– Ну да, их генеральный директор находится под арестом.
– Нет, дело в цифрах. В ваших цифрах. Целое подразделение «Уэйн Энтерпрайзис» внезапно исчезло. Вот я и отправился в архив и начал изучать старые документы.
Риз достал копии из своего кожаного кейса, вынул их из папки и протянул через стол Фоксу.
– Мои дети любят Бэтмена. Я тоже думаю, что он крутой. Кроме того, он раздает кое-кому пинки под зад.
Фокс быстро проглядел копии. В верхнем углу одного листа было неразборчиво написано: «Бэтмобиль».
– Когда вы вдруг узнаете, что он просто богатый ребенок, который играет в переодевание, это меняет суть дела, – продолжил Риз. Риз указал на инициалы Фокса на шапке документа. – Это ваш проект. Не говорите, что вы продаете это армии. Отдел прикладных наук был небольшим мертвым департаментом – кто на него обращал внимание? Но теперь в вашем подчинении целый Научно-исследовательский отдел, тратящий огромные суммы денег и утверждая, что это связано с сотовыми телефонами для армии. Что вы сейчас создаете для него – ракетный корабль? Мне нужно десять миллионов в год за мое молчание.
Фокс сложил копии и в упор посмотрел на Риза.
– Разрешите мне говорить с вами прямо. Вы думаете, что ваш клиент – один из самых богатых и могущественных людей в мире, тайный член комитета бдительности, который проводит все свои ночи, избивая преступников голыми руками. И вы собираетесь шантажировать такого человека?
Риз уставился на лениво улыбавшегося Фокса.
– Желаю удачи, – сказал Фокс, растягивая слова.
Колман Риз покинул разгневанного и оскорбленного Фокса. Шантаж? Совсем нет. Шантажисты – преступники, а Риз таковым не был. Он был юристом, одним из тех, кого не оценили по заслугам. Его обманули. Его таланты не были ни признаны, ни вознаграждены. Он был нанят на работу на последнем курсе школы права Готэмского университета с обещанием быстрого карьерного роста и финансового успеха. Прошло пять лет – целых пять лет! – и где он? Застрял в юридической библиотеке «Уэйн Энтерпрайзис», занимаясь проверками финансового состояния компаний. О, с деньгами был порядок, он так тогда считал; начальная зарплата была очень неплоха, но стоимость жизни неожиданно возросла, а ведь когда-то ему хватало премии, чтобы оплатить прекрасный отпуск на юге Франции. Однако человеку с его способностями не следует заниматься рутиной в библиотеке. С его красноречием следует выступать в суде, присущие ему обаяние и харизма не только позволили бы выигрывать дела, но и могли бы сделать его лицом, возможно, лучшим в «Уэйн Энтерпрайзис».
Но у него ничего не вышло с Люциусом Фоксом и, самое главное, с Брюсом Уэйном.
Брюс и Альфред были очень заняты испытанием огнестрельного оружия. До этого Брюс стрелял из ружья в своем подземном укрытии, а Альфред стоял в это время на улице. Как они и предполагали, за пределами бункера звука выстрелов не было слышно. А сейчас Альфред передавал Брюсу пулю, на которой была нанесена сетка. Он засунул ее в обойму пулемета Гетлинга, управляемого через компьютер. Они надели наушники, и Брюс нажал пальцем на кнопку. Орудие зажужжало и поехало от стены к стене, его дуло вращалось и стреляло в ряд одинаковых кирпичей. Когда пулемет перестал стрелять, Брюс подошел к кирпичам, захватив пулю, найденную на месте преступления. Он поднес ее к каждому из только что сделанных отверстий, а затем выбрал два кирпича и поместил их в лучевой сканер. Он щелкнул выключателем, и на экране появилось четкое трехмерное изображение пули в разрезе.
Через час Брюс стоял рядом с Люциусом Фоксом в Отделе прикладных наук «Уэйн Энтерпрайзис» уже перед другим экраном и слушал комментарии Фокса:
– Вот ваше первоначальное сканирование. – Он нажал на кнопку, и на экране появилось второе изображение. – Вот ее обратная проекция.
Фокс нажал другую кнопку, изображения начали двигаться, складываясь в целые пули. Наконец движение прекратилось, и на одной из картинок стал заметен узор из круглых линий.
– Есть! – сказал Брюс. – Отпечаток большого пальца.
– Я сделаю вам копию, – сказал Фокс. – Господин Уэйн, вы дали новое поручение Научно-исследовательскому отделу?
– Да, это государственный проект по телекоммуникациям.
– А я и не знал, что у нас новые правительственные контракты. Не могли бы вы...
– Люциус, я не открываю свои карты.
– Это оправданно.
Фокс вытащил копию отпечатка большого пальца, полученную с осколка пули, и отдал ее Брюсу.
– Ну, а что насчет дела с Ризом, о котором я говорил по телефону?
Альфред ждал своего босса в бункере и, чтобы убить время, смотрел кулинарное шоу по телевизору. Брюс ответил на приветствие Альфреда, засунул копию отпечатка пальца в компьютер. Альфред, сидя перед клавиатурой, сказал, обернувшись через плечо:
– Я проверю его по всем базам данных.
– Сделай перекрестную ссылку по адресам. Поищи в Парксайд и рядом.
В то время как Альфред занимался поиском, Брюс ушел в полумрак помещения, выкатил мотоцикл модели «Агуста Брутале» и завел его в лифт.
