а не отречется, то я прикажу бить гарпунами редактора вместе с его чахоточным принципалом в северных морях среди китов. Даже варварский Баден проясняется; теперь не пишут уже как прежде guttenbrunn a gutten Brun. А что поделывают п.-н. переулочники? Итак, со всем почтением, т. е. никакого не питаю почтения к варварскому п.-н. переул. Преданный
(in comparative) Б-н.
п.-н. переулоч. primus будет опять изрыгать из своей пасти огненное пламя как Мефистофель.
Согласно исключительной привилегии моей следует сначала потрепать и потрясти подателя сего за правое ухо cress потом за левое ухо ff и т. д. после такой благотворной операции он должен растолковать вам, что все те произведения, которые вы еще не напечатали и не издали, за тот же гонорар, который вы позорно уплатили, желаю взять назад себе за такой же позорный гонорар. Вопрос? Ответ! Будучи временно привратником, вы опять вознеслись до звания нотновексельного фабриканта. Будьте здоровы бывший Тобиас juvenis и 2 dus, а ныне primus caput Тобиас primus
Л. в. Бетховен.
20 сентября 1826 года.
Милейший г. североамериканский музыкальный торговец и мелкий торгаш!
Прибыл только на полдня и прошу сообщить, что стоит фортепианная школа Клементи, переведенная на немецкий язык, прошу покорнейше уведомить меня об этом немедленно, а также имеется ли она у вас или где ее можно получить?
Милейший сударь: хм, хм, хм! Будьте здоровы в вашей заново лакированной лавочке, постарайтесь обратить прежнее гнездо в пивную, так как все потребители пива хорошие музыканты и будут также посещать вас.
Ваш покорнейший Бетховен.
Господину Тобиасу Хаслингеру высокородному бывшему B-ro-t нынешнему фабриканту искусств.
Благодарю, прошу указать, как быть с посвящением, можете передать его Д-ру Шпикеру. Завтра уезжаю отсюда, и вероятно, пробуду в отсутствии так долго, что уж не застану его. Не узнали ли вы о согласии посольства на это?
Ваш преданнейший Бетховен.
Сегодня мне некогда заниматься вокальными упражнениями на гласные и согласные буквы. Прошу вас только передать сейчас же прилагаемое письмо. Извините, что утруждаю вас. Но так как в вашем распоряжении находится этапный пункт для произведения искусства, то естественно приходится им пользоваться. Вы видите, что я нахожусь здесь, в Гнейксендорфе. Название напоминает треск переломленной оси. Воздух здоровый. Что касается остального, то Memento mori.
Поразительнейшему, главному из всех Тобиасов, по милости художественно-этапного пункта
шлем привет, Бетховен.
Гнейксендорф, 13 октября 1826 г.
Лучший из Тобиасов!
Мы пишем отсюда вам, из замка синьора Фрателло. Принужден опять вас потревожить и покорнейше прошу сдать сейчас же на почту прилагаемые два письма. Как только вернусь в Вену – заплачу вам все расходы, начиная с фортепианной школы. Погода прекрасная, да и летом мне не удалось побывать на даче, а потому останусь здесь дольше. Один квартет для Шлезингера уже окончен. Но я не знаю, как лучше послать его вам, чтобы передать его Тендлеру и Манштейну и получить за него плату. Шлезингер, вероятно, перевел не золотом: если можете устроить, чтобы я получил так, то весьма обяжете меня, потому что все издатели платят мне золотом. К тому же, милый Товик, нам нужны деньги, потому что присутствие или отсутствие их нам не безразлично. Если встретите Хольца, то пригвоздите его к другому древу. Любовь совершенно овладела им; при этом она едва не загорелась, так что кто-то написал в шутку будто Хольц – сын покойного Папагено. Изумительнейший, достойнейший удивления, единственный из всех Тобиасов, прощайте! Если вам не противно, то напишите сюда несколько строк. В Вене ли еще д-р Шпикер!
С почтительным почтением и преданностью ваш Бетховен.
Корректура печатавшихся произведений, мы знаем, была для автора делом высокой важности, но, прежде чем приступить к печати, приходилось еще много возиться с проверкой копий, с исправлением экземпляров, изготовленных переписчиками, чему автор также посвящал долгие часы, причем с переписчиками неразборчивых манускриптов композитор, конечно, не стеснялся в обращении, в требованиях и в выражениях своего неудовольствия, а потому пререкания были с ними обычны, и лишь старый Шлеммер, прекрасно разбиравший почерк маэстро, был избавлен от гневных вспышек и наставлений автора; после его смерти (в 1824 г.) менее опытные копиисты либо уклонялись от общения с Бетховеном, либо оказывались жертвой его нрава. Относительно копий квартета ор. 132 он довольно сдержанно делает некоторые указания Карлу Хольцу, получившему новую кличку: «вторая скрипка».
Добрейший Violono secundo! Это место в первом АП. в первой скрипке сделайте так же. То же в первом All. укажите, в 4-х партиях, следующие оттенки…
Написано все правильно, только поймите меня правильно.
