Впрочем, начальник ГУО — комендант Кремля не сильно рисковал. Барсуков хорошо умел списывать непредвиденные расходы: он Ельцину и автомобиль «Шевроле Субурбан» таким же образом, то есть бесплатно, в личное пользование «подогнал». А также электромобили — на подобных Ельцин с Бушем передвигались по резиденции президента США Кэмп-Дэвид и которые российскому президенту чрезвычайно понравились. На этих машинках ЕБН катался в Барвихе по дачным асфальтированным дорожкам. За территорию я ему запретил выезжать на электромобиле в целях безопасности после того, как он разбил мою «Ниву», а потом и свой «Москвич».
И из этого же бездонного источника были два «Мерседеса Гелендвагена» в цвете «зеленый металлик» для охотхозяйства в Завидово — первые экземпляры в России, кстати. Отделали их под свой вкус, ковров настелили. Юра Антонов — основной водитель, в том числе и для охоты в Завидово, поскольку имел орлиное зрение — сказал, что лучше машин, чем эти, он в жизни не видел. Были и некоторые другие переделки: так, у «Гелендвагенов» изначально имелись люки в потолке, а из них рослому Ельцину стрелять не понравилось. Пространство, где должен был стоять человек, высунувшийся в люк, занял столик — на нем мы с ЕБН «перезакусывали», опустошая не совсем ядерный дежурный чемоданчик… А стрельба по животным велась из окон с опущенными стеклами с двух сторон. Там же зверья — как в зоопарке, и никаких трудностей не представляло высунуть ствол ружья в открытое окно и стрелять до одурения. Впрочем, когда случились морозы и снега навалило по пояс, мы сразу на хваленом «Гелендвагене» сели на мосты, и вытаскивали нас егеря на «УАЗах».
Так что драгоценности для «амбарной комнаты» Наины — это только один штрих к образу жизни семьи, не знавшей отказа ни в каких своих прихотях. Хотя «цацки» были все же хитом на все времена.
Постепенно Ельцины начинали сознавать, что в стране, где из Кремля пока выезжали только на лафете, они во власти — если не навсегда, то очень надолго. Вместе с этим вошли и в потребительский раж, привыкнув к хорошим дорогим вещам, к роскоши. Это изменение в сознании семьи вчерашних уральских инженеров и партийных чиновников средней руки моментально почуяли холуи и понесли подарки сами, не ожидая просьб. Главным образом все те же драгоценности. Что ни говори, а они являлись признаком принадлежности к высшим кругам столичного общества.
Галина Брежнева, Лидия Русланова, Людмила Зыкина и другие представители богемы были безудержными коллекционерами уникальных штучных украшений, многие из которых — произведения ювелирного искусства. Но при всей жадности по части «брюликов», эти женщины, в основном, скупали их, меняли, а не получали в подарок. И делалось это скрытно. На закон приходилось оглядываться и изощряться, вплоть до контрабанды золота и камней из-за рубежа в прямой кишке цирковых слонов. Семье Ельциных стесняться уже было нечего — тормозов никаких не стало, перечить никто не мог, на партком не вызовут, ОБХСС с обыском не придет. Красиво жить не запретишь, тем более — этим, да и запрещать некому…
Я как-то поинтересовался у Бородина ценой одного ювелирного подарка, который приготовили для Наины. Причем без камней он был, одно золото. Около 10 000 долларов, ответил знаток «рыжья», ездивший отовариваться во французский ювелирный дом Cartier. Не забыты были и самоцветы: изумруды и сапфиры, рубины и топазы — дань уральскому прошлому семьи. Хотя идеальные бриллианты — это вишенка на торте, они всегда вне конкуренции. Кстати, жена президента регулярно со скрытой завистью недоумевала и возмущалась, откуда у жены министра внутренних дел В. Баранникова, тоже — Людмилы, такие изумительные бриллианты: вся в кольцах и перстнях с большими и чистыми камнями…
Наине еще долго после переезда в хоромы Горбачева казалось, что предшественники где-то что-то спрятали, заныкали, не вернули. У нее на лице было написано желание немедленно начать розыски. Как и принято у людей из племени Плюшкиных, всякая вещь была в семье на учете, имела свое место, и потеря чего-либо — это пыль до небес и крушение устоев. Так, у всех, кто работал с Ельциными в тот период, осталась в памяти история под условным названием «Как Наина сережку потеряла».
Мы несколько раз в год бывали в Сочи, на госдаче «Бочаров ручей». Сценарий был один и тот же: у трапа самолета — встречающие с караваем, объятия, кортеж, летящий в «Бочаров ручей», и прочие элементы ритуала. Так и при Сталине происходило, и при Брежневе, и при Горбачеве, и сейчас так же.
В первый вечер — застолье по случаю прибытия на отдых: настроение — отпускное, впереди — несколько беззаботных дней. Тут тоже все стандартно: мужики выпивают, первая леди страны и первая леди Краснодарского края безостановочно молотят языками. Стол ломится от выпивки и закусок, смех, эмоциональный подъем, бесконечные (и всегда одинаковые) тосты «ну, за отдых!». Потом — прогулка по пляжу с непременным легким столом у моря.
