Выразительные созвучия прекрасной музыки
Наполняют душу электризующим опьянением,
Отрывают ее от земли, проникают в наше сердце
И уносят наш дух в лучший мир[515].
По-русски Николай Борисович писал мемуары, художественную прозу, статьи и рецензии, сотрудничая с различными газетами и журналами. Вплоть до 1858 года в печати появлялись его книги, очерки, рассказы. Печатался он и в зарубежной периодике (с основном в связи с полемикой вокруг финансовых расчетов с Бетховеном и его наследниками). Большая часть мелких газетных публикаций подписана различными псевдонимами; иногда просто инициалами.
Сочинял Голицын и музыку, хотя делал это лишь от случая к случаю и на лавры серьезного композитора не претендовал. По предположению Ю. С. Горяйнова, ряд фантазий и вариаций для виолончели с оркестром на темы популярных опер, исполнявшихся Голицыным в его концертах, могли быть плодами его собственного творчества[516].
О том, что Голицын владел профессиональными навыками, говорят написанные им авторские произведения, которые отнюдь не выглядят дилетантски беспомощными. Им не хватает разве что настоящей оригинальности; это неплохая салонная музыка своего времени. Князь создал несколько романсов на стихи разных поэтов: «В крови горит огонь желанья» (А. С. Пушкин; 1838), «Пробуждение» («Только луч первый дня», Д. П. Ознобишин; 1838); «Уверение» («Нет, обманула вас молва», Е. А. Баратынский; 1842).
В венском издательстве Ф. Кс. Глёгля в 1846 году был опубликован сборник Голицына «Воспоминание о Венеции»; туда вошло восемь романсов для одного или двух голосов на французские тексты и один фортепианный «Романс без слов»[517]. В каком году князь мог посетить Венецию (или же это посещение было плодом его художественного воображения?), неизвестно. Однако посвящение некоторых романсов «княгине Вере Голицыной» говорит о том, что они были сочинены после их брака в 1829 году, а скорее всего, ближе к дате публикации.
Голицын делал также обработки произведений Бетховена для струнных ансамблей. Сам он упоминал два квартета и квинтет. Об этом он писал 16 апреля 1852 года Карлу ван Бетховену, подчеркивая, что обработки издавались за счет князя, а доход от продажи предназначался в пользу бедных[518]. Некоторые дополнительные подробности раскрыты в неопубликованном письме Голицына к его сыну Николаю Николаевичу от 11 апреля 1875 года. В этом документе князь сообщал, что сделал квартетные аранжировки десяти (dix) сонат Бетховена, а также переложил одно из фортепианных Трио ор. 70 для струнного квинтета[519]. Сразу же нужно оговорить, что Голицын в своих аранжировках комбинировал части из разных сонат, поэтому количество составленных им квартетов было, очевидно, меньше десяти.
О существовании этих переложений упоминается в музыковедческой литературе о Голицыне, однако без подробного их разбора (только в фундаментальном исследовании Л. С. Гинзбурга разбирается виолончельная партия одного из квартетов, но почему-то только она одна, а не произведение в целом)[520]. По мнению Л. С. Гинзбурга, квартетные обработки могли делаться князем в конце 1820-х – начале 1830-х годов, поскольку извещение об их выходе в свет в петербургском издательстве И. Брифа относится к 1833 году[521].
Найти первые издания голицынских переложений мне не удалось. Однако в библиотеке Московской консерватории имеется рукописная копия голосов «Большого квартета» (Grand Quatuor), сделанная неустановленным лицом около 1947 года. Текст титульного листа в точности совпадает с текстом рекламного объявления, напечатанного в 1833 году в № 18 газеты «Московские ведомости»: «Grand Quatuor arrangé d’après une sonate de Louis Beethoven pour deux violins, alto et violoncelle et dedié a M. le Comte Mathieu de Wielhorsky par le prince Nicolas Galitzin» («Большой квартет, аранжированный из сонаты Людвига Бетховена для двух скрипок, альта и виолончели и посвященный г-ну графу Матвею Виельгорскому князем Николаем Голицыным»).
Это сочинение включает в себя квартетные обработки первой части фортепианной Сонаты Бетховена ор. 53, за которой следуют скерцо из виолончельной Сонаты ор. 69, Largo из фортепианной Сонаты ор. 7, а в заключение – Интродукция и финал из Сонаты ор. 53. Хотя идея соединения в один цикл частей из совершенно разных сочинений ныне кажется довольно эксцентричной, Голицын довольно бережно подошел к музыке Бетховена, ничего не меняя ни в формах пьес, ни в тональностях частей, ни в выразительных обозначениях. Квартетная фактура получилась весьма насыщенной и трудной для исполнения; видимо, опус Голицына был рассчитан на таких же умелых музыкантов, как он сам.
