– Но разве вы не понимаете? – сказал он, наклоняясь. – Случайные неизвестные, вспыхивающие без всякой видимой причины – именно то, что нам нужно прямо сейчас, чтобы отвлечь Бэтмена и сбить его со следа. Дайте ему несколько жертв, которые, в отличие от профессора или бойфренда, не имеют никакой очевидной связи с Джоанной Ли или ее исследованиями... – Последовало молчание, пока они ждали продолжения. – Позвольте ему идти по ложному следу, а мы не спускаем глаз с награды – будущего Готэма.
Ропот интереса распространился вокруг стола, ободряя его. Его уверенность вернулась, когда Председатель тоже услышала этот шепот. Он откинулся на спинку стула и ждал её ответа.
– Это... интересная стратегия, – уклончиво ответила она, – хотя, возможно... слишком яркая, чтобы быть удобной. Суд Сов давно процветает, оставаясь в тени, а не потакая театральным подвигам терроризма, подобным тем, что практикуют такие психопаты, как Джокер. Как говорится в том стишке, мы правим Готэмом из тайного гнезда.
– В этих старинных виршах также говорится об отрубании голов нашим врагам, – отозвался Винсент. – Суд Сов полагался не только на страх, но и на осмотрительность. Есть время прятаться в тени, но есть также время для смелых действий. Наш враг знает это, даже если мы можем забыть об этом. – Он повысил голос для убедительности. – Мы зашли слишком далеко, чтобы сейчас колебаться. Что значат несколько дымящихся трупов, если они отвлекут Бэтмена на время, необходимое нам, чтобы добраться до Джоанны Ли и потерянных секретов Перси?
Председатель по-прежнему молчала.
– При всем уважении к нашим почтенным традициям, – сказал он, – мы могли бы также рассмотреть более современную поговорку: «Все или ничего».
Отрывистые аплодисменты приветствовали грандиозное завершение его речи. Винсент ухмыльнулся под маской, когда представил, как Председатель хмурится под своей. Он не был готов требовать вотума недоверия. Только не сейчас, но, возможно, позже: когда он получит эликсир и... возмездие. Тогда они увидят, кто подходит на роль того, кто поведет Суд в двадцать первый век.
– Что ж, – сказала она кисло. – Сожгите еще несколько жалких подопытных, если нужно, но поймите, что мы ожидаем результатов. Будет не слишком хорошо для вас или вашего рода, если это окажется очередной погоней за призраками.
Угроза была безошибочной, ставки сильно повышались. Винсент приложил все усилия, чтобы удержаться и не сглотнуть.
Неудача только что стала немыслимой.
– Благодарю вас, Председатель, – сказал он. – Это обнадеживает – знать, что Суд Сов все еще осмеливается тянуться к будущему, несмотря на риск.
– Пожалуйста, – сказала она. – Возможно, пришло время обратиться и к прошлому... для нашего усиления. Тебе и нашему новому Когтю не помешает некоторая помощь, и я считаю, что знаю того, кто вам нужен.
Глава 21
«Я сейчас сгорю!»
Перепуганный бродяга вспыхнул пламенем. Железная бадья превратилась в погребальный костер. Рука Перси покрылась волдырями от одного касания. Держа её прямо перед глазами, он закричал, когда его пальцы загорелись, как Рука Славы...
Перси внезапно проснулся в темноте, его сердце бешено колотилось. Запах горящей плоти стоял в носу и горле. Казалось, он цепляется за него. Он потянулся к своей руке, просто чтобы убедиться, что она на самом деле не горит.
– Перси! – Позвала Лидия, лежавшая с ним рядом. – В чем дело? Что не так?
Ему потребовалось мгновение, чтобы стряхнуть с себя кошмар и осознать: он лежит рядом с Лидией в спальне на втором этаже дома. Сквозь шторы пробивался лунный свет – единственное освещение в этот поздний час. Спутанные простыни покрывали нижнюю часть тела художника, в то время как его торс был мокрым от пота. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ничего страшного, дорогая, – притворно ответил он. – Просто дурной сон приснился.
«Если бы это было правдой!»
– Пожалуйста, Перси, не лги мне. – Она теснее прижалась к нему в темноте. – Тебя беспокоит что-то ужасное, хотя ты и пытаешься это скрыть. Я вижу это в твоих глазах и в темных кругах под ними. Я вижу это даже в твоих последних письмах ко мне. Они совсем другие, не такие как те, что когда-то ты посылал мне. Ты думаешь, что, надевая маску веселья, ты сдерживаешь всё, что тебя мучает, но твой страх, твоё горе можно прочесть между каждых строчек. Твои слова пугают меня тем, что они так стараются скрыть.
«Мои письма?» Его охватила паника. Сколько же он невольно раскрыл в своих посланиях? Он писал ей почти ежедневно, в то время как запертый в своей лаборатории трудился над своим эликсиром. Был ли он надлежащим образом осмотрителен в этой ситуации, которая так тяготила его?
– Те письма! – прошипел он. – Скажи мне, что они в безопасном месте. Что никто и никогда не сможет их найти.
То, что их любовная связь может быть раскрыта, не представляла для него большого беспокойства. Маргарет уже знала. Также, вероятно, знали и многие другие. Даже Алан Уэйн уже высказал свои подозрения.