Вот и в тот вечер, когда отмечали приезд в «Бочаров ручей», было все традиционно. Вернувшись в зал с прогулки к морю, президент выпил очередную «забугорную» и около 10 вечера ушел на боковую. Наина проводила его взглядом и облегченно вздохнула: ну наконец-то! Гости тоже засобирались восвояси.
Жена президента была во всем лучшем, что имелось в гардеробе, и вся, конечно, в «брюликах». Ну а когда еще их носить, как не в отпуске? Взгляд приковывали золотые сережки с крупными бриллиантами-грушами в ушах Наины. Сияли ослепительно, производя впечатление даже на тех, кто к драгоценностям равнодушен: ведь сразу видно, что в каждом ухе у женщины — если и не по «Роллс-Ройсу», то по «600-му» «Мерседесу» — точно.
А у Наины была привычка после официальной пьянки в первую сочинскую ночь ходить в народ. «Муж — спать, а мы — гулять». К народу жена президента причисляла вашего покорного слугу, сестру-хозяйку, докторов, медсестру, горничных, поваров. Наина к тому времени была уже не бедной, имелось, чем похвалиться перед 2, 3, 4, 5 леди. Она уже привыкла к заискиванию. А эти «хождения в народ», видимо, придавали ей осознание собственной демократичности и уверенность в том, что от людей она не отрывается, как утверждают злопыхатели.
Пришла она в крыло за кухней, где в будние дни обычно питался обслуживающий персонал. Официанты сновали, убирая тарелки с едой с главного стола. А ее бывало столько, что не все блюда гостям даже удавалось «распечатать». Тут же стоял кассетный магнитофон — «Абба», «Бони-М» и прочие западные группы развлекали оставшихся гостей и персонал («Ой, рябина кудрявая», «Подмосковные вечера» и тому подобное на таких мероприятиях никогда не звучали, кстати).
Тут, среди рядового контингента, Наина могла уже и коньячку врезать — при муже воздерживалась. Компанию ей составили обе дочки, тусовавшиеся тут же. Ну а поскольку коньяк был уже после шампанского и вина, захорошело ей быстро и капитально. Начались, как водится, танцы на пятачке между столами — вернее, не столько танцы, сколько тряска всем, что имеется.
Кончилось тем, что Наина взгромоздилась на стол — тоже исконно уральская традиция жен купцов-золотопромышленников. Официанты, предвидя это, быстро убрали с центра к краям стола посуду, и первая леди изобразила что-то наподобие «партийного канкана», жеманно взвизгивая и размахивая подолом французского платья посреди колбасы и недоеденных шпрот. Прическа растрепалась, макияж размазался, как у бухой бухгалтерши на корпоративе по случаю 8 Марта. И никто уже внимания не обращал, что там на ней надето и какие «брюлики» при ней.
А поутру они проснулись…
Завтрака еще не было, а «Бочаров ручей» уже стоял на ушах: у первой леди пропала одна сережка. Такой спецоперации я не припоминаю. Так обычно бывает, когда криминалисты ищут гильзу после заказного убийства, методично прочесывая окружающее пространство. Вот и здесь охрана на коленках исследовала каждый дециметр полов, лестниц и коридоров. Отрядили специальную группу на пляж: вдруг там обронила (хотя все после прогулки видели, что сережек у Наины — две). Версий было множество, каждый высказывал свою, и все бросались ее проверять. Привлекли даже сантехников исследовать трубы канализации. Сама Наина считала, что обронила драгоценность в тарелку с салатом, когда плясала на столе. Искать на помойке, которая там необъятна, — дело безнадежное, но пытались и это проверить.
Сережка исчезла бесследно. Осадок от той потери остался у Наины навсегда. А мужу ничего не сказали о «хождении в народ» и утрате ценной вещи. Он позавтракал кашкой и ушел на пляж, куда ему принесли документы и рюмашку, чтобы поправить здоровье. И то верно — зачем государственного человека отвлекать мирской суетой.
Помните фильм «Тени исчезают в полдень», где есть эпизод, как Пистимея вспоминает свою молодость в семье богатых сибиряков, когда ее, сидящую на стуле, во время гулянки водружали на стол прямо посреди закуски. Вот и здесь была та же торжествующая надменность «хозяйки», кайф от всеобщего почитания и от того, что окружающие — ниже тебя. Правда, с небольшой разницей: купеческая дочь себе цену знала, на колбасе не плясала и бриллиантов не теряла…
Повесть о настоящих людях
«Читая ваши воспоминания, складывается ощущение, что всё окружение и весь кадровый резерв первого президента России состоял из людей не очень чистоплотных и недалеких. Но ведь так не бывает». Такую реплику адресовали мне как-то на читательской конференции.
Безусловно, любой коллектив — это пестрая палитра характеров, разные моральные установки, привычки. И конечно, так не бывает, что одну большую группу людей можно охарактеризовать одним словом (это навешиванием ярлыков называется).
В окружении Ельцина были достойнейшие люди, президент ценил их, и я тоже считал за честь работать рядом. Один из примеров — Николай Дмитриевич Егоров, последний при мне глава Администрации президента. Человек, который являлся избранным губернатором Краснодарского края — на мой взгляд, последним порядочным главой региона в современной России.