Но — не он первый, не он последний… От должности вице-премьера Правительства России в 1997 году его отстранили, обвинив в получении «передним числом» гонорара за будущую книгу о реформах Гайдара. Нетрудовой доход, мол. Смешно даже — кто бы об этом говорил… Кох знал, что сидит в банке с пауками, поэтому особо и не дергался, собрал манатки и ушел без пресс-конференций и рванья рубахи на груди. Сейчас он — гражданин Германии, бизнесом занимается. Все у него, надо думать, там хорошо — лучше, чем то, что с ним здесь было бы, если б права качать стал. Сидит себе в немецких барах, пьет пиво и в Интернет пописывает. Вот что он в «Фейсбуке» написал в феврале 2017-го (привожу с небольшими сокращениями).
«Кириенко дал команду уничтожить народный мемориал Немцова на месте его убийства. Это очень круто. Мне даже не верится, что это не плохая мелодрама, а реальность. Все дело в том, что Кириенко всей (!) своей карьерой обязан Немцову.
Этот комсомольский вожак горьковчан (первый секретарь Горьковского обкома комсомола на излете совка) болтался, как говно в проруби, пока не обнаружил себя (барабанная дробь!) банкиром!
И как так получилось-то, что он банкир? А просто. Губернатор Немцов (дело прошлое) пожалел бедолагу и помог ему: разместил счета области (бюджет) в его банке. Так заработал первые деньги наш доблестный коммунист (разумеется — бывший) Сережа Кириенко.
Дальше — больше. Он (Боря) два дня (!) уговаривал меня назначить Кириенко директором НОРСИ (нефтеперерабатывающий завод в Нижегородской области). Я наотрез отказывался: нет опыта, нет базового образования и т. д. Немцов кричал, просил, грозился пойти к Ельцину. Я (был грех) — сдался.
Не проработал Кириенко и года в должности директора, как Немцов (тогда — первый вице-премьер) потащил его к Черномырдину: назначать первым заместителем, а потом — и министром топлива и энергетики. Как не назначить: он же директор профильного предприятия.
Так появился на московской арене этот пострел. Теперь он уничтожает память о своем благодетеле. Прав был Боря или не прав — не мне судить. Но если бы не он — то никакого «Киндер-сюрприза» близко бы не было в Москве. Таких, как Сережа (бывшей комсы) — пруд пруди по всей Руси Великой…
Ох, говорил я Немцову — змею ты пригрел, Боря… Нет, говорит, назначай директором, и делу конец. И тут Серенький бочком, бочком в мой кабинет проскальзывает. Улыбается во весь рот. Бодренький такой, думает, что обаятельный…
Грех на мне, братцы. Назначил я его. Уговорил меня Борис».
Я внутри той ситуации не находился, но в курсе и могу подтвердить: так оно и было. Коху-то зачем теперь врать. В свое время с ним случилось то, что регулярно происходило и происходит с заметными персонажами в этих кругах, где добра, преданности и заслуг никто не помнит. Сегодня ты — в телевизоре, а завтра — в немецкой пивнушке.
В Кремле, наверное, тогда, двадцать лет назад, поглядели на Коха и вспомнили замечательного Папанова в фильме «Берегись автомобиля»: «Нет, все-таки надо тебе дать под зад коленом, надо!»
«Вы в 1991 году, когда фотографировались на танке у Белого дома, не думали, что этот снимок станет символом победы демократии над реакцией в России?»
— Да какое там — над символами еще думать. Выбрались из Белого дома. Кто-то подбросил идею: мол, пойдемте с людьми поговорим. «Давайте!» — загорелся Ельцин, он любил красивые героические позы принимать. И «пошел в народ». Танки стоят невдалеке. Подошли, а дальше-то что? У ЕБН возникла мысль забраться на броню, как Ленин на броневик. А с какой стороны к машине подойти — неизвестно. Ельцин не служил и вообще никогда рядом с этой техникой не стоял. Я тоже не танкист ни разу. Но как-то залезли.
Рядом тут же фотографы, операторы замельтешили. Вообще, мы с ним вдвоем на танк поначалу забрались. Но у нас же немало любителей в кадр влезть, чтобы по телевизору показали рядом с «самим» или фото в газете напечатали. Смотришь телеинтервью какой-нибудь важной персоны — сзади обязательно строем «свиньи» торчат головы соратников — любителей присоседиться к славе начальства. И я даже не понял, откуда на танке возникла еще одна «антенна» — нынешний росгвардеец «фельдмаршал» Золотов. Так и получился тот снимок. Меня часто обрезают на этом фото, а Золотова оставляют.
Кстати, у меня в кабинете дома висит большая фотография «без цензуры», обошедшая весь мир, с автографами всех, кто являлся тогда главными действующими лицами. Ельцин читает воззвание, я рядом демонстрирую готовность Ельцина и демократию защитить, и Золотов тут же изображает историческую фигуру.
