— В «Записках президента» Ельцин назвал вас своим личным другом — он действительно таковым вас считал?
— Он меня личным другом назначил… Поймите, всю жизнь Борис Николаевич был начальником. Практически только первый год после института проработал, так сказать, рядовым, а потом сразу пошел на повышение и с тех пор на грешную землю уже не опускался. Я же руководителем вообще никогда не был, пока он меня не поставил. Точно таким же волевым решением Ельцин определил меня и в друзья.
— Вы были на «ты»?
— Нет, я никогда с ним не фамильярничал. Он со мной быть на «ты» мог — иногда. Я был для него когда Александр Васильевич, когда — Александр, а в подпитии и Сашей.
— Это правда, что дважды вы с Ельциным резали вены и смешивали кровь?
— Пожалуйста (показывает руку) — вот один шрам, а вот другой.
— При каких обстоятельствах это происходило?
— Ну, знаете, трезвым он никогда не был…
— И чем же вы резались?
— Ножом: он мне, я ему… Первый раз все получилось случайно, в бане. Мы были в Якутии, и там ему подарили специальный якутский нож для разделки рыбы, чтобы сырой ее есть. Ельцину часто дарили ножи, и он любил ими пугать приближенных: бывало, повернет резко лезвие и тыльной стороной так — вжик! — махнет по запястью. От неожиданности люди, естественно, дергались, а я его фокусы знал и, когда Бородин вручил ему нож, подумал: «Сейчас точно будет меня полосовать». Так и получилось: он раз! — но я даже не шелохнулся. «Что, не боишься?» — спросил. «Ни капельки». — «А если по-настоящему?» — «Да пожалуйста». Он и чиркнул, а потом испугался: хлынула кровища, залила простыни. «Нет, не могу так, — сказал, — давай теперь ты меня». Ну, я у него кожу на кисти немножко надрезал.
— И что, смешали кровь?
— Ну да… Обычный пьяный базар — ничего серьезного. Второй раз это произошло в Президентском клубе, тоже неожиданно. Сидели, пили пиво, и вдруг, ни с того ни с сего, у него бзик случился: взял у поваров хлебный нож. Я: «Борис Николаевич, мы уже с вами резались». — «Да? Что-то не помню. Давай еще…»
— Однажды Наина Иосифовна сказала: «Мы Александра Васильевича любили, считали членом семьи, а он нас предал». Вы с этим согласны?
— Одна газета поместила обо мне статью под названием «Преданный предатель»: то ли я, дескать, был предан Ельцину как человек и потом предал его, то ли меня предали… Я, честно говоря, готов был разойтись по-джентльменски, молчать, но началась травля в прессе, надо мной нависла угроза физической расправы, до моего сведения довели, что «семья» дала разрешение на арест Коржакова — так кто здесь предатель? Наина Иосифовна же провокаторша, не говоря о том, что она меня не любила. Лицемерки — и она, и Татьяна, а самая порядочная, как ни парадоксально, старшая дочь Елена.
— Как сегодня думаете, вы любили Ельцина как человека?
— Когда его сместили с должности первого секретаря Московского горкома, я считал, что он за дело страдает, хочет вроде, чтобы нам, москвичам, хорошо было, а его за это полощут. Тогда, видя, как ему тяжело и как он по этому поводу переживает (Борис Николаевич же и напивался, и голова у него часто болела), конечно, я его очень жалел. Но это была не сыновняя любовь, а, скорее, человеческое сострадание к несправедливо обиженному. Вот так, наверное, а любить его было не за что — по большому счету, он малокультурным был человеком, хотя матом и не ругался. Практически не ругался…
— Что для начальника такого уровня весьма удивительно…
— Если надо было, как бывший строитель, Ельцин, разумеется, мог крепкое словцо употребить, и здесь, в Москве, иногда у него что-то проскакивало, но он не терпел, когда кто-то рядом допускал, так сказать, выражения. Поэтому мы все в этом плане себя сдерживали, но хватало других моментов, которые свидетельствовали о его нижайшей культуре. Ну что теперь сделаешь…
— Смотрите, Горбачев ко всем подчиненным, даже людям старше себя, обращался на «ты», а Ельцин — на «вы»…
— Да, если так сравнивать, внешней культуры в Горбачеве было меньше, но когда первые лица хорошенько принимали на грудь, тут уж из каждого вылезала своя свинья. Правда, я никогда Горбачева пьяным не видел…
— Неужели он вовсе не напивался?
— Просто при этом я не присутствовал. Наверняка напивался, раз Раиса за это его мордовала, тем более ставропольское гостеприимство известно — туда столько всегда гостей приезжало…
Ваш Кучма тоже, кстати говоря, был не дурак выпить. Помню, приехал как-то раз в президенты проситься…
— Не понял: куда?
— В 94-м году Леонид Данилович хотел стать президентом Украины, и ему позарез нужна была помощь России. Вместе с Борисом Николаевичем они так хорошо посидели тогда в Старом Огареве, что я страдаю из-за этого до сих пор. Кучму-то кое-как донесли, хотя он потом всю машину Барсукову обгадил, а Ельцин летел головой в дверной косяк, и я его еле поймал. Все бы ничего, но незадолго до того меня прооперировали, и под таким весом швы разошлись — все труды хирургов пошли насмарку.
