А вот о младшем моем крестнике из мужской части семьи Сосковцов очень приятно было слышать положительные оценки от людей. Моя младшая дочь Наталья по-прежнему живет с тремя детьми в «президентском» доме на улице Осенней в Москве. Она там заместитель председателя правления ТСЖ — товарищества собственников жилья. (Председатель правления, кстати — сын Е. Гайдара.) Наталья говорит, что все жильцы хорошо отзываются о Диме Сосковце: вежлив, обходителен, внимателен к старшим, скромен в поведении. Вообще замечу, что воспитание здесь — шахтерское, отец Димы — инженер-маркшейдер. Причем настоящий горняк: если присмотреться, вокруг его глаз — характерные черные точки от въевшейся угольной пыли. У «офисных горняков» (например, у руководства «ЕР») этого нет и в помине. Вот и мой крестник был хорошо воспитан людьми, которые не чураются тяжелого труда, а значит, не имеют привычки перекладывать что-либо на чужие плечи.
Один из самых больших грехов, на мой взгляд, это лицемерие. «Чемпион» по этому виду среди особ мужского пола — несомненно, Михаил Барсуков. Это человек, с которым я в свое время тоже был очень близок в силу сложившихся служебных, да и личных обстоятельств. Приятный в общении, располагающее лицо… Не знал я тогда, что лицо-то у него не одно, а может, и не два. И он «носит» их в зависимости от того, какое ему в тот или иной момент выгодно.
Когда я работал с Ельциным, своей непосредственной службой в Службе безопасности президента мог заниматься от силы два часа в сутки. Остальные 22 часа с небольшим перерывом на сон — это сплошной Ельцин. А вся эта компания — Бородин, Барсуков, Тарпищев и иже с ними — в это время набивали свои бумажники грязными деньгами, а закрома — всем, что плохо лежало и попадало в их поле зрения. Распродавали госдачи, устраивали подряды своим людям, списывали казенное имущество, «создавали» фонды спорта и так далее, и тому подобное.
Я был поражен тем, что Барсуков взял себе в заместители по хозяйственной части бывшего майора милиции из Калмыкии Анатолия Цыбулевского. Все его заслуги и квалификация заключались в том, что он обеспечивал для Барсукова охоту на сайгаков. Тот — страстный охотник, и майор-«правоохранитель» все так организовывал, что Барсуков регулярно привозил в Москву с калмыцкой охоты десятки туш этих несчастных сайгаков. Безусловно, успехи на ниве браконьерства — это признак высокого профессионализма майора милиции, что заслуживало доверия и назначения заместителем начальника Главного управления охраны. И офицером по личным поручениям начальника.
К примеру, одним из таких поручений была работа по «отжиму» у Администрации президента базы ЦК КПСС во Внукове. ЦК уже не было, а база со всем содержимым оставалась: дефицитные стройматериалы, импортные бытовые приборы и электроника — чего там только не было. Когда меня завели в зал электрики, в глазах зарябило от переливов хрусталя: бра, торшеры, люстры… Я с 18 лет служил в Кремле, поэтому на хрусталь смотрел как на обычные стекляшки. На что уж я всякого повидал, но одна люстра во Внукове меня все же поразила: она была из янтаря, обработанного в виде кленовых листьев разных оттенков — от медового до коричневого. Красота неописуемая, настоящее искусство.
Тот, кто нас водил по базе, рассказал: эту люстру заказала в свое время Раиса Горбачева, но по какой-то причине не подошла она ей — может, с мебелью не сочеталась, может, с обоями, или еще что-то. И она от нее отказалась, с тех пор люстра хранилась на базе.
Вот проходит какое-то время, и Барсуков меня зазывает съездить поздравить какого-то друга с новосельем. Приезжаем — ба, да это же тот самый его калмыцкий егерь — майор (тогда уже полковник) обзавелся в Москве в Крылатском прекрасной 3-комнатной квартирой. Роскошный стол с икрой красной и черной (браконьерские связи в Калмыкии остались), мясо сайгака и прочие деликатесы. Но это я увидел уже во вторую очередь. А в первую — в глаза бросилась та самая люстра, висевшая под потолком. И мне все стало предельно ясно и с Анатолием, и с его непосредственным начальником…
Еще шире Барсуков развернулся, когда стал директором ФСБ. И перетащил за собой на Лубянку своего калмыцкого протеже, в связи с чем я потом слышал от офицеров много, мягко говоря, нелестных слов. Анатолий Цыбулевский получил генерала госбезопаности и стал (а вернее, проявил свою сущность) настоящим хамом в лампасах.
Я не знаю, сколько Барсук «отжал» у государства на свои нужды, вспоминаю в этой связи постоянно только один эпизод. Однажды он меня пригласил к себе в дом в Горки (даже не помню, какие это были Горки по номеру — Барсуков на себя переписал несколько госдач, «облегчив» баланс Главного управления охраны).
Поразил имевшийся в доме буквально склад продовольственный — наверное, на случай затяжной атомной войны. Спиртное, консервы, крупы, штабеля каких-то упаковок с банками и коробок с припасами. Это бомбоубежище было оборудовано в подвале-пещере в горе метров на 10 выше уровня Москвы-реки, из-за чего жаловались соседи: опасались, что их дома провалятся в барсуковское подземелье.
