Кларк оборачивается к Эриксону.
— Ты как себя чувствуешь?
— Они со мной что-то сделали. — Джин кашляет. — Пока я был в коме.
— Да, сделали. Спасли его… — Кризи бьет Седжер головой о переборку. Седжер умолкает.
Кларк не сводит глаз с Эриксона.
— Когда шевелишься, кишки не вываливаются?
Юн неуклюже поворачивается, показывая ей живот: мембрана натягивается на голове и плечах, словно амниотический мешок.
— Чудо современной медицины, — говорит Джин, укладываясь лицом вверх. Ну да, все внутренности на месте. Свежие розовые шрамы на животе дополнили старые, те, что на груди.
Судя по всему, Джеренис Седжер, очень хочет что-то сказать. А Дейл Кризи, похоже, очень хочет, чтобы она попыталась.
— Пусть говорит, — распоряжается Кларк. Кризи чуть ослабляет хватку. Седжер смотрит на Кларк и не раскрывает рта.
— Ну так что? — торопит ее Кларк. — Похоже, вы его нормально заклеили. Три дня прошло.
— Три дня, — повторяет Седжер. Из-за давления на горле ее голос выходит тонким и гнусавым. — Его почти начисто выпотрошили, а ты думаешь, трех дней достаточно для выздоровления?
Собственно, Кларк в этом уверена. Ей уже приходилось видеть искромсанные и разбитые тела: она видела, как многорукие роботы собирали их заново и помещали в раны тонкие электрические сетки, которые так ускоряли заживление, что это выглядело бы чудом, если бы не стало таким привычным. Трех дней более чем достаточно, чтобы прийти в себя. Швы, может, еще малость кровят, но держатся, а в невесомом черном чреве глубины времени на поправку будет сколько угодно.
Вот что никак не доходит до сухопутников: силы отнимает само земное притяжение.
— Ему еще нужны операции? — спрашивает она.
— Понадобятся, если не побережется.
— На вопрос отвечай, мать твою! — рявкает Нолан.
Седжер косится на Кларк и не находит у нее поддержки.
— Ему требуется время на реабилитацию, и в коме срок сократится на две трети. Если он хочет поскорей отсюда выбраться, лучше варианта не найти.
— Вы удерживаете его против воли, — говорит Нолан.
— Зачем… — подает из коридора голос Роуэн.
Нолан налетает на нее:
— А ты заткнись на хрен!
Роуэн хладнокровно испытывает судьбу.
— Зачем бы нам его удерживать, если не по медицинским показаниям?
— Он мог бы отдохнуть у себя в пузыре, — отвечает ей Кларк. — Или просто снаружи.
Седжер качает головой.
— У него значительно повышена температура. Лени, да ты посмотри на него!
В ее словах есть смысл. Эриксон растянулся на спине, явно обессилев. Кожа блестит от пота, хотя этот блеск почти неразличим за бликами мембраны.
— Температура, — повторяет Кларк. — Не из-за операции?
— Нет Какая-то оппортунистическая инфекция.
— Откуда бы?
— На него напало дикое животное, — напоминает Седжер. — Даже простой укус может занести множество всякой дряни, а Джина практически выпотрошили. Я бы даже удивилась, пройди все без осложнений.
— Слыхал, Джин? — спрашивает Кларк. — Ты вроде как подхватил рыбье бешенство.
— Охренеть, — произносит Эриксон, созерцая потолок.
— Так что тебе решать. Останешься, позволишь себя долечить? Или рискнешь положиться на лекарства?
— Вытащите меня отсюда, — негромко просит Джин.
Кларк поворачивается к Седжер.
— Ты его слышала.
Та выпрямляется. Невозможное, безумное, вечное упрямство.
— Лени, я тебя на помощь звала. Если это называется…
Кулак Кризи ядром врезается ей в живот. Седжер охает и заваливается набок, в падении ударяется головой о переборку и остается лежать, хватая воздух ртом. Краем глаза Кларк замечает, что Роуэн сделала шаг вперед, но вовремя спохватилась.
Она холодно сморит на Кризи:
— Напрасно ты так, Дейл.
— Пусть не наглеет, — ворчит тот.
— И как же она выпустит Джина, если даже вдохнуть не может, болван?
— Ну реально, Лен, что тут такого?
Это Нолан. Кларк поворачивается к ней.
— Ты знаешь, как они с нами обращались, — продолжает Грейс, встав рядом с Кризи. — Знаешь, сколько наших искалечили эти уроды. И убили.
«Меньше, чем я», — молчит Кларк.
— Я б сказала, если Дейлу охота спустить пар на этих выродках, пусть его. — Нолан дружески берет Кларк за плечо. — Может, малость уравняет счет. Понимаешь?
— Это ты бы так сказала, — тихо отвечает Кларк, — а я — иначе.
— Вот это сюрприз! — На лице Нолан мелькает тень усмешки.
Они смотрят друг друга сквозь роговичные щитки. У дальней стены скулит Кляйн, у них под ногами вроде бы начинает дышать Джеренис Седжер. Кризи нависает у Кларк над плечом, само его присутствие — открытая угроза. Она ровно, медленно дышит. Приседает на корточки — легонечко, легонечко, больная нога готова подогнуться — и помогает Седжер сесть.
— Выпусти его, — приказывает она.
Седжер бормочет что-то в свой запястник. На коже ее предплечья загорается клавиатура со странными символами. Другой рукой она набирает нужную комбинацию.
Изолирующая палатка издает тихий хлопок. Эриксон нерешительно касается мембраны пальцами, убеждается, что они проходят насквозь, и чуть не падает со стола, словно выскочив из мыльного пузыря. Подошвы мягко стукают об пол. Нолан подает ему извлеченный откуда-то гидрокостюм.
— С возвращением, дружище. Говорила же, мы тебя вытащим.
Они оставляют Кларк с корпами. Седжер, игнорируя протянутую ей руку, с трудом поднимается на ноги и опирается о переборку. Одной ладонью она все еще прикрывает живот. И склоняется над Кляйном.
— Норм? Норм? — Она неловко склоняется к своему подчиненному и оттягивает ему веко. — Не теряй сознания…
С ее головы срывается капля и плюхается на разбитое лице медика, теряясь в его собственной крови. Седжер, выругавшись, вытирает рану тыльной стороной ладони.
Кларк подходит помочь. Под ногу попадается что-то маленькое и острое. Она поднимает ступню. Зуб, липкий от слюны и прочего, с тихим стуком падает на пол.
— Я… — начинает Кларк.
Седжер с яростью оборачивается.
— Пошла вон!!!
Кларк какое-то время разглядывает ее, затем выходит.
В коридоре ее ждет Роуэн.
— Нельзя, чтобы такое повторилось.
Кларк приваливается к переборке, снимая часть веса с больной ноги.
— Ты же знаешь Грейс. Они с Джином…
— Дело не только в Грейс. По крайней мере, это ненадолго. Я же говорила, что-то такое могло произойти.
Ее охватывает страшная усталость.
— Ты говорила, что нужно развести стороны. Так зачем Джерри удерживала Джина, когда тот захотел уйти?
— Ты думаешь, ей нужен рядом этот тип? Она заботилась о благе пациента. У нее работа такая.
— Мы сами о себе позаботимся.
— У вас просто нет должной квалификации…
Кларк предостерегающе вскидывает руку.
— Это мы уже слышали, Пат. Маленькие люди не видят всей картины. Простого гражданина надо беречь от жестокой правды. Крестьяне слишком невежественны, чтобы голосовать. — Она с отвращением качает головой. — Пять лет прошло, а вы все норовите гладить нас по головке, как детишек.
— Скажешь, Джин Эриксон — более квалифицированный диагност, чем наш главный врач?
— Скажу, что он имеет право на ошибку. — Кларк машет рукой. — Слушай, может, ты и права. Может, он через неделю свалится с гангреной и приползет обратно к Джерри. Или предпочтет умереть. Но это ему решать.
— Речь не о гангрене, — тихо говорит Роуэн. — И не об обычной инфекции. И тебе это известно.
— Не вижу разницы.
— Я тебе говорила.
— Ты говорила о перепуганных ребятишках, не верящих в ими же созданную защиту. Но защита выдержит, Пат. Я — живое тому доказательство. Мы можем пить культуру Бетагемота как воду, нам это не повредит.
— Мы лишились…
— Лишились очередного пласта самообмана, только и всего. Пат, Бетагемот здесь. Не знаю, как он сюда попал, но тут ничего не поделаешь, да и зачем? Он вас никак не потревожит, разве что ткнет носом в нечто такое, о чем вы предпочли бы не думать, но к этому вы скоро привыкнете. Вам не впервой. Через месяц ты и думать о нем забудешь.
— Тогда, прошу… — начинает Роуэн и замолкает. Кларк ждет, пока ее собеседница загонит себя в роль подчиненной.
— Дайте нам этот месяц, — шепчет наконец Роуэн.
ВОЗМЕЗДИЕ
Кларк нечасто заходит в жилой квартал, а в этом отсеке как будто и вовсе не бывала. Стены коридора покрыты электронной краской и подключены к генератору обоев. На переборке по левому борту вырос густой лес рогатых кораллов, на правой вертятся и сбиваются в стайки рыбы-хирурги, словно узлы какой-то непонятной рассеянной нейросети. И повсюду пляшут осколки солнечных лучей. Кларк не в состоянии определить, что за иллюзия перед ней — чисто синтетическая или основанная на архивных съемках настоящего кораллового рифа. Она бы все равно не увидела разницы: ни одно из морских созданий, с которыми она свела знакомство за прожитые годы, не жило при солнечном свете.
Здесь много семей, догадывается Кларк. Как правило, взрослые не в восторге от видов дикой природы: довольно сложно ценить такую эстетику и дальше, постигнув ее иронию.
А вот и он — номер D-18. Она жмет на кнопку звонка. За запертым люком приглушенно звучит музыка: зыбкая ниточка мелодии, слабый голос, шум движения.
Люк распахивается. Выглядывает плотно сбитая девочка лет десяти с колючей светлой челкой. Музыка доносится из глубины помещения — флейта Лекс, соображает Кларк. При виде рифтерши улыбка на лице девочки мгновенно гаснет.
— Привет, — начинает Кларк, — я искала Аликс.
Она и сама примеряет улыбку.
Та не подходит. Девочка неуверенно отступает на шаг.
— Лекс…
Музыка прерывается.
— Что? Кто там?
Маленькая блондинка отступает в сторону — по-кошачьи нервно. Алике Роуэн сидит на кушетке посреди комнаты. Одна рука лежит на флейте, другая тянется к перламутровым наглазникам.
— Привет, Леке, — говорит Кларк. — Мама сказала, я найду тебя здесь.