Возможно, причина кроется не только в личной неприязни обеих сестер Тюрхейм к гениальному плебею, с которым они, скорее всего, даже не соприкасались лично, а в их немузыкальности. Как и все знатные девушки, они, несомненно, занимались в детстве музыкой, но, вероятно, не считали нужным в ней разбираться. В мемуарах Лулу само слово «музыка» встречается крайне редко. Среди многочисленных описаний светских знакомств и разнообразных увеселений мы не найдем никаких упоминаний о важных концертах, оперных спектаклях, выдающихся виртуозах. И это касается не только Вены, но и других городов, в которых бывал Разумовский со своими спутницами. Вероятно, они посещали театры, концертные залы, церкви (сестры Тюрхейм были католичками, и Разумовский на склоне лет также тайно принял католичество). Однако музыка воспринималась Лулу лишь как фон для танцев или других развлечений. Приведем фрагмент из ее мемуаров: «Ужины по вторникам у Разумовского были чрезвычайно приятными, особенно весной, когда музыка в садах, освещенные террасы, уставленные множеством небольших накрытых столиков, море стоявших повсюду цветов и нередко сиявшая сверху луна, так и звавшая помечтать в укромных беседках, придавали дворцу Разумовского совершенно восточный облик»[327]. Что это была за музыка и кто ее исполнял, неизвестно – мемуаристку такие материи не интересовали. Ни разу не упоминала она и о том, что Разумовский хорошо играл на скрипке (или после 1816 года он перестал брать инструмент в руки?). Вероятно, сходного образа мыслей придерживалась и молодая княгиня.
Семейные обстоятельства заставили Разумовского расстаться в 1816 году со своим любимым струнным квартетом. Содержание четырех музыкантов и проведение регулярных репетиций и концертов стоило денег, но даже после пожара во дворце квартет не был распущен. Однако после свадьбы Андрей Кириллович с женой и ее сестрой намеревались надолго уехать из Вены (в Италии жизнь была дешевле), и сохранять ансамбль на службе не было смысла.
Ровно за день до свадьбы Андрея Кирилловича состоялся прощальный концерт Игнаца Шуппанцига и членов его квартета – но не у князя, а в Мюллеровской галерее[328]. Место проведения концерта примечательно во многих отношениях. В огромном доме при галерее, созданной «художником Мюллером», графом Деймом, продолжала жить бывшая возлюбленная Бетховена, Жозефина Дейм, во втором браке баронесса Штакельберг. В начале 1800-х годов она разучивала скрипичные сонаты Бетховена в ансамбле с Шуппанцигом. Возможно, зал галереи был предоставлен скрипачу для концерта по старой памяти, и этот концерт Жозефина, скорее всего, посетила.
Неизвестно, мог ли присутствовать на концерте Разумовский, занятый предсвадебными приготовлениями. Но концерт устраивался явно не без его содействия. Если вдуматься в ситуацию, кто-то должен был оплатить аренду зала и все издержки – либо сам Шуппанциг, который отнюдь не был богат, либо, что вероятнее, Разумовский.
Исполнялись исключительно произведения Бетховена: Квартет ор. 59 № 3, Квинтет ор. 16 для фортепиано и духовых и Септет ор. 20. Помимо квартета во главе с Шуппанцигом, в концерте принимали участие Карл Черни и другие известные музыканты[329]. Через неделю, 18 февраля, был дан прощальный концерт виолончелиста Йозефа Линке. Там впервые публично прозвучали фортепианная Соната ор. 90 и некая соната Бетховена для виолончели и фортепиано – либо ор. 69, либо одна из сонат ор. 102.
Этими концертами надолго прекратил свое существование единственный в Вене ансамбль, который при поддержке Разумовского постоянно играл камерные сочинения Бетховена (не только собственно квартеты). Ансамбль Шуппанцига создавал эталон исполнения этой весьма непростой музыки, доказывая вместе с тем, что она не так головоломно трудна и непонятна, как считалось очень многими. В частности, 22 июня 1818 года Джордж Томсон писал Бетховену, что недавно имел удовольствие услышать в Эдинбурге хорошее исполнение квартетов ор. 59, посвященных Разумовскому: «Наши профессионалы их не играют, поскольку они требуют усердного разучивания и больших трудов, – я очень об этом сожалею, поскольку от души восхищаюсь ими»[330].
Андрей Кириллович поступил по отношению к своим музыкантам благородно и щедро. Каждому была назначена пенсия в 400 флоринов в год, а Шуппанциг, очевидно, получил от князя самые лестные рекомендательные письма, с которыми он в том же году отправился в длительное артистическое турне, которое привело его в Россию.
