— Алло, — сказала Эрин в трубку.
— Ну, наконец-то! Где это ты там ходишь? Я жду у телефона уже пять минут. Надеюсь, все в порядке, крошка?
«Интересно, Барт никогда не называл меня по имени», — с неприязнью подумала она. И в тот же момент ей стало стыдно за свое раздражение, поэтому, отвечая ему, она попыталась изобразить радость:
— Все прекрасно, Барт. Извини, что не сразу подошла. — Она не стала объяснять почему.
— Как твой брат? Он тебе понравился? — грохотал в трубке голос жениха. Его добродушие и постоянно приподнятое настроение почему-то угнетали ее. Человек, который глубоко чувствует и серьезно смотрит на жизнь, не может так себя вести. Вот и сейчас он почему-то расхохотался. — Дорогая, ты что, заснула?
— Нет, я… э-э… Мы с Кеном пока еще не встретились, — пробормотала она.
— Как так? Я надеюсь, это не связано с какими-нибудь неприятностями?
— Нет-нет, — поспешно ответила она. — Просто он уехал по делам, а его жена Мелани, от которой я в восторге, решила, что пока лучше скрыть от него мой приезд. Пусть он сделает все, что наметил, и тогда возвращается.
Достаточно ли правдоподобно это звучит? Она почти никогда не врала, и ложь давалась ей нелегко. К тому же было так трудно сосредоточиться. Она все еще видела перед собой горящие страстью глаза Ланса и слышала слова любви, которые он хрипловато нашептывал ей.
— А я только вчера возвратился из Пэнхэндла. Мы ввели в строй еще одну скважину. Жаль, что тебя здесь нет, а то бы мы вместе отпраздновали.
— Как восхитительно, Барт! — воскликнула она. Зачем ему еще одна скважина? Их у него и без того около тридцати.
— Утром я первым делом позвонил в твой офис, и Бетти дала мне этот номер. Кто же тогда подошел к телефону, если, как ты говоришь, твой брат еще в отъезде? Трубку-то снял мужчина.
Да, она всегда недооценивала Барта.
— Это был, — думай, Эрин! — э-э, деловой партнер Кена. Он принес какие-то бумаги. А мы с Мелани были в саду. Поэтому я так долго и не подходила. Ему еще пришлось нас искать.
Она не хотела говорить Барту о своей болезни. С него станется ближайшим рейсом вылететь в Сан-Франциско! Прошлой осенью, когда она простудилась, утром кто-то неожиданно позвонил в дверь. Открыв, она обнаружила на пороге профессиональную сиделку, готовую приступить к работе: ее нанял Барт. Нет, она ни за что не скажет ему, что была больна.
— Когда же возвращается твой брат? И когда ты вернешься домой? Дорогая, я здесь один как перст и очень по тебе скучаю.
Так что же шептал Ланс? «Ну-ка, приподними… а-а, Эрин… Да, вот так. Да! Я подожду, ничего, я подожду тебя… Но поспеши…»
— Я тоже скучаю по тебе, Барт, — услышала она свой голос как в забытьи.
— Дорогая, я понимаю, что это для тебя очень важно, иначе бы не стал вот так сидеть, ожидая, когда ты приедешь.
— Я уверена, что ты не так уж одинок, как хочешь казаться, — мягко сказала она. — Неужели ты сократил посещение званых обедов с шести до четырех в неделю?
— Ну ладно, дорогая, не надо меня дразнить, — обиделся Барт. — Ты же знаешь, что без тебя мне это все не в радость. Поэтому приезжай поскорее. Ведь я же тебя люблю.
Эрин сглотнула. А говорил ли ей о любви Ланс? А она ему? Просто так: «Ланс, я тебя люблю»? Вряд ли, иначе она бы помнила.
— Я знаю, Барт, что ты меня любишь, — сказала она слабым голосом. — И я тебя тоже люблю.
Разве она его любит? По крайней мере не так, как ему хотелось бы. И не очень сильно. Совсем не то, что…
— Тебе ничего не нужно, например, денег? Я могу чем-то тебе помочь?
Он действительно очень добр. Но рано или поздно ей придется сказать ему, что она неожиданно и навсегда полюбила другого. Не будет ли это для него слишком большим ударом?
— Нет, Барт, мне ничего не нужно. Через день или два я дам тебе знать о своих дальнейших планах.
— Хорошо, дорогая. Ты уж там поосторожнее. В Сан-Франциско полно извращенцев.
— Ладно, я постараюсь. До свидания, Барт!
— Пока, крошка!
Эрин посмотрела на бриллиантовое кольцо у себя на пальце. Оно было великолепно: большой, чистейший воды бриллиант — камень, не имеющий цены. Но он отражал холодный свет, в нем не было теплоты. Он не мог разжечь ее сердце, как та пара голубых глаз под золотистыми бровями. В тех глазах было гораздо больше граней и изысканной игры света, чем в этом камне безупречной огранки.
Она сняла кольцо и, как сомнамбула, пройдя по коридору в спальню, подошла к туалетному столику, на котором стояла шкатулка с ее украшениями. Открыв крышку, она бросила туда кольцо и решительно щелкнула замком.
К тому моменту, когда она высушила и уложила волосы, натянула шерстяные носки и надела свитер из ангоры, ноги у нее подкашивались от усталости. Горячая ванна пошла на пользу, но после нее она чувствовала слабость и легкое головокружение. Нужно было подкрепиться.
