На нем сидела Харли. Харли Квинн. Единственная, кто пришел.
– Эй, Харли, а где все?
Она не ответила.
– Секундочку? Ты забыла разослать приглашения, не так ли?
Она его не слышала. Джокер наклонился над ней и закричал.
– Прекрати рыдать, бесполезная дура! Раздобудь-ка мне чего пожрать. Харли! Проклятье, Харли!
Ответа по-прежнему не было.
Джокер снова рассмеялся.
– Ну конечно, конечно. Брюси, ты снова пытаешься передать мне какое-то сообщение, не так ли? Я знаю, что ты задумал. Это все токсин. Вы с Пугалом пытаетесь меня напугать. Но не выходит, Бэтс. Даже близко не получается.
Еще одна комната. На простеньком деревянном кофейном столике стояло старомодное радио. Рядом с ним лежали две разорванные газетные страницы. «ДЖОКЕР МЕРТВ. ГОРОДУ ПЛЕВАТЬ», – гласил первый заголовок. Рядом с ним вторая передовица: «ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ОПРОСОВ ДВУЛИКОГО БОЯТСЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО».
– Ой, да брось, Бэтс. Получше ничего не мог придумать?
С внезапным треском оживает радио.
– С вами «Добрый вечер, Готэм!» и я, Джек Райдер.
Затем раздался второй голос.
– И я, Вики Вейл. Итак, Джек, сегодня исполнился ровно один год со дня смерти Джокера. Есть, что сказать по этому поводу?
– Прости, Вики… смерти кого?
Вики Вейл смеется.
– Ох, ну ты же помнишь. Джокера.
– А, точно, – Райдер хохочет. – Чувак в виде знака вопроса. Он мертв?
Вики снова смеется.
– Нет, не он. Еще попытка.
– Проклятье, Вики. Я понятия не имею. Помоги мне.
– А знаешь что, Джек? – смеясь говорит Вики. – Да какая разница. Давай просто забудем о нем и будем жить дальше.
– Да, Вики, ты права. Давай забудем о нем и будем жить дальше.
Вики прокашлялась и продолжила репортаж.
– К другим новостям. Сегодня на острове Блик открылся музей, посвященный Бэтмену и его злейшему врагу, Пингвину…
Передача сменяется помехами, затем радио замолкает. Джокер смотрит на него, затем отводит взгляд и отходит от стола.
– О, думаешь, это страшно, Бэтс? Когда я выберусь отсюда, я напишу свое имя кровью на каждом перекрестке в городе. Я вырежу его на каждом трупе. Никто… никто меня не забудет.
Он самодовольно хмыкает, затем снова обыскивает комнату.
– Так как мне отсюда выбраться?
Теперь комната кажется ему больше, она тянется гораздо дальше там, где еще всего мгновение назад была стена. Стол с радио и газетами словно исчезает, и рядом с тем местом, где он только что стоял, появляется еще одна гигантская статуя Бэтмена, на этот раз с горящими красными глазами.
Джокер смеется, затем расстреливает ее.
– Уже заканчиваются идеи, Бэтс?
Внезапно его окружают статуи, много статуй. Джокер вскидывает винтовку и открывает огонь. Ближайшая каменная фигура взрывается, но вместо осколков из нее вылезает живой Бэтмен, из плоти и крови. Он хватает Джокера за горло и швыряет на пол. Клоун снова вскидывает винтовку, но его обидчик уже исчез.
– Брось, Бэтмен. Куда ты запропастился? Покажись уже, Бэтс. Взгляни мне в глаза. Поговори со мной. Дай пустить в тебя пулю.
Тишина. Ни Бэтмена. Ни статуй. Джокер снова оказался в комнате, с которой все началось, только на этот раз здесь уже было не так темно. Сквозь трещинку в стене внутрь просачивался лучик света.
Джокер прицелился и выстрелил.
Стена рухнула, явив за собой открытое пространство с убегающей вдаль стальной дорожкой.
Путь наружу.
– Прощай, Бэтс, – рассмеялся Джокер, – та еще поездочка, но теперь я выбираюсь отсюда.
Выключатель был на дальней стене. Щелкнув по нему, Джокер услышал, как где-то вдали оживает механизм. Джокер выдохнул и расслабился.
– А знаешь, Бэтс. Ты ведь меня почти напугал. Меня! Ха! Я имею в виду, чего мне теперь вообще бояться-то?
Звуки механизма стали ближе, словно бы лифт поднимался на его этаж.
А затем послышался голос.
Его голос.
– Ты боишься, что обратишься в прах. Ты боишься, что тебя забудут. А тебя забудут, Джокер.
Дверь появилась там, где еще секунду назад ничего не было. Она распахнулась. В проеме стоял Бэтмен.
– Благодаря мне, – закончил он и шагнул вперед.
Джокер попятился назад.
– Нет. Уходи. – Еще один шажок назад. – Умри, чтоб тебя. – Еще шаг. – Остановись. Стой. Держись от меня подальше. – Но Бэтмен и не думал останавливаться. – Умри. Просто умри, – взмолился Джокер.
Но Бэтмен и не думал умирать.
– Я – возмездие, – провозгласил он, – я – ночь. – Его голос становился грубее. – Я – Бэтмен, – прорычал он.
Он размахнулся своим затянутым в перчатку кулаком, и Джокер повалился на пол. От следующего кулака он покатился прочь по коридору. И так удар за ударом посылали его все дальше и дальше. Джокер мог лишь умолять сохранить ему жизнь.
– Бэтс, прошу тебя. Не делай этого. – Еще один удар затолкал его обратно за дверь. – Ты совершаешь ошибку. Брось, Бэтс, после всего, через что мы прошли. – Он попытался было встать, но очередной удар снова сшиб его с ног. – Я буду хорошим. Буду рассказывать шутки. Смешные. Тебе не нужно делать этого.
