современных критиков, имела успех благодаря дополнительной работе Бетховена.
В знак признательности и в чаянии новых милостей композитор приступает в 1818 году к сочинению торжественной мессы, исполнить которую предполагает в день посвящения эрцгерцога в кардинальский сан. К этому же времени относится создание прелестной фортепианной сонаты ор. 106 (с фугой в последней части), сначала посвященной также эрцгерцогу, а впоследствии графине Эрдеди. Лишь только распространился слух о сочинении эрцгерцогом 40 вариаций на тему Бетховена, многие издатели (в том числе И. Шик, издатель распространенной Wiener Zeitung fur Kunst Literaturr und Mode) обратились к содействию Бетховена, чтобы получить разрешение на печать вариаций. Об этом он сообщает эрцгерцогу в одном из нижеприведенных писем и, при участии Бунстера (бухгалтера фирмы Артариа) и Больдерини (главного компаньона Артариа), которого прозвал Фальстафом, составляет набросок прошения эрцгерцогу:
Так как мы слышали от г. Бетховена, что в. и. в. создали прелестное произведение, то хотим быть первыми, кому будет оказана честь издания этого произведения и ознакомления мира с выдающимися дарованиями столь славного принца.
Примите в. и в. нашу всеподданнейшую просьбу
Фальстаф, главный бродяга.
В тех же письмах находим просьбу композитора помочь в процессе с матерью Карла, но в апреле 1820 года эрцгерцог уже выехал в г. Ольмюц и, видимо, не принимал никакого участия в судьбе Карла.
Ваше императорское высочество!
Прошу вашего милостивого прощения в том, что не могу явиться сегодня к вашим услугам, так как в такую погоду я не могу выйти из дома. Быть может, завтра будет менее рискованно, чем сегодня; в таком случае я, наверное, доставлю себе высшее удовольствие, явившись показать вам всю свою ревность в исполнении обязанностей.
Вашего императорского высочества покорнейший слуга
Людвиг ван Бетховен.
Ваше императорское высочество!
Прошу вас о двойном милостивом прощении: во-первых, в том, что я сегодня не явился к вам; во-вторых, в том, что слишком поздно извиняюсь. Сегодня ночью я вновь сильно заболел, но после обеда мне немного лучше и надеюсь явиться к в. и. в. послезавтра. Врач обещает мне, что до середины июня я наверняка буду совершенно здоров, о чем я особенно мечтаю, чтобы не вызвать в в. и. в. недобрых мыслей. Намерения мои самые искренние, но болезнь все время мешает их полному осуществлению.
Вашего императорского высочества вернейший слуга
Людвиг ван Бетховен.
Ваше императорское высочество!
Все, что можно слить в одно пожелание, все, что может быть названо благотворным: благополучие, счастье, благословение, все это заключается в приносимом мною сегодня пожелании в. и. в. Да примет в. и. в. также милостиво мое пожелание, касающееся меня самого: да буду я впредь радоваться милостям в. и. в. Нечто ужасное произошло недавно в моих домашних делах; я даже лишился рассудка на некоторое время. Вот почему я не был еще лично у в. и. в. и не высказался еще о мастерски написанных вариациях моего глубокочтимого высокого ученика и баловня муз. Я не решаюсь выразить своей благодарности ни письменно, ни устно за тот сюрприз и милость, которыми был почтен, потому что чувствую себя слишком ничтожным, хотя питаю непреодолимое стремление отплатить чем-нибудь таким же. Да услышит Небо, и да примет благосклонно мои пожелания здоровья в. и. в. Надеюсь через несколько дней услышать присланное мне прелестное произведение в исполнении в. и. в.; ничто не доставит мне такой радости, как содействие мое к тому, чтобы в. и. в. возможно скорее заняли ожидающее вас на Парнасе место.
Вашего императорского высочества, с любовью и глубоким благоговением, покорнейший слуга
Людвиг ван Бетховен.
1 января 1819 г.
Янв. 1819 г.
Хотя, быть может, луч света ее хочет проникнуть ко мне, но когда-нибудь для меня также все воссияет. Тот день, когда будет исполнена моя месса, по случаю торжеств в честь в. и. в., будет прекраснейшим днем моей жизни, и Бог озарит мой дух, чтобы возбудить мои слабые силы к прославлению радостного дня. С глубокой благодарностью присылаю сонаты. Кажется, недостает только партии виолончели; я не мог ее сейчас найти. Так как печать очень хороша, то я позволил себе приложить еще один печатный экземпляр и один скрипичный квинтет. К двум пьесам, написанным мною ко дню ангела в. и. в. прибавились еще две другие, последняя из них – большое фугато; таким образом, получилась одна большая соната. Она вскоре появится; давно уже лелею мечту посвятить ее в. и. в. Это не имеет ничего общего с предстоящими переменами в жизни в. и. в. Простите за это письмо. Молю Господа о щедрых милостях для в. и. в. Будущая деятельность в. и. в. – одна из лучших. Она нераздельна с человеколюбием и в. и. в. будете служить примером как в делах светских, так и духовных.
Вашего императорского высочества покорнейший слуга.
