— Да не переживайте вы так, — широко улыбнулся я, стараясь смотреть в глаза, а не ниже. — Это из меня отрава выходит. Я вот что спросить хотел, игристого охлаждённого бутылочку не принесёте? Шутка, конечно, воды или компота, пить очень хочется.
— А-а, ну это можно, — она наконец-то улыбнулась. — Сейчас принесу. А через час обед.
Она подхватила утку с подозрительным содержимым и понесла её держа на вытянутой руке подальше от себя. Ни хрена себе, скоро обед. А я думал, что ещё утро. Долго я был в отключке. Надо помочь местным лекарям, я начал интенсивно заниматься самоисцелением.
В лабораторию меня отвели только через три дня. В этот день я впервые увидел свою рану без повязки. На боку красовался аккуратный рубец, ещё сохранялся небольшой фиолетовый кантик вокруг него. Тестированием изменений и раскрытием способностей занимался сам Георгий Александрович. Надежда Сергеевна, благодаря неуёмному научному любопытству и упёртости отвоевала разрешение на присутствие на всех этапах. Всего этих этапов было три, чтобы меня от резких изменений не отправить в кому, делали стимуляцию медленно, не торопясь. Только один хрен после каждого посещения лаборатории я отлёживался два-три дня.
Время тянулось медленно, у меня уже подгорало сзади, надо ведь срочно чесать в Самару и находить общий язык с отцом. Впрочем, в успехе этого предприятия я не сомневался. Вот только бы побыстрее закончить этот этап.
А побыстрее не никак не получалось. Мне, как и моим бойцам, приходилось дни напролёт проводить на стадионе, полигоне, тренажёрном зале и лаборатории. Валерий Юрьевич, мой бессменный тренер, каждый раз удовлетворённо кивал, когда я в очередной раз выдавал новые результаты. Когда он понял, что от кирпичных колонн, предназначенных для отработки ударов, скоро ничего не останется, повёл меня к каменным и бетонным. Какие не добил руками, доламывал ногами. Обувь на такое не рассчитана, так я лишился почти новых кроссовок. Дальше тренировки продолжал босиком.
А ещё я научился ломать кирпичи и специальные бетонные панели руками, раскрашивать их между пальцев. Бегать по стадиону в полную силу не получалось, меня начинало уносить в сторону. Для испытания моей максимальной скорости пришлось выезжать в поля. Валерий Юрьевич ехал рядом со мной на внедорожнике и засекал скорость. Появилась мысль добраться до Самары бегом, но тогда я по пути расстрелял бы все вещи.
Кроме силовых навыков я занимался и медитацией, концентрацией энергии, совершенствовал способы перераспределения её по телу, накоплению. В этих вопросах мне периодически помогал Ридигер, главный спец по энергиям. Обещал меня научить паре полезных приёмов, когда я вернусь в Москву. Поймал на слове, теперь не отвертится. Спросите, как он помогал? Давал советы по телефону, а я методично им следовал. Он звонил мне и начальнику лаборатории чуть ли не каждый день, интересовался здоровьем и достижениями. Приятно, значит переживает. На вопрос об обстановке в Москве и боях с тёмными постоянно отшучивался или уходил от темы. Что-то мне всё это не нравится.
После третьего этапа стимуляции, Георгий Александрович сказал, что на этом можно закончить. Правда я слышал его голос, как сквозь подушку, и видел плохо, как ёжика в тумане. В этот раз меня трепало сильнее всего, из лазарета вышел только через три дня. Зато настолько полным сил, что готов был горы ворочать. Ещё несколько дней тренировок и нас отпустили на все четыре стороны, поздравив с полноценным обретением статуса высшего мага. Но это ещё далеко не предел совершенства, те же шесть ступеней, что и на более низких рангах, подавляющее большинство не могло одолеть до конца жизни. Может мне повезёт открыть новые пределы? В истории мы первые студенты, достигшие «ВМ», может и в дальнейшем смогу всех удивить.
— Ну что, какие планы? — спросил Андрей, пока мы ожидали машину.
— Хорошо бы попытаться забрать мой «Юпитер» и сразу в Самару, — ответил я.
— А в Самару зачем? — насторожился Антон. — Я думал, что мы там всё разрулили, а теперь будем помогать наводить порядок в Москве.
— Там уже навели порядок, — отмахнулся я.
— Ну, это же официальная информация, ты сам понимаешь, не мне тебя учить. Да и учёбу надо возобновить, а то нас такими темпами и отчислить могут.
— Отчислить? Студентов, которые на втором курсе стали высшими? Не смеши мои подковы, братка! А в Самару едем потому, что мне нужно увидеть своего отца.
— Зачем? — не унимался Антон.
И только тут я понял и осознал тот информационный провал, который отделял меня от друзей. Мы же за две недели практически не разговаривали. Ребята даже не в курсе о моей беседе с императором, сразу после неё началась бойня, а потом мы уехали в Костино. Виделись здесь только в столовой, и на улице, когда каждый спешил по своим делам.
— Беда ребят, виноват. Торжественно обещаю, что всё объясню по пути в Самару. Вы меня поймёте.
— Угомонись, Антон! — вставила своё веское слово Кэт. — Если Паша сказал надо, значит надо.
— Тебя забыл спросить, — буркнул он, но сразу отошёл в сторону, чтобы не попасть под горячую руку, а как все мы убедились, у Кэт она тяжёлая.
