты должна вернуться домой к детям.
— Мне кажется, тебе я сейчас нужнее. Чейз замер, поднимая на ее остекленевший взгляд.
— Неужели? Не дав ей возможности опомниться, он затянул ее в номер, громко захлопнул дверь и прислонил ее к стене.
— И как тебе кажется, что мне нужно сейчас?
— Я знаю, что ты не должен остаться один. Позволь мне побыть с тобой.
Тон его голоса, стеклянное выражение лица, то, как он грубо схватил ее, — все говорило об одном. Он ведет борьбу с самим собой, пытаясь оттолкнуть ее и отказываясь от ее поддержки. Беспокойство схватило ее ледяной хваткой за горло, но она попыталась побороть страх.
— Хочешь побыть со мной? — прорычал он. — Безупречная Ванесса Пэртридж из мира благородных богачей хочет побыть со мной?
— Чейз…
— Да, со мной?! Толстым уродом Чейзом Харрингтоном из Обскура, штат Техас. — Он стоял так близко к ней, что ей стало трудно дышать воздухом, приправленным сладковатым привкусом виски. — Чокнутым сынком сумасшедшего Макса Харрингтона, чьи родители затевали развод каждые выходные на радость всему городку, а потом занимались громким примиряющим сексом в ближайшем отеле, заставляя меня умирать от стыда. Каждый. Раз. С таким ты хочешь быть?
О боже, он убивал ее. В ее глазах заблестели слезы. Казалось, от его злости, продиктованный неприятием самого себя, ее сердце разобьется на тысячи частей. Даже через пальто она чувствовала, как под тонкой тканью его рубашки пульсируют злоба и отчаяние. Она слегка подвинула ноги, понимая, что остальными частями тела пошевелить не в состоянии.
— Мне безумно жаль, Чейз, — медленно начала она. — Мне жаль, что твое прошлое научило тебя не доверять людям. Мне жаль, что не стало Сэма. Это просто ужасно, когда подобное случается с детьми. Но он был смертельно болен. Ты ничем не мог ему помочь. И ты это знаешь.
Он внимательно посмотрел на нее и отодвинулся назад.
— Нет, не знаю, — сказал он.
Она нахмурилась:
— Но ты ведь не можешь…
— Возможно, если бы я не игнорировал звонки Митча, болезнь смогли бы диагностировать раньше. Я не понимаю, на черта нужны все эти деньги, если они ничем не могут помочь.
— Но ведь ты помог.
— О да. Я прочитал ему книгу. — Он с негодованием выплевывал каждое слово.
Это взбесило ее.
— Не смей! Даже не думай вести себя так, словно это ничего не значит. У Сэма была мечта, и ты осуществил ее. Говорить, что это ничего не значит, — это предавать его память и оскорблять Митча. Хочешь напиваться — напивайся. Но не говори, что ты ничего не сделал. Думаю, это — лучший поступок в твоей жизни.
Когда он промолчал, она наконец смягчилась и сделала шаг ему навстречу.
— Чейз, я с тобой. Я знаю, что такое терять близкого человека. Я хочу тебе помочь.
Увидев, как раздуваются его ноздри, она глубоко вздохнула, понимая, что настал решающий момент. Его глаза заволокла гневная туча, брови сдвинулись, но она не шелохнулась даже тогда, когда он сделал еще один шаг и стал к ней вплотную.
Они стояли рядом, в полной тишине: ни вдоха, ни выдоха, ни биения сердец. И когда она потянулась к нему, чтобы поцеловать, ее губы встретили лишь напряженный воздух.
Ванесса не двинулась. И не посмела сделать вдох. Она просто ждала, чувствуя, как слабая надежда растекается по всему ее телу, пока она пристально смотрит в его потемневшие глаза.
— Я очень хочу убедить тебя в том, что ты ошибаешься, — тихо сказала она, не осмеливаясь поднимать голос выше шепота. — Очень хочу помочь тебе.
Чейз застонал, и в его голосе послышалось такое отчаяние, что она едва удержалась от того, чтобы не обвить его руками, позволяя его боли проникнуть в ее тело и хотя бы немного облегчить его участь.
— Ты здесь. Я хочу… — он обнял ее, испепеляя страстным взглядом, — тебя. Я хочу тебя с самой нашей первой встречи.
Он приблизился к ней и почти коснулся ее губ. Он наполнил все ее чувства, все пространство вокруг нее.
