Если императрица действительно встречалась с Бетховеном лично, пусть кратко и формально, она имела возможность убедиться в том, что композитор, руководивший на ее глазах огромным оркестром «Битвы при Виттории», уже очень плохо слышит человеческую речь и вынужден пользоваться устрашающими на вид слуховыми трубками, которые сделал для него Мельцель. Вероятно, личность Бетховена обсуждали также в разговорах Елизаветы Алексеевны с великой княгиней Марией Павловной, которая, как мы помним, была инициатором посещения «Фиделио» и непременно желала присутствовать на концерте 29 ноября. Денежный дар императрицы обязан был в несколько раз превосходить дары от великих княгинь, а их щедрость в целом свидетельствовала о внимании жены и сестер Александра I к людям искусства, будь то юные художники или знаменитые музыканты.
Бетховен пишет императору
Казалось бы, после отъезда из Вены русской императорской четы отношения Бетховена с семьей Романовых должны были оборваться: поводов для их развития уже не существовало. Но продолжение все-таки последовало.
В 1823 году Бетховен завершил четырехлетнюю работу над Торжественной мессой, которую сам неоднократно называл своим лучшим, самым крупным и самым удачным произведением[439]. В Вене у этого шедевра не имелось никаких перспектив на издание и исполнение. С точки зрения рядовых издателей-коммерсантов, печатать огромную по объему партитуру чрезвычайно трудного сочинения было совершенно нерентабельно. Бетховен, в свою очередь, не был готов доверить любимое детище первому попавшемуся дельцу и вел неспешные переговоры сразу с несколькими фирмами, долгое время не оказывая никому предпочтения.
Исполнить же мессу в Австрии оказалось крайне проблематично: в рамки обычного церковного богослужения, даже праздничного, Торжественная месса совершенно не укладывалась. Вдобавок месса требовала большого оркестра, сильного хора и певцов-солистов высокого уровня. При этом австрийские законы категорически запрещали исполнять произведения на священные литургические тексты вне храма, то есть в помещении театра или концертного зала. В протестантских странах ситуация была иной, но там практиковалось концертное исполнение католических церковных произведений с текстами в свободном немецком переводе, так что месса или реквием превращались в подобие оратории. Бетховен нисколько не возражал против этой практики (его первая Месса ор. 86 звучала и издавалась в Германии именно таким образом, с вольным переводом Кристиана Шрайбера). Но музыка Торжественной мессы оказалась настолько прочно привязана именно к латинскому тексту, точнейшим образом отражая все особенности его просодии и все заключенные в нем риторические фигуры, что перевод вызвал бы огромные трудности, если бы вообще оказался возможным без потери смысла.
В кругу родственников и друзей Бетховена возник план распространения Торжественной мессы в виде авторизованных рукописных копий по особой подписке для избранных ценителей. Предполагалось, что несколько десятков стандартных приглашений за подписью композитора будут разосланы европейским монархам, князьям, руководителям крупных певческих обществ и филармоний. Этот план начал осуществляться в январе 1823 года, но переписка по поводу мессы велась и в течение 1824 года. Цена экземпляра была непосильна для рядовых любителей музыки – 50 дукатов (порядка 225 флоринов или гульденов). Правда, изготовление копий тоже обходилось Бетховену недешево, а вдобавок каждый экземпляр он лично вычитывал и правил, что отнимало много времени. При значительном количестве богатых и титулованных подписчиков, для которых цена не являлась бы чрезмерной, распространение мессы в уникальных копиях оказалось бы более выгодным, чем продажа манускрипта издателю. Ведя переговоры с издателями, Бетховен обычно запрашивал за мессу 1000 флоринов, и некоторые из них пытались настоять на том, чтобы гонорар включал в себя и оплату авторского фортепианного переложения.
Сразу скажем, что расчеты Бетховена и его советчиков на значительную прибыль не оправдались, и расходы на переписку едва окупили себя, поэтому он все-таки вернулся к идее обычного издания мессы и заключил договор с солидной нотоиздательской фирмой «Сыновья Б. Шотта» в Майнце. Печатная партитура Торжественной мессы вышла в свет уже после смерти Бетховена, в апреле 1827 года, но композитор успел вычитать корректуру.
Затея с распространением рукописных копий, стоившая Бетховену многих затрат, усилий и нервов, обернулась неудачей. Со всей Европы набралось только десять подписчиков, имена которых были приведены крупными буквами после титульного листа в первом издании партитуры (перед напечатанным мелким шрифтом куда более обширным списком рядовых подписчиков на печатные экземпляры).