Люди, которые были вдали от событий, называют тот путч опереточным. Но откуда им знать? Ведь этих питерских ни в девяносто первом рядом не было, ни в девяносто третьем — они выжидали. Как историки говорят: в то время, когда пролетариат проливал свою кровь на баррикадах, буржуазия медленно карабкалась к власти. А сейчас они главные демократы — ордена за заслуги друг другу вешают…
«В СМИ в начале 2017 года попал фоторепортаж, где запечатлен ушедший из политики экс-президент США Обама — счастливый человек с широкой улыбкой на отдыхе на острове в Карибском море, катается на катере и вполне счастлив. Почему, на ваш взгляд, в нашей стране к «бывшим» такое отношение, что им не до радости?»
Да потому, что у нас к человеку — к любому — относятся не как к человеку, а как к ресурсу: отработал — и на помойку. Традиции такие. Так всегда было. Те, кто не на лафете из власти уехал, плохо жизнь заканчивали. Или как Хрущев, вроде как отдыхающий на даче, а на самом деле сидящий под домашним арестом (дача по периметру круглосуточно охранялась — ни войти, ни выйти). Или как Ельцин, моментально позабытый теми, кому он вручил власть.
И такое отношение — как к самим носителям высших должностей, так и к их близким. У меня в архиве сохранилось письмо дочери Ю. В. Андропова. Ее выгоняли из поликлиники ЦКБ, где она лечилась, не хотели больше обслуживать. Причем отказывали даже в праве платно получать медицинскую помощь (бесплатно лечились те, кто дорогие подарки людям в белых халатах носил). Тогда главное медицинское управление при президенте возглавил С. Миронов, который решил, что это гуманно: отказать в медпомощи старикам — членам семей руководителей. В том числе и дочери бывшего генерального секретаря. Можно подумать, это именно они мешали работе учреждения. Это не реформа ЦКБ была, а видимость кипучей работы.
Хотя я уже был депутатом Госдумы и к Кремлю отношения не имел, тем не менее позвонил Миронову, высказал ему все, что о нем думаю, и добавил: «Я вот не хожу к вам в ЦКБ — если надо, у военных лечусь или вообще в Орехово-Зуево. Но дочь Юрия Владимировича оставь на обслуживании — ради памяти об отце». И ей позволили «в виде исключения» лечиться в поликлинике ЦКБ.
Так что преемники на предшественников у нас всегда «кладут» невнимание и забвение. Был нужен — почет и уважение, свою роль выполнил — отработанный материал. Зато «подельников» никто не бросает, потому что «не по понятиям». Главного железнодорожника Якунина, постоянно вымогавшего бюджетные деньги на свою империю, никто не бросил — колоссальный дворец с шубохранилищем на месте, сам подъедается в каких-то фондах, дети — на Западе, на груди — орден Андрея Первозванного, высшая награда России, между прочим.
Когда он был в здравом уме, при памяти и отдавал отчет своим действиям, давить на него никто не мог — получался обратный эффект. ЕБН из принципа делал наоборот, чтобы доказать, кто в доме хозяин. Ну а когда его голова от алкоголя и перегрузок перестала нормально работать, президент перешел под «внешнее управление», и там уже им рулили, как хотели: и семья, и маячившие за нею «серые кардиналы» Чубайс с Березовским и Юмашевым.
Ну, вот один только факт. 3 июля 1996 года. Только что завершились выборы президента. Ельцин лежит дома с инфарктом, семья в полном составе хлопочет вокруг. И — вдруг они бросают «папу», одеваются в «парадку» и мчатся в ночь к кому-то, кто их позвал…
В выездной охране членов семьи было два сотрудника по фамилии Кузнецов — Юрий и Александр. Юра давно работал с Ельциными, еще с тех времен, когда они в начале 90-х соблюдали традиции уральской технической интеллигенции и периодически выбирались в походы по рекам и тайге. Но уже барские замашки проступали, и они не хотели, как рядовые «лохи» — туристы, носить свои рюкзаки, палатки и прочее. И бедный Юра, как шерп, таскал за ними весь этот скарб. Вот он мне и передал рассказ другого Кузнецова, Александра.
В ту ночь после президентских выборов Саша, вконец измотанный, решил поехать домой. И тут звонок: срочно собираемся на выезд. К тому времени уже стало известно, что Ельцин одолел Зюганова (по крайней мере, в протоколах избиркома). По ночной Москве кортеж с Ельциными полетел к дому приемов «ЛогоВАЗа» — потому что позвонил Борис Абрамович и позвал отметить победу. Они и подхватились.
То есть семья новоиспеченного главы государства не в церковь пошла, не домой гостей пригласила, чтобы отметить важнейшее в стране событие, а к Борису Абрамовичу по его свистку полетела. И сидели там до утра — Наина, Таня, Лена, зятья и внуки. Вот и делайте выводы сами о том, оказывал ли кто-то влияние на «коллективного президента» — семью Ельциных.
Чем это кончилось — все помнят. «Березовский, как компьютер, все просчитывал в уме, а на поверку оказался банальным самонадеянным идиотом», — написал Альфред Кох, которого я уже недавно вспоминал. Вот тут я с ним согласен полностью: мало быть ученым — надо еще и голову на плечах иметь. Потому что на всякую хитрую математику найдется физкультура.
«Московские водители уже до предела разозлены постоянными проездами кортежей «членовозов» — люди вынуждены часами стоять и ждать, когда «член» проедет. Водители задаются вопросом: почему руководители не могут ездить, как люди, и доставляют столько мучений и неудобств горожанам?»