Как сейчас помню, у них такая была любовь — целования, обещания… В итоге получили 100-процентное исполнение обязательств со стороны России и нулевое — со стороны Украины.
— Неужели Леонид Данилович обвел Россию вокруг пальца — пообещал и не выполнил?
— Однозначно обвел. Надо было с него расписки взять, чтобы потом, когда время придет, выдать — к откровениям Мельниченко добавка была бы хорошая…
— А что, Кучма получил от России под выборы какие-то деньги?
— А как же, причем немалые! Мне Сосковец рассказывал, как ему пришлось нефть продавать — излишки искать, повышать квоты, чтобы за счет перепродажи выручить живую наличку. Я не могу рассказать, как все технически происходило, — лично Кучма доллары брал или кто-то из его команды, но тот факт, что Россия в этом участвовала, никто сегодня не отрицает. Договоренность же о поддержке была достигнута, как раз когда Леонид Данилович очень хорошо с Борисом Николаевичем поддали.
— Однажды, характеризуя Березовского, вы сказали, что он сумасшедший…
— Думаю, это давно всем понятно.
— Сумасшедший?
— Ну а как еще назвать человека, который начинает вдруг уговаривать кого-то убить, застрелить? Сперва мне казалось, что это шутка, но нет — все было всерьез. Он же ко мне приходил и просил, чтобы я Кобзона «пришил», Лужкова, Гусинского… Я-то совсем по другим вопросам общаться хотел, но он сразу переходил на «мокрые» темы.
— А каким образом вы должны были устранить, предположим, Кобзона?
— Я себе этого не представлял, поэтому сразу его обрывал: «Слушай, парень, соображай, что несешь!»
— Существует ли аудиокассета, где он вас просит кого-то убить?
— Теоретически она, может, и есть, потому что у меня в кабинете писалось практически все, но я не могу рыться в архивах, искать, где там и что. Согласитесь, летом 96-го я уходил достаточно неожиданно.
— Когда трагически погиб Листьев, в организации этого дерзкого по сути теракта заподозрили Березовского…
— Заказчиками его убийства я однозначно считаю Березовского и Лисовского — эти люди сначала, якобы, вдрызг разругались, а потом, когда Влада не стало, сразу объединились. Дело в том, что Листьев был против засилья рекламы и готовил серьезные изменения на ОРТ, которое Борис Абрамович практически приватизировал. Березовский рассказывал мне: «Все, рекламы больше не будет, и замечательно, тем более что Лисовский — сволочь, его надо похерить к чертовой матери». Это, впрочем, не помешало им после того, как главная преграда была устранена, создать отдельную компанию и стать друзьями по гроб жизни. Чего же они спелись — просто так, что ли?
— Когда в Великобритании уничтожили отставного полковника ФСБ Литвиненко, вы заявили, что это мог сделать только Березовский. И сейчас так считаете?
— По-моему, здесь, в Москве, уже все так считают. Первым такое мнение высказал я, а нынче вся наша пресса с этим согласна.
— А почему умер Собчак — его, случайно, не того…?
— Может, это и было косвенным убийством, если довели до смерти умышленно: зная, что слаб сердцем и неравнодушен к женскому полу. Много ли ему было надо: дали «Виагру» — и достаточно. Сердечникам это средство для усиления потенции противопоказано.
— Ходили слухи, что Анатолий Александрович скончался на даме…
— Какие слухи — об этом весь Калининград знает.
— Что вы думаете о Ходорковском?
— Если честно, по-человечески мне его жаль, потому что из олигархов он не самый плохой. Далеко не самый! Там снова следствие, ему предъявили одно обвинение, второе, третье, но почему взялись за него одного? Я понимаю, если бы выбрали человек пятьдесят хотя бы и всех так душили, а то что: его за решетку, а остальные — хорошие? Где-то Ходорковский перемудрил: была у него идея-бзик войти в Думу, создать свою фракцию, потом стать спикером, а в будущем и президентом (он об этом не мне, а другим говорил). Думаю, из-за этого первое лицо его невзлюбило.
— Ваше мнение об Абрамовиче?
— Если бы он другом Путина не был, его, конечно, можно было бы тряхануть. Меня удивляет другое: почему у человека, который нажился на российском достоянии, государство наше же общее добро выкупает? «Газпром» (государственная компания!) 17 миллиардов выложил ему за «Сибнефть», а нужно было просто экспроприировать. Оставить ему чуть-чуть, чтобы, как говорится, детей обеспечивал, а остальное забрать. Подобные состояния честным путем не сколачивают, но он — друг ВВП, Татьяны и «семейки» — этим все сказано.
— Это правда, что Путин является прямым выдвиженцем Березовского?
— Не только. За ним целая команда стояла — вместе с «семьей» его двигала. Никто этого и не скрывал, но в итоге Ельцин назначил его сам.
— По слухам, именно Березовский приехал к Путину и сообщил, что тот будет президентом России, чуть ли его не назначил…