Репутация Голицына-виолончелиста была очень высокой. Об исполнительском мастерстве князя с похвалой отзывались Глинка и Даргомыжский; в ансамбле или в одних концертах с ним играли именитые профессионалы – выдающийся скрипач Кароль Липиньский, пианисты Карл Трауготт Цейнер и Антон Августович Герке, композитор Александр Львович Гурилёв (он владел скрипкой и альтом и в квартете Голицына вел партию альта), а в более поздние годы – Антон Григорьевич Рубинштейн.
Как концертирующий виолончелист Голицын выступал на публике с 1817 года до 1850-х годов. В старых источниках приводятся разные цифры – от 300 до 400 концертов, сыгранных Голицыным за время его артистической деятельности. Важным было и то, что очень часто он выступал в провинции (например, в Одессе, Керчи, Тамбове, Курске, Ярославле, Харькове), приобщая к музыкальной классике ту публику, которая, быть может, никогда раньше не слышала произведений Бетховена и его современников. Многие из концертов были сборными, так что Голицын был не единственным исполнителем.
Хотя при публичных выступлениях Голицын исполнял музыку разных композиторов своего времени, в том числе и сугубо популярные произведения (вариации, фантазии, попурри на оперные темы), у себя дома он продолжал упорно и неустанно пропагандировать творчество Бетховена, которое даже в середине XIX века многим казалось «трудным», «непонятным», «ученым». Скрипач и композитор Николай Яковлевич Афанасьев, живший с конца 1820-х годов в Москве, вспоминал о том, что в городе имелось как минимум 15 квартетных ансамблей, но вкусы меломанов дальше Гайдна и Моцарта обычно не простирались: «Что касается Бетховена, то он вообще в Москве не признавался. <…> Бетховен и в Петербурге, уже в более позднее время, не пользовался сочувствием музыкального мира, по крайней мере, Бетховен последнего периода. В пятидесятых годах в Петербурге не шли далее “разумовских” квартетов[522]. Я помню, что раз как-то мы пробовали у А. Ф. Львова играть один из “голицынских” квартетов, и Алексей Фёдорович сказал мне: – Как вы, Николай Яковлевич, не видите, что это писал сумасшедший?»[523]
Голицын же не без гордости писал: «На всех музыкальных собраниях, имевших место у меня, никогда не исполнялось ничего иного, кроме Бетховена и Бетховена во всех видах. Мне пришлось протерпеть немало насмешек, сарказма, упреков за эту так называемую бетховенскую мономанию. Я этим не был обескуражен, так как стремился познакомить наших лучших артистов и дилетантов с последними произведениями гения, опередившего свой век на несколько десятилетий. Моя настойчивость принесла плоды: не прошло и десяти лет, как музыка Бетховена, ранее считавшаяся абсурдной, неуклюжей, заполонила салоны и концертные залы нашей столицы»[524]. Возможно, последняя фраза была все же некоторым преувеличением – вряд ли слово «заполонила» можно сказать о музыке Бетховена, которая в начале 1840-х годов публично исполнялась в Петербурге и Москве не слишком часто. Несколько иначе обстояло дело в музыкальных салонах, особенно таких, как салоны братьев Виельгорских, князя Владимира Фёдоровича Одоевского и некоторых других. Интеллектуальный цвет петербургской и московской элиты отдавал должное произведениям Бетховена уже с конца 1820-х годов, причем наибольший интерес вызывала наиболее сложная музыка. Поклонниками Бетховена были, кроме всех перечисленных, Михаил Иванович Глинка, Александр Александрович Алябьев, Александр Сергеевич Грибоедов[525]. Восторженно относился к музыке Бетховена и Глинка, с которым Голицын также был в добрых отношениях (в качестве виолончелиста князь принимал участие в репетициях оперы «Жизнь на царя» в 1836 году).
К моменту начала переписки с Бетховеном двадцативосьмилетний князь Голицын имел за плечами весьма богатый жизненный опыт, однако находился в самом расцвете сил. Он был красив, богат, разносторонне талантлив, имел безупречную репутацию храброго воина, душевно благородного человека и знатока искусств.
Семейная его жизнь также начиналась безоблачно. В 1821 году Николай Борисович женился на молодой, прелестной и очень музыкальной девушке – Елене Александровне Салтыковой-Головкиной (1802–1828). Свадебное путешествие пролегало через Берлин и Париж. Первенец молодоженов, Александр, родился в Париже 15 марта 1822 года, так что к Бетховену в ноябре того же года обращался счастливый супруг и отец, которому для абсолютной полноты блаженства не хватало разве что музыки, специально написанной для него самым великим из живших тогда композиторов. Правда, идиллическое благоденствие четы Голицыных оказалось недолгим: летом 1823 года их малыш умер. Однако 29 ноября того же года появился на свет второй сын, Юрий (1823–1872), который впоследствии сделался знаменитым хоровым дирижером и одним из колоритнейших персонажей своего времени – «Юркой Голицыным»