Теперь о вашей переписке, милейший! Obligatissimo-ma знак и т. д. поставлены очень небрежно, и часто очень не на своем месте, чему виною вероятно спешность. Ради Бога прошу Раммеля зарубить себе, что следует писать так, как указано. Не только сегодня все время до обеда, но и позавчера все время после обеда я провел за корректурой двух пьес и совершенно охрип от проклятий и ругани.
Второпях, ваш Бетховен. Сегодня простите, пожалуйста, уже почти 4 часа.
Переписчику же 9-й симфонии автор делает иные внушения, вызывающие такую отповедь.
Господину Людвигу в. Бетховену.
Партитуру финала я могу переписать к Пасхе, когда она не будет вам более нужна, а потому присылаю обратно в ваше полное распоряжение все партии, а также начатую работу.
Премного благодарен за честь, которую оказали мне, поручив вашу работу; что касается невежливого со мной обращения, то оно вызывает на лице моем только улыбку, как случайная вспышка; в мировых гармониях часто раздаются диссонансы, как же им не быть в обыденной жизни?
Утешаюсь тем, что Моцарта и Гайдна, этих великих музыкантов, если бы они попали к вам в переписчики, постигла бы та же участь, что меня. Прошу не смешивать меня с теми заурядными писцами, которые счастливы пристроиться кое-как, если даже с ними обращаются рабски.
Во всяком случае, будьте уверены, что я не имею причины, даже малейшей, краснеть перед вами за свое поведение.
С глубоким почтением, преданный Ферд. Волянек.
Надо отодрать за ослиные уши этого негодяя, обкрадывающего честных людей, а не говорить ему любезности.
Писака! Болван!
Исправьте ошибки, вызванные вашим невежеством, высокомерием, непониманием и глупостью; это уместнее, чем намерение учить меня; свинья вздумала учить Минерву.
Бетховен.
Сделайте честь Моцарту и Гайдну, не упоминайте вы их.
Я еще вчера и даже раньше решил не давать вам больше переписки. Дурак, самоуверенный осел!
Копиисту Рампелю.
Добрейший Рампельчик, приди завтра утром, но убирайся к черту со своим милостивым государем, лишь один Бог может называться милостивым.
Служанку уже взял, внуши ей только честность и преданность мне, а также порядок и точность в исполнении своих мелких обязанностей, преданный тебе Бетховен. Г. Рампелю, копиисту на Дунайском канале.
К числу посланий специального содержания, т. е. касающихся композиции Бетховена, относится переписка о фортепианном переложении увертюры ор. 124., о предполагавшемся исполнении мессы в концерте Гебауера, о неосуществившемся заказе четырехручной сонаты, об отсылке «Жертвенной песни» (выдающемуся пианисту-любителю Иенгеру), о готовившейся в Мангейме постановке пьесы «Развалины Афин», обработку текста которой композитор приписывает по рассеянности Мейснеру (вместо Мейзеля).
Почтеннейший Черни!
Премного благодарен за вашу любезность. Мой брат забыл, к сожалению, попросить вас о фортепианном переложении увертюры на 4 руки. Поэтому надеюсь, что вы не откажетесь исполнить это. Вы так быстро доставили то переложение, что видимо вам не составит труда окончить также это, по возможности скорее. К сожалению, дело затянулось по вине моего брата, и теперь все должно лететь сломя голову. В счет моего долга брату он получил эту увертюру и некоторые другие сочинения; вот почему он попал в эту историю. Во всяком случае, прошу вас сообщить размер гонорара за оба переложения; уплачу вам с удовольствием.
Я уже писал, что готов оказать вам услугу, а потому, если представится такой случай, то не забудьте обо мне, ибо я всегда готов доказать вам свою любовь, благодарность и уважение.
Как всегда ваш друг Бетховен.
Баден, пятница 8 окт. 1824 г.
Р. S. Я думаю, что при аранжировке на 4 руки вам лучше иметь пред собою готовое фортепианное переложение, а потому при сем прилагаю последнее.
К Диабелли.
Милостивый государь!
Простите за то, что утруждаю вас просьбою прислать партитуру моей мессы; она мне очень нужна; вместе с тем повторяю, что я не воспользуюсь ею для публики, не предупредив вас как или когда. Прежде всего, она будет исполнена под моим управлением, с написанными к ней новыми частями, каковые потом передам вам с удовольствием. Случаются такие конвенансы, которых нельзя избежать, тем более, что я завишу от иностранных обязательств, тогда как Австрия мне не дает ничего, кроме неприятностей. Вскоре буду иметь удовольствие посетить вас и поговорить относительно Карла.
Остаюсь, мил. государь, с величайшим почтением, ваш Бетховен.
Уважаемый друг!
С истинным удовольствием вышлю вам на днях партитуру «Жертвенной песни» Матиссона; все, что уже вышло или еще не вышло, всегда к вашим услугам. Жаль, что обстоятельства не позволяют мне присылать вам большие произведения ранее исполнения их. К сожалению, в таких случаях я связан. Впрочем, в будущем может случиться, что я с удовольствием приду вам навстречу.
Прилагаемое письмо для придворного советника ф. Кизеветтера; покорнейше прошу передать ему, тем более, что оно касается столько же вас, как и госп. сов.
С глубочайшим почтением ваш преданнейший друг Бетховен.