Правда, с выплатой пенсии музыкантам случались казусы. В 1826 году Карл Хольц, ученик Шуппанцига, рассказывал Бетховену, что Линке получал свои деньги лишь в течение пяти лет, а потом выплаты прекратились; Шуппанциг жаловался на пятимесячную задержку пенсии[331]. Эти задержки и перебои объяснялись финансовыми трудностями Разумовского, который, отстраивая дворец заново, влез в огромные долги и, несмотря на свой внешне роскошный образ жизни, постоянно нуждался в деньгах. Тем не менее Шуппанцигу и Линке пенсия выплачивалась пожизненно. Положение бывших музыкантов Разумовского выгодно отличалось от положения их коллег, многие годы служивших в придворной капелле или у частных меценатов и на старости лет оставшихся буквально ни с чем[332].
В 1822–1823 годах Шуппанциг гастролировал в России, где исполнял в том числе и произведения Бетховена. Он выступал как скрипач и дирижер в Киеве, Москве и Петербурге. К сожалению, эта поездка очень скудно документирована: несколько газетных объявлений о концертах Шуппанцига в русской прессе и отрывочные отзывы самого артиста о пребывании в России, зафиксированные после его возвращения в 1823 году в Вену в разговорных тетрадях Бетховена, – это практически все, чем мы располагаем.
После роспуска «капеллы» Разумовского и отъезда Шуппанцига в творчестве Бетховена для камерных ансамблей наступила длительная пауза. Между Квартетом ор. 95 (сочинен в 1810 году, исполнен ансамблем Шуппанцига во дворце Разумовского в 1814 году, издан в 1816-м) и Квартетом ор. 127 (закончен в 1825 году) прошло практически пятнадцать лет. Последняя скрипичная Соната ор. 96 была написана в 1812 году, две последние виолончельные ор. 102 – в 1815-м (их первым исполнителем был Линке). Начатое в 1816 году трио для фортепиано, скрипки и виолончели f-moll осталось незаконченным. Помимо пошатнувшегося здоровья Бетховена и череды тяжелых событий в его личной и семейной жизни (смерть брата Карла Каспара в ноябре 1815 года), имелись и другие причины, вызвавшие этот несомненный жанровый и творческий кризис. Для камерной музыки требовались особые исполнители и чуткая понимающая публика. Между тем Бетховен уже не мог больше рассчитывать на своих прежних меценатов: князь Лихновский умер, князь Лобковиц разорился, эрцгерцог Рудольф не мог содержать собственную капеллу. Перемена, случившаяся с Разумовским и приведшая к распаду квартета Шуппанцига, поставила точку в мучительном процессе слома привычных форм венской музыкальной жизни, протекавшей ранее преимущественно во дворцах и аристократических салонах.
Встречался ли Разумовский с Бетховеном после 1816 года? Об этом нет никаких сведений. Большую часть времени Андрей Кириллович проводил в путешествиях вместе с женой и свояченицей, однако в конце 1817 года они вернулись в Вену, июль провели в Бадене (Бетховен в это время находился в Нусдорфе под Веной), а в ноябре в Вену прибыл Александр I, и князь представил ему свою жену. С лета 1819 по лето 1820 года Разумовский и сестры Тюрхейм находились в Российской империи: Андрей Кириллович решил продать часть своих имений, для чего требовалось его личное присутствие. Несколько лет, с 1822 по июль 1826 года, Разумовский с обеими дамами провел за границей, в Италии, Франции и Англии. Таким образом, он не мог присутствовать на исторической венской премьере Девятой симфонии и частей из Торжественной мессы Бетховена в мае 1824 года.
В Вену князь вернулся 27 июля 1826 года, и возник слух, будто он намерен восстановить свою капеллу, – по крайней мере, на это очень надеялся Шуппанциг[333]. Но чуда не случилось. Как сообщал Шуппанциг Бетховену в декабре 1826 года, «он [Разумовский] всегда готов с удовольствием слушать ваши новые квартеты, но мне кажется, что его жена этого не желает, поскольку это стоит денег»[334]. Шуппанциг вновь организовал квартет в несколько ином составе (второй скрипкой стал его ученик Карл Хольц). Его квартетные абонементы стали пользоваться успехом и положили начало новой практике общедоступных концертов камерной музыки.
Неизвестно, присутствовал ли Разумовский на каких-либо венских исполнениях поздних квартетов Бетховена, посвященных другому русскому меценату композитора – князю Голицыну. Вопреки расхожим мнениям, эти квартеты вызывали в Вене большой интерес, и многие из них звучали при жизни Бетховена неоднократно, как публично, так и в приватных собраниях[335]. Можно лишь попытаться вообразить себе, как должен был воспринимать весьма пожилой Андрей Кириллович, человек екатерининской эпохи, музыку этих квартетов, настолько смелую и авангардную, что она превосходила все, что создавалось в те годы композиторами-романтиками, и устремлялась в далекое будущее. Но в любом случае поздние квартеты Бетховена открывали совершенно новую главу в истории музыкального искусства.
Русская императорская чета и Бетховен
Титульный лист первого издания сонат ор. 30 Бетховена для скрипки и фортепиано с посвящением императору Александру I.
Дом-музей Бетховена, Бонн
Император Александр I и императрица Елизавета Алексеевна.