Джокер почувствовал за спиной стену и попытался оттолкнуться от нее, чтобы подняться на ноги. Но она испарилась, и клоун снова упал.
– Знаю! Я знаю, что мы можем сделать. Мы можем поделить твой мозг. Я буду забирать его по выходным. Послушай. Да послушай же меня. Я оставлю Робина в покое. Я буду хорошо себя с ним вести.
Затянутый в перчатку кулак впечатался в лицо Джокера, ломая ему кости.
У него шла кровь. У него текли слезы.
– Ты будешь скучать по мне. Ты же знаешь, что будешь. Никаких больше шуточек про мертвых родителей, обещаю. Брось, Бэтс, неужели ты действительно хочешь, чтобы это закончилось?
Еще один мощный удар опрокинул Джокера навзничь. Перед его лицом захлопнулась тяжелая железная дверь. Он очутился в камере.
– Нет, Брюс. Не бросай меня. Ты мне нужен.
Бэтмен прижался к решетке. Он почти улыбался.
– Прощай, Джокер, – сказал он, когда камера стала отъезжать в сторону и в конечном итоге исчезла вдали.
– Ты понимаешь, Готэм? – надрывался Пугало. – У тебя больше нет спасителя. Нет надежды. – Он указал на Брюса, который дергался на каталке под прицелом двух камер. – Нет больше Бэтмена.
Он наклонился к Брюсу Уэйну и прошептал ему на ухо.
– Теперь я твой хозяин. Я выиграл.
Но Брюс Уэйн лишь улыбнулся ему.
– Нет, Крейн. Ты не выиграл. Я не боюсь. Ты проиграл. Снова.
– Нет. Невозможно, – ахнул Пугало, пятясь назад. – Без страха жизнь лишена смысла.
Он заметил, что камеры продолжают снимать, и приставил пистолет к голове Уэйна.
– Пусть даже ты отказываешься чувствовать страх, – сказал Крейн, глядя в объектив камеры, – они все равно почувствуют его, когда я пущу тебе пулю в голову. Они увидят, что если ты можешь умереть, то любой может умереть.
– Ты прав, Джонатан, – Брюс снова ему улыбнулся. – Любой может умереть. Мы все люди. Даже ты. Видишь это?
Пугало посмотрел на свою руку, ту самую, что сжимала пистолет, и увидел, как по ней передвигается маленькая красная лазерная точка. Мгновение спустя он услышал тихий чих глушителя, и пистолет выпал из его руки.
Брюс Уэйн поднял взгляд и увидел, что на балконе кто-то есть. Фигура вышла на свет, и он узнал его.
Это был Джейсон Тодд, но он больше не был Рыцарем Аркхема. На нем была броня, украшенная символом большой красной летучей мыши, а на голове красовалась красная маска. Рыцарь Аркхема был запутавшимся злодеем, но он увидел всю ложь, что его извратила, и предпочел бороться с ней.
Джейсон Тодд стал Красным Колпаком.
Он прицелился и снова выстрелил. Оковы, удерживающие Бэтмена на каталке, разлетелись на осколки, освобождая его.
Пугало отшатнулся назад, а Брюс Уэйн слез с каталки, повернулся к операторам и прокричал.
– Продолжайте снимать, – велел он, – я хочу, чтобы все это видели.
Брюс метнулся к Пугалу и повалил его на пол. Крейн пытался вырваться, но Уэйн крепко держал его. Пугало попытался уколоть его своими шприцами, но Брюс схватил его за запястья и отвел руки в стороны.
А затем, мощным толчком, Брюс воткнул отравленные шприцы в грудь и шею Пугала. Он крепко держал и не отпускал руки своего врага, пока токсин не начал действовать.
– Теперь все кончено, Крейн. И страх проиграл.
Брюс Уэйн поднялся и отошел назад. Пугало, пошатываясь, попытался подняться на ноги.
Он качался из в стороны в сторону, лихорадочно молотя руками монстров, которые неожиданно обступили его со всех сторон. Он захотел убежать, оторваться от них, но они окружили его, они придвигались все ближе, и в итоге уже некуда было бежать.
Один за другим они впивались ему в плоть, срывали мясо с костей. Он снова упал на пол, а монстры превратились в темные фигуры со сверкающими глазами и длинными когтями, которые разрывали его броню, а затем впивались в кожу.
Этот гигантский монстр-летучая мышь хотел полакомиться им, а после превратить в одного из них. Десять тысяч летучих мышей набросились на него, и он закричал от неуправляемого ужаса. Он ничего не мог поделать, кроме как поддаться собственным страхам.
Гордон озадаченно покосился на своего старого друга.
– Кто это был? В красной маске? Почему он помог нам?
Бэтмен повернулся к Гордону спиной.
«Он не должен увидеть мое лицо. Он никогда не должен узнать, во что я превращаюсь».
– Для этого и существуют друзья, – ответил он.
Все было почти кончено. Брюс смотрел, как Гордон помогает Робину. У парня по-прежнему текла кровь, но шок уже прошел. Бэтмен стоял рядом с Гордоном, но по-прежнему держался к нему спиной.
– Присмотри за ним, Джим. Присмотри за ними всеми.
Гордон уставился на Бэтмена, сперва удивленно, но затем до него начал доходить смысл слов старого друга.
– Что теперь будет с тобой?
Бэтмен поднял маску и снова надел ее. Брюс Уэйн был всего лишь человеком, и не имело значения, что теперь об этом узнали все. Но Бэтменом мог стать кто угодно, кто верил в справедливость и правосудие. Бэтмен был символом.