. Вильд сообщал в них о подготовке концерта, состоявшегося в Хофбурге в честь Елизаветы Алексеевны; на этом концерте Вильд пел песню Бетховена «Аделаида».
В других дневниках и мемуарах, оставленных участниками или гостями конгресса, Бетховен и Елизавета Алексеевна упоминаются порознь и ничего не говорится об их контактах. Но в определенном смысле и эти источники также небесполезны; они помогают установить точную хронологию событий или сообщают какие-то детали, касающиеся людей, окружавших Бетховена или императрицу. Таковы, в частности, опубликованные дневники эрцгерцога Иоганна[369], дневники венского журналиста, политического деятеля и шпиона Фридриха Генца, дневники и мемуары писателя и дипломата Карла Варнхагена фон Энзе, мемуары военного и дипломата Карла фон Ностица, мемуары врача и литератора-любителя Алоиза Вайсенбаха, а также свидетельства русских участников конгресса – мемуары Александра Ивановича Михайловского-Данилевского, переписка графа Нессельроде и другие документы.
Третья группа источников – газеты, афиши, объявления времен Венского конгресса.
Эти источники позволяют создать объемную картину происходивших событий. В них приводятся имена участников различных мероприятий, программы зрелищ и концертов, названия театральных и оперных спектаклей, хроника перемещений августейших особ.
Бетховен в 1818 году. Гравюра по рисунку Августа Клёбера.
Венский музей
Хронология событий
Попробуем с помощью всех доступных источников восстановить полную хронологию визита Елизаветы Алексеевны в Вену и подтвержденных или предполагаемых контактов императрицы с Бетховеном.
Император Александр вместе со своим союзником, королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом III, торжественно въехал в Вену, встречаемый австрийским императором Францем I, 25 сентября 1814 года. Этот триумфальный въезд запечатлен на гравюрах того времени и в мемуарах современников; на улицах Вены толпилось несметное количество народа, приветствовавшего победителей Наполеона.
Примерно в эти же дни Бетховен, чуждый бушевавшей вокруг него эйфории, делился своими ощущениями с И. Н. Канкой: «О наших монархах, etc., о монархиях, etc., я не пишу Вам ничего, Вы всё это прочтете в газетах. Мне же милее всего царство духа, которое возвышается над всеми духовными и мирскими монархиями»[370].
27 сентября 1814 года Елизавета Алексеевна прибыла в Вену из Мелька и обосновалась в отведенной ей резиденции Амалиенхоф в дворцовом комплексе Хофбург. Эрцгерцог Иоганн описывал Елизавету Алексеевну как «красивую женщину, мягкую, спокойную, со страдальческим выражением на лице, весьма утонченную и преисполненную достоинства»; «она твердая сторонница Германии, что понятно, поскольку это ее родина»[371].
Нас больше всего интересуют не политические аспекты пребывания Елизаветы Алексеевны в Вене, а культурная программа ее визита, отражавшая не только общий распорядок мероприятий конгресса, но и некоторые личные склонности императрицы. К тому же перечень торжеств и музыкально-театральных представлений позволяет оценить тот весьма пестрый фон, на котором в 1814–1815 годах звучала музыка Бетховена.
4 октября 1814 года – все монархи, включая императрицу, присутствовали в театре Ан дер Вин на вечернем спектакле драмы «Испытание огнем» (по пьесе Генриха фон Клейста «Кетхен из Гейльбронна») и балета на музыку Родольфа Крейцера «Антоний и Клеопатра».
6 октября – народное празднество в парке Аугартен, включавшее в себя обед в честь ветеранов войны, фейерверк и торжественное представление, рассчитанное примерно на 13 тысяч зрителей. Присутствовали все суверены, а Елизавета Алексеевна была глубоко растрогана видом военных трофеев[372]. Притом что императрица сторонилась многолюдных собраний и не любила помпы, она приняла это событие близко к сердцу, ощущая себя одновременно и русской, и немкой.
8 октября – поездка августейших участников конгресса в императорскую резиденцию Лаксенбург под Веной[373]. Вероятно, об этой увеселительной поездке не стоило бы упоминать отдельно, если бы не записки В. М. Иванова, который вместе с двумя другими русскими гостями конгресса совершил частную экскурсию в замок, расположенный неподалеку от Лаксенбурга на острове. Описание того, что они там увидели, удивительным образом напоминает сценическую обстановку второго акта оперы «Фиделио», а именно страшную темницу, в которой томится Флорестан. Об этом сходстве можно судить не только по описанию из текста либретто, но и по гравюре, на которой запечатлена ключевая сцена второго акта в постановке 1814 года, где Леонора (примадонна Анна Мильдер) бросается между тираном Пицарро и своим мужем, чтобы спасти его от удара кинжала.