Вместо ожидаемого броневика к КПП подкатила «Чайка» начальника учебки. Опустилось толстое стекло и раздался бодрый голос водилы:
— Ребята, запрыгивайте, чего стоите?
Видать и правда довольно неплохо дела идут в столице, раз нас не на танке отправляют. Хотя, как сказать. Эта «Чайка» тоже в своём роде танк. Закинули вещи и снаряжение в багажник, а сами расселись в задней части бронированного лимузина, где располагались два шикарных кожаных дивана, обращённых друг к другу. Я скорректировал точку назначения на то место, где должен был стоять мой «Юпитер». Надеюсь он знает, кому и что должен. Потом я поднял перегородку, отделяющую заднюю часть салона от кабины, вдохнул полную грудь и начал вещать, стараясь при этом использовать минимальное количество макаронных изделий.
Друзья смотрели на меня, раскрыв рот, а я настолько вошёл в раж, что хоть моноспектакль в сеть выкладывай. Жаль, что информация не для чужих ушей. Даже Антон ни разу не ляпнул какую-нибудь несуразицу в лучшем духе недоверия и подозрительности. Даже сам не заметил, как лимузин свернул на обочину перед технологическим съездом с трассы.
Сердце колотилось в груди, страшно было даже повернуть голову в сторону, где должна стоять моя машина. Андрей первым выглянул в окно, выпучил испуганные глаза и закрыл рот рукой. Ну всё, приехали! Я выпрыгнул из «Чайки», как чёртик из табакерки, замер, осматривая идеальные формы возрастного спорткара, потом развернулся и отвесил Андрюхе такой фофан, что у него голова назад отшатнулась.
— Придурок! — коротко бросил я и пошёл к машине, рыская по карманам в поисках ключей. — Ну на хрен так пугать?
«Юпитер» не только открылся с пульта, но и завёлся с полтычка. Вот это я понимаю качество! Если в нашем мире авто с того же завода оставить на две с половиной недели, то хрен ты его заведёшь. Пока я обходил вокруг машины, проверяя шины и работу фар, бросил взгляд на Андрея, на лбу которого надулась неплохая шишка.
— Во блин! Прости, Андрюх, не рассчитал малость! — я подошёл к нему и протянул руку для примирения.
— Не рассчитал он, — проныл Андрей, потирая шишак. — Чуть башку не проломил.
— Ты ещё скажи спасибо, что не снёс, — усмехнулась Кэт. — Нечего с ПП шутить.
— Причём здесь ПП? — удивился Антон.
— А, вы ещё не в курсе? Это теперь новая кликуха нашего командира, Паша-паладин.
— Хах, ну неплохо, — заулыбался Андрей. — А я тоже сначала подумал, при чем здесь наши Моськи.
— Опять ты за своё, — бросил я Кэт, но уже начал потихоньку смиряться с новым прозвищем, теперь не отвертишься. — Садитесь уже в машину, погнали.
Андрюху я посадил за руль, а сам повернулся полубоком, продолжив свой монолог. Правда постоянно приходилось напоминать водиле, чтобы на дорогу смотрел.
Глава 24
Первым пунктом назначения, как вы возможно догадались, была не Самара, а Пенза. Спросите, на хрена мне сейчас Пенза? Беги к отцу, становись паладином, Паша! Ну естественно побегу, но сначала надо поставить ещё одну галочку в дневнике. Я собирался ещё раз наведаться в ту самую церковь, где освящались мои шашки. Больше, чем уверен, что этот батюшка справится с зачарованными перьями и сможет отпустить души замученных туда, куда им положено попасть. Надеюсь, в рай.
Душа мамы парня, в тело которого я попал, которую я называл мамой, должна находиться в одном из этих перьев. Она точно попадёт в рай, эта женщина просто святая. Не хочу сказать, что в прошлой жизни мама меня не любила, это вовсе не так. Просто с моим жизненным опытом я более осознанно воспринимал то тепло и заботу, которыми она меня окружила.
В отличие от других сверстников, которые в отроческом возрасте недооценивают родительскую любовь, я тоже старался изо всех сил, чтобы не портить ей настроение, чтобы она была счастлива, какой у неё замечательный сыночек растёт. Гораздо лучше сына подруги. Она реально гордилась мной. Мне тогда было непонятно, почему она радовалась, что по физкультуре я не показывал хороших результатов, дошло только сейчас. Она ведь не знала, что я скрываю свои возможности, и решила, что если из меня никудышный спортсмен, то я не пойду по стопам отца и не стану паладином. Сомневаюсь, что, если бы она могла меня видеть сейчас, была бы рада моим успехам и тем, кем я в итоге стал. Ну, почти стал. Но этого я, к сожалению, уже никогда не узнаю.
Воскресенская церковь встретила меня не особо многочисленным потоком прихожан, расходящихся по домам после вечерней службы. Храм старинный и не изобиловал богатым убранством так, как более современные, вместительные и оснащённые. Сюда в основном приходили те, кому не нужна публичность, а важно именно общение с Богом, а не на других посмотреть и себя показать. Жаль молодежь не понимает истинные ценности, впрочем, я не обобщаю, все люди разные.
То, что служба закончилась, мне только на руку, не придётся долго ожидать. Отца Николая я застал выходящим из Царских врат, подождал, пока он их закроет и спустится по ступенькам. По его взгляду я понял, что он с одной стороны рад меня видеть, с другой стороны немного встревожен.