– Нашел одного, – сказал Альфред. – Мелвин Уайт – нападение с отягчающими обстоятельствами, два раза забирали в психиатрическую больницу Аркхем. Живет в квартире номер 1502, по улице Рэндольф, недалеко от государственных доходных домов.
– С видом на похоронную процессию, – сказал Брюс, забираясь на мотоцикл. – Это плохо.
Глава девятнадцатая
В этот день хоронили комиссара Лоэба. Не все любили комиссара, у него, безусловно, имелись враги в политических кругах, но он был Готэмцом, его смерть была несправедливой и несвоевременной, и он заслужил, чтобы ему воздали должное. Едва взошло солнце, люди начали собираться на тротуарах и занимать места у окон вдоль улицы, некоторые прихватили с собой раскладные стульчики, а некоторые полные закусок сумки-холодильники, на многих были траурные повязки. Все как один стояли со скрещенными на груди руками, опустив глаза в землю.
За исключением, пожалуй, только полиции.
Церемония продолжалась около часа.
Участники траурной процессии прошли не менее мили. Для некоторых это был шанс показать миру, что они хорошие порядочные граждане, которые воздают почести умершим. Присутствие полицейских было очень заметным. По улице маршировал, оркестр полицейского департамента Готэма, сотни людей в форме стояли на тротуарах и по обочинам дорог и регулировали движение на перекрестках. Было столько же офицеров в штатском, которые делали вид, что они наблюдают за похоронами, а на самом деле следили за всем, что происходит вокруг. Высоко на крышах домов молчаливые утомленные люди не отрываясь смотрели в оптические прицелы своих снайперских винтовок.
Гордон настроил свою рацию и проворчал:
– Что там видно сверху?
Один из снайперов, ветеран с двадцатилетним стажем, включил свою рацию и ответил:
– Мы делаем все, что можем. Но, откровенно говоря, слишком много окон.
Гордон посмотрел наверх, на отражавшие солнце оконные стекла. Да, действительно, окон очень много.
Проехать по улицам Готэма на машине было невозможно, настолько они были запружены скорбящими. Но, лавируя на своем мотоцикле, Брюс довольно быстро добрался до цели своей поездки. Возможно, кто-то узнал его? В костюме Бэтмена все точно заметили бы его, кинулись бы за ним, попытались бы остановить. Но Брюс Уэйн? Он всего лишь миллиардер Брюс, вытворяющий по своему обыкновению безумные трюки.
Он затормозил в проходе между двумя жилыми домами средней высоты, в дюжине ярдов от края процессии. Слез с мотоцикла, ухватился за нижнюю перекладину пожарной лестницы и подтянулся. Добрался до пятого этажа. В мгновение ока открыл окно и прокрался в плохо освещенный коридор. Он отсчитывал двери, пока не дошел до двери с номером 1502.
Брюс прижался ухом к деревянной панели и услышал голос, приглушенный и гулкий одновременно. Он принадлежал мэру. Его честь, должно быть, произносил обычную речь, посвященную павшим в бою товарищам, стоя на улице прямо перед зданием:
«...Мы осознаем жертву этого храброго слуги народа, мы должны помнить, что бдительность – это цена...»
Одна и та же старая речь – собрание клише, – которую он произносил каждый раз, когда умирал полицейский, пожарный или политик. Но если подозрения Брюса по поводу квартиры 1502 верны, она станет последней речью мэра. Если только он не вмешается.
Он очистил свой ум от ожиданий и размышлений, потому что, как учил его Рас, вступая в бой, нужно полностью сосредоточиться на настоящем моменте. Он выбил дверь и нырнул внутрь, перекувыркнулся и...
Оптический прицел снайперской винтовки на треножнике около окна. На полу восемь мужчин, связанные веревкой по рукам и ногам, с кляпами во рту. Брюс подошел к ближайшему и вытащил кляп.
Ловя воздух ртом, человек сказал:
– Они взяли наши винтовки и наши формы...
Винтовки... и форму?
Брюс подскочил к одну и через оптический прицел увидел такую картину.
Мэр. Гвардейцы почетного караула, восемь мужчин в форме, поднимают винтовки и готовятся выдать залп в честь павшего полицейского. Через окуляр Брюс увидел лицо, показавшееся ему знакомым – с глубоко посаженными глазами и отвратительными шрамами...
Гордон тоже заметил лицо со шрамами и несколько секунд пытался вспомнить, где же он его встречал прежде. Потом он осознал, что оружие этого человека выбивается из общей картины. Секундой позже лейтенант в несколько прыжков достиг трибуны, где вещал сейчас мэр, – раздались выстрелы. Пули вонзились в спину Гордона, но он успел накрыть мэра своим телом, и оба они упали на тротуар.
Стоя на крыше дома на противоположной стороне улицы, сержант Рафаэль Майер услышал выстрелы и увидел в оптический прицел блик солнца, сверкнувший на аналогичном прицеле в окне пятого этажа. Он нажал на курок.
На улице началось столпотворение: повсюду раздавались крики и вопли, участники процессии превратились в неспособную думать, испуганную, тупую толпу, которая бежала без оглядки в поисках любого укрытия. Двое из патрульных полицейских не растерялись и выстрелили в кровожадного гвардейца. Один из выстрелов попал в цель – в ногу одного из гвардейцев. Тот застонал, уронил оружие и упал на землю.