Среди имен десяти обладателей рукописных экземпляров первым значится имя императора Александра. Далее следуют имена короля Пруссии Фридриха Вильгельма III и короля Франции Людовика XVIII, а за ними – всех прочих. Разумеется, такой порядок определен рангом правителей: император в любом случае должен был возглавить список августейших особ. Необходимо заметить, что в этом почетном списке меценатов фигурирует и князь Николай Борисович Голицын, благодаря которому русская императорская чета вновь вспомнила о Бетховене, а Торжественная месса была в первый и в единственный раз при жизни Бетховена исполнена целиком в концерте Санкт-Петербургского филармонического общества 26 марта (7 апреля) 1824 года (подробнее об этом будет сказано в очерке о Голицыне).
Голицын стал посредником между Бетховеном, Филармоническим обществом и русским двором. 26 марта 1823 года Бетховен отправил Голицыну письмо с просьбой о ходатайстве перед императором Александром по поводу подписки на Торжественную мессу[440]. В том же конверте, очевидно, содержалось и обращение Бетховена непосредственно к императору, а также к императрице. Эти письма, как мы видим, были отправлены не через исполнявшего обязанности русского посла в Вене Дмитрия Павловича Татищева, с которым у Бетховена не было личных контактов[441].
Проще всего Голицыну оказалось получить доступ не к императору, который был занят государственными делами и часто находился в разъездах, а к Елизавете Алексеевне. 16 (28) мая 1823 года Голицын сообщал Бетховену: «Ваше письмо я отдал на высочайшее рассмотрение, и как только будет какой бы то ни было ответ, я обязуюсь Вам его сообщить»[442]. А 2 июня он писал: «Сообщаю Вам, милостивый государь, что Ваше письмо было передано Ее Величеству и что Она соблаговолила пойти навстречу Вашей просьбе. Указания будут отданы министерству иностранных дел, дабы Вы узнали о решении Ее Величества через наше посольство в Вене»[443].
К сожалению, следов письма Бетховена к Елизавете Алексеевне мне найти не удалось. Зато в АВПРИ обнаружилось письмо композитора на имя Александра I от 26 марта 1823 года (вероятно, письмо к императрице датировалось этим же днем) и сопутствующая переписка должностных лиц[444]. Письмо было написано на французском языке рукой Антона Шиндлера, секретаря Бетховена[445].
Ваше Величество!
Нижеподписавшийся только что завершил Произведение, которое он считает самым совершенным из своих сочинений. Это большая Торжественная Месса для четырех голосов, с Хорами и с большим Оркестром; ее можно также исполнять в качестве Оратории.
Преисполненный желания почтительнейше преподнести Вашему Величеству экземпляр этой Мессы в партитуре, Композитор покорнейше просит всемилостиво пожаловать ваше благосклонное на то соизволение.
Копирование партитуры повлекло за собою значительные издержки, и нижеподписавшийся берет на себя смелость обратить внимание Вашего Величества, что он назначил за свое Произведение гонорар в Пятьдесят дукатов. Если оправдается лестная для него надежда, что Ваше Величество окажете ему особую честь, войдя в число его высочайших Подписчиков, то это ознаменует самый прекрасный успех как для его славы, так и для его пользы.
Да соизволит Ваше Величество принять знак искреннейшего уважения от самого почтительного из своих слуг
Луи ван Бетховена.
Вена, 26 марта 1823[446]
Этот текст был стандартным и не содержал в себе ничего индивидуального. Около 23 января 1823 года Бетховен послал Шиндлеру календарь, в котором были заложены закладками адреса всех находившихся в Вене посольств, тогда же были выработаны два варианта текста, немецкий и французский, и Шиндлер тотчас приступил к копированию писем и их доставке. В совокупности было изготовлено 28 приглашений. Немецкие варианты текста предназначались в основном для адресатов в Германии, французские – для всех прочих случаев. Некоторая стилистическая и смысловая разница между этими вариантами имелась: немецкий текст был выдержан в несколько более высокопарных выражениях, французский выглядел чуть лаконичнее.
Французский вариант текста, совершенно идентичный тексту письма к Александру I, был направлен также королю Швеции Карлу XIV Юхану, которого Бетховен помнил как революционного генерала Бернадота, недолгое время находившегося в 1798 году в Вене в качестве посла Французской республики. Приглашение подписаться на Торжественную мессу было приложено к более личному и более пространному письму к шведскому королю от 1 марта 1823 года, где композитор почтительно напоминал ему об их давнем знакомстве[447]. Однако из Швеции никакого отклика не последовало. Тогда же, около 1 марта 1823 года, аналогичное письмо было послано во Францию на имя короля Людовика XVIII, и здесь результат оказался совершенно иным: король принял подписку на мессу и даже прислал Бетховену в дополнение к гонорару золотую медаль.