Ваше императорское высочество!
Я был очень огорчен известием о вашем недомогании. Надеюсь, оно скоро пройдет. Всему виною, должно быть, все еще не установившаяся весна. Как раз вчера я хотел принести вариации. Они могут смело выйти в свет и в. и. в., вероятно, будут даже просить об этом. Крайне сожалею, что выздоровление в. и. в. является для меня только pia desideria, но надеюсь, что искусство эскулапов победит и доставит в. и. в. постоянное здоровье.
Вашего императорского высочества покорнейший Л. в. Бетховен.
Ваше императорское высочество!
Честь имею прислать, через переписчика Шлеммера, прелестные в. в. и. в. Завтра сам зайду к вам. Очень рад, что могу служить моему высокому ученику на его полном славы пути.
Вашего императорского высочества подданнейший и вернейший
Л. в. Бетховен.
Австрийский городок Медлинг
Медлинг, 15 июля 1819 г.
Ваше императорское высочество!
С тех пор, как я хотел в последний раз в городе явиться к услугам в. и. в., чувствую себя очень плохо. Однако надеюсь, до будущей недели мне станет лучше, и я тотчас же отправлюсь в Баден к в. и. в. Впрочем, за это время я был несколько раз в городе, чтобы посоветоваться со своим врачом. Главною причиною всему бесконечные неприятности, вызываемые развратной жизнью моего племянника. В начале этой недели я должен был взять на себя опеку, так как другой опекун сложил с себя обязанности; он во многом был виноват и просил у меня прощения. Докладчик также отказался от доклада, так как его нашли пристрастным ввиду его намерения отстоять доброе дело. И так продолжается вся эта путаница, нет конца, нет помощи, нет утешения! Все мои труды точно рассеяны ветром. Нынешний содержатель пансиона, куда я отдал своего племянника, ученик Песталоцци, и также уверяет, что как ему, так и моему племяннику трудно добиться желанной цели. Но он того же мнения, что ничего не может быть полезнее, как отправить моего племянника подальше, за границу! Надеюсь, здоровье в. и. в., здоровье того, кого я более всего почитаю, не оставляет желать ничего лучшего, и я заранее радуюсь тому, что могу вскоре быть близ в. и. в. и доказать вам мою готовность быть вам полезным.
Вашего императорского высочества вернейший слуга Бетховен.
Ваше императорское высочество!
Очень огорчен известием о том, что в. и. в. вновь больны, и, не имея определенных сведений о нынешнем состоянии вашего здоровья, весьма о том беспокоюсь. Я был в Вене, чтобы поискать в библиотеке в. и. в. кое-что мне нужное. Главная задача – схватить быстро (и сочетать возможно искуснее, причем практические соображения могут быть допущены только в виде исключения), чему старики могут вдвойне служить примером, создав множество высших произведений искусства (гениями были между ними только немец Гендель и Себ. Бах). Только свобода, только постоянный прогресс составляют цель в искусстве, как и во всяком гениальном творчестве. И если мы, новички, еще не так устойчивы и не подвинулись так, как наши предшественники, то все же утонченность наших приемов развила кое-что. Моего высокого музыкального воспитанника нельзя упрекнуть в односторонности; он уже борется из-за лавров славы et iterum venturus judicare vivos – et mortuos. Присылаю три стихотворения, из которых, может быть, в. и. в. выберете что-нибудь для переложений на музыку. Австрийцы уже знают, что в императорском доме возродился дух Аполлона. Меня повсюду просят о поддержке. Издатель Modezeitung’a обратится к вам с письменною просьбою. Надеюсь, меня не обвинят в каких-нибудь подкупах; при дворе и не придворный, возможно ли это???!!! При поисках нот в Вене мне немного препятствовал его превосходительство господин обер-гофмейстер. Не стоит утруждать в. и. в. письменным изложением подобных вещей; но должен признаться, что подобное отношение может оттолкнуть от в. и. в. всякого талантливого, честного и благородного человека, если ему не посчастливится узнать короче превосходные качества вашего ума и сердца. Скорого, скорого выздоровления желаю в. и. в., а себе – утешительных известий.
Вашего императ. высочества покорнейший и вернейший слуга
Л. в. Бетховен.
Медлинг, 29 июля 1819 г.
Ваше императорское высочество!
Вчера же я узнал о том, что редкие достоинства вашего ума и сердца вновь признаны и оценены по заслугам. Примите милостиво мои пожелания счастья в. и. в., они исходят из глубины сердца и рвутся к вам. Надеюсь вскоре поправиться. Множество неприятностей вновь отразились на моем здоровье; чувствую себя скверно, и вот уже несколько дней принужден лечиться, так что едва уделяю в день только несколько часов своему бесценному небесному дару, своему искусству и своим музам. Надеюсь окончить мессу и исполнить 19-го, если срок не будет изменен; во всяком случае, буду в отчаянии, если болезнь лишит меня возможности быть готовым к тому времени. Надеюсь, мечты мои осуществятся вполне.
Что касается прелестных вариаций в. и. в., то полагаю, что они могли бы быть изданы под следующим заглавием:
Тема, или теза