Нет, ужасно само по себе было то, что он мог каким- то образом выдать тайны Суда. Это пугало его – из-за Лидии.
Когти не останавливаются ни перед чем, когда дело доходит до сохранения неприкосновенности частной жизни Суда.
«О них проронишь только слово...»
– Уверяю тебя, Перси, письма хорошо спрятаны, – сказала она ободряюще. – Они надежно скрыты от любопытных глаз.
– Хорошо, хорошо. – Он молился, чтобы она оказалась права. – Ты не представляешь себе возможные последствия, если они попадут не в те руки.
– Тогда скажи мне, Перси. Пусть не будет никаких секретов между нами. Мне невыносимо видеть, как ты страдаешь, а я даже не знаю причины.
– Ты сама не знаешь, о чем просишь, – сказал он. – Если бы ты знала, что я сделал...
– Я все равно буду любить тебя. – Она обняла его и положила голову ему на грудь. – Я не питаю иллюзий насчет того, каков этот мир, Перси. Неважно, богат ты или беден, мужчина ты или женщина, мир может быть очень жестоким, навязывая нам всем трудный выбор. – Она глубоко вздохнула. – Я знаю тебя, Перси. Так что уверена, что бы ты ни сделал, ты наверняка знал, что у тебя нет выбора. Ты бы не сделал зла, если бы тебя не вынудили к этому. Пожалуйста, поделись со мной своими тревогами. Позволь мне облегчить их в меру моих сил.
Перси посмотрел на нее сверху вниз. Когда его глаза привыкли к полумраку, он разглядел прелестного ангела, которого так хорошо знал. Искушение это было непреодолимым. Чувство вины сжимало художника, поглощало изнутри, и он отчаянно нуждался в облегчении. По правде говоря, он не должен был быть с Лидией сегодня вечером. Перси должен был работать внизу, в лаборатории, но сегодня он слишком нуждался в утешении ее рук, чтобы пережить еще одну ночь.
– Поговори со мной, Перси. Не закрывайся от меня.
Ее мольбы были неотразимы.
– Что тебе известно, – начал он, – о Суде Сов?
Он рассказал ей обо всем, начиная от своего участия в Суде и заканчивая природой его экспериментов, огненными последствиями его эликсира и ужасной смертью своего злополучного подопытного. Закончив свой рассказ, он отвернулся от нее, благодаря темноту.
Он не мог смотреть ей в глаза.
– Что ты обо мне, должно быть, думаешь...
Она потянулась к нему.
– Бедный мой Перси, я и понятия не имела, как ты страдал.
Она взяла его за подбородок, и он снова повернулся к ней лицом. В полумраке он не увидел ничего, кроме сочувствия на ее дивном лице.
Ее глаза влажно блеснули.
– Разве ты не понимаешь? Ты в такой же степени жертва Сов, как та несчастная душа в твоем подвале. Ты действовал не по своей воле.
Рыдая, он обнял ее, глубоко благодарный за её прощение и сострадание, хотя и не уверенный, заслужил ли он их. Он был так привержен своему месту в Суде, что закрывал глаза на его тёмные стороны. Он знал о Когтях и их предназначении, но предпочитал не обращать на это внимания, предполагая, что они не имеют к нему никакого отношения. На самом же деле, с горькой иронией подумалось ему, не так давно он сам предложил послать Когтя от имени Лидии, чтобы разобраться с этим никчемным плейбоем, Билли Дрейпером.
Перси не мог утверждать, что не знает истинной природы Суда. Он был соучастником его зловещих деяний.
– Что же мне делать, Лидия? – спросил он. – Я больше не могу этого выносить. Я изменился. Ты изменила меня, повлияв сначала на моё искусство. Не случайно моя карьера процветает с тех пор, как ты вошла в мою жизнь. До того, как я встретил тебя, моя работа была искусной с технической точки зрения, но лишена тепла и сердечности. А потом ты разбудила во мне человечность. Воспитанный Совами, я всегда считал, что жизнь – это, по существу, жесткая борьба за выживание между имущими и неимущими, хищниками и жертвами. Что это просто естественный порядок вещей, но сейчас...
Его голос стих. Маргарет была права, когда винила Лидию в том, что она смягчила его сердце. Она только ошиблась, не сумев увидеть, какое это было благословение!
– Давай убежим, Перси, – сказала она. – Убежим из Готэма, от Сов, от всего этого. Мы можем построить новую жизнь где-нибудь в другом месте, вместе.
Он покачал головой.
– Это заманчивая мечта, но она невозможна. Суд Сов не терпит предательства и распущенности. Когти будут преследовать нас везде, куда бы мы ни пошли. – Он глубоко вздохнул, признавая реальность их обстоятельств. – Впереди есть только один путь. Я должен неустанно трудиться, чтобы дать Суду то, что им нужно – усовершенствованную версию эликсира без ужасных побочных эффектов, чтобы никто другой не испытал то, что вытерпел тот несчастный. Больше никаких смертей, никаких сожжений.
– Ты можешь это сделать, Перси? Найти решение?
– Я должен, – ответил он. – Другого выхода нет. – Его настроение немного улучшилось, когда он увидел впереди свет. – Кто знает? Возможно, я смогу использовать формулу как разменную монету, чтобы добиться расторжения брака с Маргарет и незаметно уйти из Суда. Тогда мы сможем купить нашу свободу, и быть вместе, наконец!