Обратила на себя внимание огромная бильярдная, обильно отделанная сусальным золотом: это цыганская такая эстетика, этот народ любит, чтобы окружающее пространство и предметы по максимуму были золотыми. Сам бильярдный стол, по всему видно — старинный, основательный, монументальный, сейчас таких уже не делают. Начали играть. И я случайно рукой нащупал даже не инвентарный номер, а выгравированную еще в царские времена эмблему, обозначающую принадлежность имущества к государственной даче или особняку. То есть Михаил Иванович, в силу казнокрадских инстинктов уже не разбирая, что тащит, обворовал, получается, Его Императорское Величество.
Это, кстати, и Ельцин заметил. Как-то в застольном разговоре, когда возникла тема обстановки в жилищах подчиненных, президент сказал:
— Больше всего вкуса в интерьере Александра Васильевича, молодцы его женщины, приятно в квартире находиться. А самая пошлая обстановка — в доме у Барсукова. Понатаскал списанного барахла со всего Кремля — не разберешь, то ли жилье, то ли комиссионный мебельный магазин. Хоть бы бирки инвентарные снял…
Куда там — Барсуков, когда в раж вошел, то руки растопырил, и ему уже ни до чего, не до приличий — всё вокруг народное, всё вокруг его. «Чекист», прости господи…
Будучи уже главой ФСБ, он окончательно уверовал в свою безнаказанность. Кто ж его посадит, он же памятник у нас. Был такой нефтяник, Иван Коптенко — когда-то обычный буровой мастер, при Ельцине (не без моего участия) выбившийся сначала в депутаты Верховного Совета и изображавший там трудовую кость, а затем превратившийся в крупного бизнесмена.
Барсуков стал этого бурильщика неофициально опекать. Создали компанию «Ивакон». Под месторождения брали огромные кредиты, которые не в производство и добычу пускали, а прокручивали в банках. Ну и не гнушались обычной фарцовкой в особо крупных размерах: импортом сигарет, операциями с антиквариатом и т. д. Михал Иванычу запас карман не тянет.
Подшефного он тоже не обижал: Коптенко с подачи Барсукова за копейки купил, потом арендовал госдачу Горки-10-10 и огородил ее высоченным забором. Правда, в настоящее время «главный» вернул госдачу в ФСО, объединил ее с бывшей дачей Е. Примакова Горки 10–12, и небезызвестный АТЭС освоил там очередной «транш», построив хоккейный комплекс для занятий Ночной Хоккейной Лиги.
Наверное, «сотрудничество» Барсукова и фирмы «Ивакон» с Коптенко во главе можно назвать первым в новой России примером того, что нынче называют «эфэсбэшной крышей». Если Рушайло с РУБОПами открыл эру «крыш ментовских», то Барсуков — первооткрыватель этой функции органов госбезопасности.
А однажды мне показали статью в липецкой газете, где утверждалось: Коржаков и его Служба безопасности президента захватили в областном центре Зеленый остров в устье реки Воронеж. В Липецке с экологией неважно обстоят дела, много промышленности, металлургия, и остров использовался исключительно для отдыха горожан, это их любимая зеленая зона. И вот газета опубликовала информацию о том, что злой и алчный Коржаков отнимает у липчан остров для каких-то своих утех, огородил его 7-метровым забором, понаставил шлагбаумов и понастроил замков.
У меня глаза на лоб полезли: что за бред?! Начал разбираться и выяснил: тот самый бурильщик-бизнесмен Коптенко начал там стройку по инициативе Барсукова — уроженца Липецкой области. Захотелось еще и на малой родине недвижимости напихать. И воспользовался тем, что Ельцину как раз тогда врачи запретили жаркий климат и рекомендовали отдых в средней полосе. И под этим соусом он протолкнул проект базы отдыха на Зеленом острове в своем Липецке: дескать, Борису Николаевичу предписано исключительно в Липецке поправлять здоровье. Хотя президенту легче и лучше было бы на Урале себе что-нибудь организовать, чем переться куда-то в Липецк, где он был всего раз в жизни. (Правда, на Урале Ельцину все-таки кое-что организовали — и памятник, и Центр, и даже бар его имени, но только после смерти.)
Но это я знаю. А липецкое начальство «под Бориса Николаевича» подмахнуло все бумаги об отводе земли. И точно так же, как в Сочи (об этом — чуть ниже): большой коттедж — для Ельцина, поменьше рядом — для всяких достойных товарищей, в том числе и Барсукова, конечно. И начали обживать участок. Всем рулил Коптенко — тот еще строитель. Металлический профиль при сооружении забора они смонтировали «богато» — поставили листы на попа, благодаря чему вышло 7-метровой высоты ограждение. Местные мужики приходили сюда, как на экскурсию, — поглядеть на «стройку московских дураков».
Когда нас отправили в отставку, я думал: ну как же Миша Барсуков будет обходиться без всего того, к чему привык на посту директора ФСБ. Его опустили на землю, отлучили от невиданной халявы, и по самолюбию посыпались удар за ударом, а такие люди это очень плохо переносят.
Так получилось, что моя младшая дочь Наташа, уже выйдя замуж, ездила со старым водительским удостоверением на фамилию Коржакова. Никак не удосуживалась поменять. Рассказывала: каждый раз, когда ее останавливали автоинспекторы, задавали один и тот же вопрос: