— А, ты тоже знаком с философией Джексона? Что ж, а ты интересный собеседник, Брюс Уэйн.
— Что ты хочешь этим сказать?
Мадлен поднялась с постели и направилась к двери. Выражение ее лица навело Брюса на мысль о внешне спокойном море, под поверхностью которого скрывались монстры, поэтому по мере приближения девушки юноша инстинктивно пятился назад. Она остановилась прямо напротив окошка, разделявшего их, затем наклонилась так близко к стеклу, что он мог рассмотреть ее лицо во всех деталях — крошечное родимое пятнышко на изящной шее, густые ресницы, каждую блестящую прядку волос, по-детски пухлые губы, сложившиеся в улыбку. Боже. Она была до ужаса красива.
— Как одурачить ближнего своего, правило первое, — произнесла она, — смешай немного лжи с большим количеством правды. — Девушка опустила подбородок и бросила на собеседника короткий взгляд из-под ресниц. — Тяжело, не правда ли? Верить всему, что я говорю?
И все-таки она играла с ним все это время, даже когда изливала душу или гневалась.
— Тогда я, скорее всего, просто трачу свое время, — ответил Брюс.
— Ты должен быть мне благодарен. Я же учу тебя, — загадочная улыбка Мадлен сделалась шире, — не доверяй никому, подозревай каждого. Если ты хочешь сам докопаться до истины, не стой здесь столбом, пытаясь разговорить меня. Иди и сам познай цвет.
Брюс отчетливо вспомнил попытку Ночного бродяги сбежать с перекрестка Истхэма и Уикера. Что творилось за потертым кирпичным фасадом здания Беллингема? Брюс не мог отвести взгляд от Мадлен. У него похолодело в желудке.
— Ты боишься меня, — произнесла она.
Брюс Уэйн не мог найти категорию, к которой отнести Мадлен. Вместо этого она разбивала его вдребезги, на каждом шагу.
— Ты заперта в подвале «Аркхэма», — ответил он, — я тебя не боюсь.
— Может, тебя страшит, что я тебе нравлюсь, — она сладко улыбнулась.
— С чего бы тебе мне нравиться?
— Ну, ты определенно много болтаешь, когда приходишь сюда.
— То же самое можно сказать и о тебе.
В глазах девушки зажегся озорной огонек, и она намотала прядь своих блестящих волос на палец.
— Может, мне просто нравится считывать, что у тебя на уме, — предположила она.
Брюс прислонился к стеклу, разделявшему их, и вздохнул.
— Ты хотя бы знаешь, что они там делали?
Мадлен уперла руку в бок и в задумчивости прикусила губу. Интересно, о чем она размышляет? Наконец, девушка произнесла:
— Возвращайся к зданию. Если ты хочешь что-то найти, придется войти внутрь.
«Внутрь».
— Это догадка, или ты знаешь это потому, что ты работала с Ночными бродягами?
Она лишь пожала плечами.
— Я могу кое-что знать.
— Ты знаешь, кто руководит Ночными бродягами?
— Так много вопросов. Я не могу ответить на каждый из них. Иди и выясни что-нибудь сам.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты же сама сказала мне подозревать всех и каждого.
Теперь она выглядела довольной.
— Тебе следует подозревать меня больше, чем кого-либо еще, — ответила она, — но сдается мне, что ты пытаешься докопаться до сути Ночных бродяг, а полиции ты больше не нужен. Возможно, у меня есть как раз та информация, что ты ищешь. Но использовать ее нужно тебе.
Вот зачем он здесь — получить информацию, которую месяцами безрезультатно пыталась выбить Драккон. «Продолжай, вдруг она клюнет». Брюс хотел продолжить только затем, чтобы посмотреть, как отреагирует Мадлен.
— Ты же знаешь, что я, скорее всего, передам всю эту информацию полиции. Зачем ты рассказываешь все мне, если с ними ты играла в молчанку несколько месяцев?
В глазах девушки сверкал озорной огонек.
— Потому что, мистер Уэйн, — ответила она, — мне кажется, что я крайне пристрастилась к вашим визитам.
И хотя все внутри Брюса кричало о том, что ему следует держаться подальше, что у этой девочки руки в крови, что она может сотрудничать с целой организацией убийц, юноша все равно не хотел прощаться, все равно хотел продолжать разговор. «Я должен, — мысленно оправдывал он свое желание, — я продвинулся с ней дальше, чем кто-либо еще. Я единственная надежда полиции».
— И что же я найду, если окажусь внутри? — спросил он.
Мадлен дразняще приложила палец к губам, затем помахала ему на прощание и направилась к кровати.
— Проверь нижние ряды кладки у северной стены. Оставлю тебе решать, полезная это информация или нет.
Брюс тоже отвернулся. Может, в ее словах не было ни капли правды, но его сердце все равно колотилось в груди как бешеное. «Полезная информация». Ее слова полностью завладели им. Он был просто обязан последовать ее наводке.
Глава двенадцатая
— Ты же ненавидишь эту группу, — заметила Дайан, взяв Брюса под руку. Юноша наклонился поближе к подруге, чтобы расслышать ее слова.
Друзья втроем направлялись на летний концерт, организованный на лужайке посреди нового парка в центре Готэма. После целой недели постоянных гроз воздух был свеж и прохладен. Даже сейчас в небе висели несколько серых облаков, расцвеченных золотыми и розовыми лучами заходящего солнца.
— Да не ненавижу я ее, — солгал Брюс, — просто считаю, что «Полуночные поэты» переоценены.
Тем временем Уэйн вспоминал карту окрестностей. Парк находился всего в нескольких кварталах от угла Истхэма и Уикера, где находилось взорванное здание «Беллингем Индастриз Энд Ко». Если бы ему только удалось ненадолго улизнуть из толпы, он бы смог поближе взглянуть на здание, а может, даже пробраться внутрь и поискать улики, на которые намекала Мадлен.
Брюс перехватил рюкзак поудобнее, перечисляя про себя, какие вещи прихватил на всякий случай. Болторез, чтобы пройти мимо любого замка, который повстречается ему на пути. Нож. Лыжная маска. Перчатки. Вещи, которые взял бы на дело преступник. Мысли юноши вернулись к Мадлен, к ее скупой, таинственной улыбке. О чем еще она не рассказала полиции?
— Брюс? — Дайан достаточно сильно пихнула его локтем в бок, чтобы привлечь внимание. — Я говорю, как их можно не любить? Им прочат место в пантеоне великих независимых групп.
— Эй, ну кто-то их явно любит, — быстро откликнулся Брюс и криво ухмыльнулся девушке. — Даже не буду пытаться отговорить вас, ребята, от посещения сего ужасного зрелища.
Дайан скорчила гримасу и закатила глаза. Она прекрасно понимала, что мысли ее друга блуждают где-то далеко, и Брюс знал об этом.
— Знаешь, если мы когда-нибудь увидим их выступающими в перерыве Супербоула[4], я тебе напомню о твоих заблуждениях.
— Знаешь, Брюс, ты с самого выпускного странно себя ведешь, — включился в разговор Харви, пережевывая чуррос[5]. Сахарная пудра разлеталась во все стороны. — Обычно тебя не так просто вывести из себя. Что происходит в «Аркхэме»? Лечебница так сказывается на твоих нервах?
Брюс задумался. Пока что он рассказал друзьям только о том, что Драккон наконец начала… ну, не лучше к нему относиться, но хотя бы объяснять ему некоторые аспекты детективной работы. А вот обо всем остальном, включая разговоры с Мадлен о Ночных бродягах, юноша умолчал.
Вот и сейчас Брюс лишь пожал плечами.
— Может, самую чуточку. «Аркхэм» — шумное местечко, особенно если учесть, что заключенные постоянно задирают меня.
— Может, детектив Драккон найдет какой-то способ сократить твой срок, — предположил Харви, — чтобы тебе не пришлось иметь с этим дело каждый день. Потому что это совершенно не похоже на здоровое времяпрепровождение.
«Ты даже понятия не имеешь».
— Я спрошу ее, — пообещал Брюс.
Харви явно не собирался останавливаться на полуслове, но Дайан намеренно вздохнула и ускорила шаг, вынуждая своих спутников сделать то же самое.
— А мы можем на сегодня воздержаться от разговоров о лечебнице? — спросила она, спасая Брюса от необходимости рассказывать что-то еще.
Девушка незаметно подмигнула ему и кивнула в сторону парка, где уже собирались люди, расстилали на траве одеяла и расставляли стулья. Юноша облегченно вздохнул.
Некоторые зрители слонялись между деревьями в ожидании, пока охранники отвернутся в другую сторону, чтобы можно было забраться на ветви.
— Я хочу сказать… ребята, вы вообще понимаете, что это едва ли не последний раз, когда мы вместе куда-то выбираемся в Готэме?
— У нас еще все лето впереди, — ответил Харви, — ты же останешься до конца августа, верно?
Дайан сцепила пальцы рук в замок.
— Десять недель, — произнесла она, — да. Бабуля напомнила мне об этом утром… она практически разрыдалась над тарелкой риса с яйцами.
До них начал доходить смысл сказанного. Брюс внезапно осознал, как мало времени у них осталось.
Добравшись до парка, троица принялась искать подходящее место. Тема их будущего была на время забыта. Наконец, они нашли на траве свободное местечко и принялись ждать начала концерта. Пока Дайан с Харви выбирали лучшую песню группы и Дент просил ее напеть вслух, Брюс снова задумался о Мадлен.
Детектив Драккон предупреждала, что Мадлен попытается манипулировать им. Скорее всего, так и было. Но было в тоне девушки что-то такое… «Для человека, у которого есть все, у тебя очень неспокойно на сердце». Она произнесла это таким тоном, как будто у нее на сердце висел такой же груз. Кого она потеряла? Драккон не стала распространяться о прошлом девушки или о том, что сталось с ее семьей. А что, если в словах Мадлен было больше смысла, чем предполагала детектив?
Толпа ликующе завопила, моментально вернув Брюса в действительность. Музыканты выходили на сцену. Вокалист прочистил горло, микрофон заскрипел. Дайан сложила ладошки рупором и выкрикнула требуемую песню, Харви отодвинул ее в сторону и прокричал свой вариант. Концерт начался, зрители подхватывали припев вместе с группой.