Иванов писал: «К замку сему, окруженному озером, подъехали мы (т. е. Князь А. М. Голицын, Н. М. Лонгинов и я[374]) на пароме. Огромные готические ворота были заперты: я постучал в них кольцом, и часовой немедленно отворил их. – Почтенный комендант замка показывал нам все достопримечательности сего места: небольшую церковь, комнаты бывших Императоров, теремы, длинные галереи, подъемные диваны, которые из первого этажа поднимаются во второй, комнаты рыцарские и тайное Судилище, напоминающее страшные времена Инквизиции. Потом Комендант показывал башню, чрез которую спускали тайных подсудимых в глубокую тюрьму. Любопытствуя видеть сие ужасное место, мы вступили в мрачную темницу: к стенам прибиты тяжкие цепи, вместо стульев и постелей – голые камни. Огромные своды, едва освещаемые лучами солнца, ведут в подземные пещеры. Рассматривая со вниманием сию обитель ужаса, я увидел под одним сводом сидящего в белом саване узника; руки и ноги его обременены оковами, на левом плече вышит красный крест, на голове белый капюшон; бледное, изнуренное лицо, дикие взгляды и обросшая борода придавали ему отчаянный вид; я подхожу к нему, – вдруг узник встает с камня и, гремя цепями, простирает ко мне руки, как бы умоляя о сострадании. Невольный трепет объял меня. Рассмотрев ближе, я с удивлением увидел искусно сделанную восковую статую, действующую посредством скрытого механизма. Пронзительная сырость и испорченный воздух принудили нас скорее оставить сию темницу»[375].
Нет оснований предполагать, что императрица также видела эту зловещую инсталляцию, однако описание Иванова показывает, что события, происходившие во втором акте «Фиделио», и созданные театральным декоратором картины подземной темницы вовсе не были оторваны от реальности. Поскольку и Лонгинов, и Иванов входили в окружение императрицы, а Лонгинов был с нею в постоянном контакте, они могли рассказать ей об увиденной ими мрачной достопримечательности.
10 октября – все монархи присутствовали в театре Ан дер Вин на представлении оперы Игнаца фон Зейфрида «Моисей».
11 октября – в императорской резиденции Шёнбрунн для августейших гостей была представлена опера Франсуа-Адриена Буальдьё «Иоанн Парижский».
16 октября – в помещении школы верховой езды в Хофбурге состоялось исполнение оратории Георга Фридриха Генделя «Самсон»; присутствовали все коронованные особы[376]. Можно предположить, что среди слушателей, число которых достигало 4000, мог оказаться и Бетховен, который был страстным почитателем Генделя. К тому же многие из его друзей и знакомых (в частности, граф Мориц Дитрихштейн, граф Антон Георг Аппоньи, Йозеф Зонлейтнер и прочие) участвовали в подготовке этого концерта, и Бетховен мог получить от кого-то из них особое приглашение. Хор и оркестр, составленные как из профессионалов, так и из любителей, насчитывали 700 участников, что для Вены было чрезвычайным событием.
17 октября – Елизавета Алексеевна посетила дом инвалидов и пожертвовала им 100 рублей, а также посетила общедоступную больницу и приют для сирот[377].
18 и 19 октября – празднества в честь годовщины Битвы народов под Лейпцигом (1813). Граф Разумовский дал в своем дворце гала-обед для 700 гостей.
26 октября – австрийская императрица Мария Людовика дала обед в честь именин матери Александра I, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Вечером бал по тому же поводу устроил в своей резиденции русский посол в Вене граф Густав Оттонович Штакельберг. Императрица Елизавета Алексеевна присутствовала на обоих торжествах, о чем сообщалось не только в официальном отчете, но и в дневнике Генца[378].
28 октября – днем состоялся обед у императрицы Марии Людовики в честь именин королевы Дании, Марии Софии. Неизвестно, была ли там Елизавета Алексеевна, но вечером того же дня, поскольку официальных мероприятий не предполагалось, она вместе с сестрами императора Александра, великой княгиней Екатериной Павловной, принцессой Ольденбургской, и великой княгиней Марией Павловной, супругой наследного принца Саксен-Веймар-Эйзенахского, посетила представление оперы Бетховена «Фиделио» в Кернтнертортеатре. Эти подробности известны из единственного источника – дневника Карла Бертуха, который был очевидцем приезда трех августейших дам в театр и их преждевременного ухода из-за того, что великой княгине Екатерине Павловне стало плохо[379]. В какой мере нездоровье Екатерины Павловны было серьезным, неизвестно, но правила этикета не позволяли императрице и великой княгине Марии Павловне оставаться на представлении. Бертух не сообщил, в какой момент действия оперы три дамы покинули театр.