И вот они уже целовались, и все остальное перестало иметь значение. Он скользил губами по ее губам. Его поцелуй был настойчивым и требовательным. Она ответила ему, позволила проникнуть в свой рот, обнять за шею и как можно ближе притянуть к себе, чтобы проникнуть глубже. Он тесно прижался к ней и увлек назад, прислоняя к стене, чтобы не оставить ей путь к отступлению. Она и не собиралась отступать. Ванесса так давно об этом мечтала, о том, как он будет целовать ее, играть с ее языком и дразнить ее, как она ощутит жар его горячей плоти у себя на животе. Эти мечты заполнили все ее дни и бессонные ночи.
— Отведи меня в кровать, Чейз, — прошептала она ему на ухо и почувствовала, как у него перехватило дыхание, а тело напряглось от силы изнуряющего желания.
— Не сейчас.
Он схватил ее за руку и увлек по коридору к какой-то двери, открыл ее и включил свет.
Это была ванная. Элегантная роскошная плитка, позолоченные предметы интерьера и огромное джакузи. Но он направился к просторной душевой кабине за двойными стеклянными дверями.
Медленно, в полном молчании, он расстегнул пуговицы на ее пальто, продолжая пристально смотреть ей в глаза. Сняв пальто, он взялся за край ее свитера и стянул его ей через голову. Она услышала, как его дыхание остановилось.
Слава богу, у нее хватило ума надеть достойное нижнее белье, а не схватить с полки первый попавшийся спортивный лифчик. Белый бюстгальтер, купленный в известном бутике, выгодно подчеркивал соблазнительную форму ее груди и, судя по выражению лица Чейза, стоил потраченных на него денег. Он обнял ее за талию, касаясь пальцами обнаженной кожи Ванессы, тело которой моментально отозвалось дрожью.
— Ты прекрасна.
Она почувствовала прилив жара к лицу и застенчиво улыбнулась:
— Спасибо.
— Дунбар был полным идиотом.
Она повела плечами:
— Я знаю. — Она обвила руками его шею, наклоняясь ближе к его лицу. — Уверен, что хочешь говорить о нем? Или лучше… — Следующую фразу она прошептала ему на ухо: — Разденешь меня и помоешь?
О да.
Он был возбужден, и ей не терпелось раздеться до конца. Он дотронулся до ее груди, медленно изучая ее идеальную форму, пока, наконец, его ладонь не скользнула под тонкий шелк и одна грудь не выскользнула из мягкой чашки.
Она громко застонала, когда, не медля ни секунды, он прикоснулся губами к ее соску и начал его лизать.
Его рот был горячим, влажным и таким искусным! Его язык совершал невероятные движения, вращаясь вокруг возбужденного розового бутона груди, пока она не почувствовала, что совсем близка к обмороку. Он сделал то же самое с другой грудью, держа ее в ладони и лаская языком сосок, не забывая при этом массировать вторую грудь. Все ее тело пылало, словно Чейз раздул искру, вспыхнувшую у нее в крови. Он прижал ее к себе еще сильнее, чтобы она почувствовала степень его собственного возбуждения, и она застонала от сладкого предвкушения.
Он все еще ласкал ее грудь, играя языком и пальцами поочередно то с одной, то с другой. Ванесса пошатнулась, переступая с одной ноги на другую, чувствуя, как жар между ног становится невыносимым.
— Чейз, — прошептала она и вздрогнула, почувствовав, как его руки скользнули вниз, остановившись на ее обтянутых джинсами ягодицах. Она почувствовала, как он слегка отстранился.
— М-м-м?
— Пожалуйста… — Она наконец решилась посмотреть вниз, и у нее перехватило дыхание, когда она встретилась с ним взглядом. Его губы немного приоткрылись, и был виден его язык, облизывающий ее сосок.
— Пожалуйста — что? Сделать это? — Он впился зубами в ее нежную розовую плоть и улыбнулся, услышав ее стон. — Или это? — Его губы отстранились, и он нежно подул на возбужденный сосок, заставив ее задрожать всем телом от нового ощущения. — Или… это?
Чейз выдвинул вперед колено, раздвигая ее ноги, и Ванесса протяжно застонала, чувствуя, как напрягается каждая интимная клеточка ее тела. За коленом последовала его рука, скользящая вверх по ее все еще одетым в джинсы ногам. Он задрожал.