Она спустилась вниз и побеседовала с Майком, который сидел в гостиной у телефона.
Потом прошла на кухню и зажгла свет. Дождь кончился, но было темно и облачно. Она не нашла пакетика с супом, о котором говорил Ланс, и потому поджарила себе хлеб с сыром и развела в чашке бульонный кубик.
Она уже допивала густой бульон, когда дверь кухни открылась и вошел Ланс. Ее лицо тут же просветлело. Отдавая себе отчет в том, что выглядит сейчас свежей и привлекательной, она вся зарделась в предвкушении их новой встречи. Осмелится ли он поцеловать ее здесь, зная, что рядом Майк?
Но когда Ланс закрыл за собой дверь и повернулся к ней, радостное приветствие застыло у нее на губах. Лицо у него было еще более мрачным и холодным, чем в тот день, когда она впервые увидела его на пороге этого дома. Его глаза буравили ее, как кусочки сверкающего голубого льда. Он стоял в напряженной позе, угрожающе наклонив голову.
— Я вижу, вам уже лучше. Удивительно, как много значит небольшая разминка. Физические упражнения пошли вам на пользу.
Его тон был резким, слова злыми и намеренно оскорбительными.
— Мне на самом деле гораздо лучше, — не понимая, в чем дело, проговорила она. Почему он так смотрит па нее? — Т-ты не хочешь поесть?
Она ненавидела себя за то, что так запинается и лепечет. Что она такого сделала? Разве можно с ней так говорить после того, что произошло между ними всего несколько часов назад?
— Нет, ненавижу бульон.
— Может, достать какую-нибудь закуску?
— Не утруждайте себя, мисс О'Ши, — сказал он с подчеркнутой вежливостью. — Я зашел только лишь затем, чтобы попросить у вас машину. Только что позвонил Кларк и сообщил, что автомобиль, на котором он повез миссис Лайман, вышел из строя. Они ждут в автомастерской. Она просит меня заехать туда и привезти ее домой.
— Да, конечно.
— Она попросила вас поехать со мной — если вы не возражаете.
Эрин кивнула.
— Я поеду. Мне нужно глотнуть свежего воздуха.
— Только непонятно, зачем. На мой взгляд, вы и так находитесь в отличной форме, — сказал он, криво усмехнувшись, повернулся к ней спиной и вышел из кухни.
Почему он так себя ведет? Что могло случиться всего за несколько часов? Почему нежный и страстный любовник превратился в саркастичного, переполненного злобой типа? Как мог он, как мог кто бы то ни было перечеркнуть воспоминания о том восторге, который они недавно вместе испытали?
Вдруг ее потрясла страшная догадка: их близость не была для него чем-то из ряда вон выходящим. Время от времени Ланс пускался в подобные интрижки. И он наверняка имел успех у слабого пола. Конечно, ни одна женщина не может оставаться равнодушной к его мужественному очарованию. И вот сегодня она пополнила ряды тех, кого он сумел осчастливить, удовлетворяя свои сексуальные аппетиты. А теперь может забыть о том, что между ними произошло.
Она вела себя, как набитая дура: отдалась ему сразу, без лишних слов. Куда подевалась ее осмотрительность? Эрин О'Ши, всегда гордившаяся своими моральными принципами и умеренным образом жизни, предоставила свое тело в полное распоряжение малознакомого мужчины, нисколько не задумываясь о последствиях! И вот сейчас, когда Ланс так резко изменил свое отношение к ней, она испытывала стыд и страшные угрызения совести.
Теперь он может смотреть на нее с презрением, поворачиваться спиной, гнать вон. И все же если бы он кричал на нее и бросал в лицо оскорбления, она бы могла это снести, понимая, что заслужила подобное отношение. Но он вел себя по-другому, и это ужасно бесило ее. Как большинство женщин, Эрин не могла простить мужчине единственного — безразличия.
Эрин вылетела из кухни вне себя от ярости — она была готова к битве. Но весь ее гнев куда-то улетучился, едва она увидела Ланса, мирно беседующего с Майком. «Ланс, что произошло?» — так и хотелось ей крикнуть.
Он подался к ней всем телом, будто услышал эти слова. «Черт подери!» — выругался он про себя. Почему она так красива, так чертовски красива? Коралловый цвет ее свитера подчеркивал матовую белизну лица — он знал, что таким же матово-белым было все ее тело. Серые брюки ладно обтягивали аккуратную маленькую попочку — ему казалось, что он чувствует эти упругие ягодицы на своей ладони. Ее прелестную головку обрамляли волнистые темные локоны, еще недавно обвивавшие его руку. Глаза, которые с первого взгляда околдовали его, сейчас излучали какой-то необыкновенный, божественный свет, безошибочно выдававший недавнюю близость с мужчиной. Этим мужчиной был он.
Он пытался убедить себя в том, что стоит только увидеть ее вне завораживающей обстановки полутемной спальни, и все очарование исчезнет, рассеется, как дым. Но этого не произошло. Он не подозревал, что с ним может случиться такое. Сон разума возвел в общем-то банальное любовное приключение в ранг всепоглощающей страсти.
Как такая красивая женщина могла прожить столько лет, не зная мужчины? Открытие, что она девственна, чуть было не остановило его. Чуть было?! В тот момент его было так же легко остановить, как несущийся на всех парах многотонный состав!