Он не умолкал:
– Да, такие времена настали – только держись. Надо ловить свою птицу счастья, потому что иначе ее поймают другие… Надеюсь, ты не сердишься на меня за то… Ну, думаю ты помнишь. Конечно, я повел себя не по-мужски. Но кто в молодости не ошибался, правда? Ты как, общаешься с кем-нибудь из наших? Я, стыдно сказать, уже забыл половину фамилий преподавателей и однокурсников. Хотя подожди, ты ведь на другом курсе училась, да?
«Надо же, хоть что-то ты про меня вспомнил», – с горечью подумала я.
– Был рад тебя видеть. Ну, побегу! Счастливо! И все-таки как странно, что мы здесь встретились. Я ведь к старикам своим редко заскакиваю, правда, редко. И вдруг ты… Ладно. Пока!
Он чуть запнулся, силясь вспомнить мое имя. Тщетно.
Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Еще минута – и он исчезнет, растворится в шумной сверкающей Москве, затеряется в прожилках ее улиц.
– Подожди, – твердо сказала я. – У нас растет сын. Я не сделала тогда аборт. Он уже совсем взрослый, наш ребенок…
Наверное, вы видели, как сдувается воздушный шар? Теряет упругость, становится сморщенным печеным яблоком, превращается в мягкий дряблый комочек? Что-то похожее произошло с его лицом, плечами…
– Какие глупости, – после минутного замешательства выдавил он из себя. – Я ничего не хочу об этом слышать! Ты поняла? Ничего! Обмануть меня решила? Денег стрясти? Не выйдет! Не на того напала!
Он сел в серебристую машину. Автомобиль мгновенно сорвался с места. Я смотрела ему вслед – униженная, растоптанная, уничтоженная. Как и много лет назад. Все повторилось, только теперь было куда больнее, потому что в молодости нет страха перед будущим, а с годами он приходит, а будущее исчезает, исчезают мечты, желания, и надежды…
В вагоне электрички я изо всех сил пыталась сдерживать слезы. Не помню, получилось ли у меня это. Не уверена…»
…Может быть, если бы эта женщина продолжала вести дневник, в нем появилось бы еще несколько записей. О том, как она, захлебываясь слезами, рассказала своему сыну, что обманывала его долгие годы, будто отец умер, на самом деле он жив, но ему нет абсолютно никакого дела до своего ребенка. О том, как они плакали, обнявшись, и просили друг у друга прощения, и все друг другу простили.
Но она этого не сделала. Не успела. Потому что ее, с опухшими от слез глазами, оглушенную горем, не различающую дороги под ногами, внезапно ослепил истошно сигналивший грузовик, и под его тяжелыми колесами вдруг исчезла вся ее боль…
2
«Спокойствие, только спокойствие, как говорил любимый книжный герой моего детства Карлсон, который живет на крыше. Все пройдет хорошо. У меня все получится», – думала шагающая к станции метро Лика Вронская.
И все же она вздрогнула, увидев на стене перехода листовку со своим портретом, у которой покуривал наряд милиции. Сдерживая порыв тут же броситься наутек, она, затаив дыхание, прошла возле милиционеров. Ее взгляд упал на лоток с книгами. Конечно, отличная мысль – уткнуться в вагоне в книжку, вот и повод закрыть лицо.
Она без колебаний выбрала «Священную книгу оборотня» Виктора Пелевина. Рецензии на нее появились еще месяца три назад, но купить и прочитать все руки не доходили. Вот теперь она и начнет знакомиться с приключениями оборотня-лисички с душераздирающим именем А Хули. А уж если ее заметут в ментовку, то опять-таки будет чем заняться в перерывах между допросами.
«Нет! Стоп! Только позитивное мышление. Спокойствие, спокойствие, – Лика вновь занялась аутотренингом. – Я спокойна. Я даже рада, что кругом полно милиции. Время нынче непростое, в метро и возле станций совершаются теракты, милиция защищает граждан от преступников, а я не преступница, так что волноваться нет никаких причин, я спокойна, я совершенно спокойна…»
Зачитавшись, она едва не пропустила нужную станцию. Пришлось выскакивать, расталкивая только что вошедших в вагон людей, привлекая к себе излишнее внимание.
– Вот молодежь, о чем вы только думаете, – в сердцах бросила Лике женщина в тяжелой старомодной дубленке, которую, казалось, не обойти не объехать.
Уже с перрона Лика пробормотала:
– Простите, пожалуйста.
И, заснув книгу в рюкзак, зашагала по направлению к вокзалу.
В зале ожидания она заискивающе улыбнулась милиционерам (ну, вы же понимаете, сами мы не местные, вот и уезжать собралась, не надо спрашивать у меня регистрацию, потому что если я вам покажу свои документы… Стоп! Спокойствие, только спокойствие!). Потом порадовалась большому количеству указателей, избавляющих ее от необходимости спрашивать, как пройти к автоматическим камерам хранения.
Вячеслав Кулаков, писала Танюша, занял ячейку под номером 3856. Лика, забросив пару монет, засунула в ячейку по соседству болтавшийся в рюкзаке с незапамятных времен плеер с кассетой английского и, оглянувшись по сторонам, как бы невзначай принялась выщелкивать цифры кода на ячейке Кулакова.
Свою дату рождения в качестве кода Вячеслав ввести не пожелал. Лика перебрала все возможные комбинации: просто день; день и месяц; день, месяц и год; и лишь один год… Столь же безучастным, видимо, он был и ко дню завоевания бронзовой медали на чемпионате Европы по бодибилдингу, и к другим знаменательным в своей биографии спортивным событиям.
– Да уж, ларчик открывается непросто, – пробормотала Лика, спуская в унитаз листок с уже бесполезными пометками, сделанными после просмотра информации в Интернете.
Перекуривая свою беду в туалете, Вронская все пыталась прикинуть, какую комбинацию цифр мог загнать Вячеслав в код ячейки. И чем больше она думала, тем больше ей начинало казаться, что ее идея лишена всяких шансов на успех. А если Вячеслав ввел, предположим, ПИН-код своего телефона? Он-то его без проблем вспомнит, а вот она, Лика, никогда не подберет нужную комбинацию, слишком много вариантов. Или он мог ввести какую-нибудь памятную лишь для него дату – и опять она пролетает, как фанера над Парижем.
Вернувшись к ячейке, Лика успела проверить лишь один пришедший ей на ум вариант: 90-60-90. Вячеслав во время тренировок любил ей повторять:
– Лика, звезда моя, старайся, 90-60-90 с неба не падают, терпенье и труд все перетрут, это вам не пирожки в «Макдоналдсе».
При чем тут пирожки, Лика так тогда и не уточнила. А желанные для многих женщин цифры не подошли. Зато рядом с ней нарисовалась уборщица в черном халате, с косынкой на голове.
– Девушка, что-то вы давно тут стоите. Код, что ли, забыли? – спросила она, окидывая Лику подозрительным взглядом.
– Ага, – преданно закивала девушка. – Забыла! Как хорошо, что вы подошли! Меня как осенило…
Вытащив из ячейки плеер, Лика опять зашла в туалет. Ну хоть в туалете-то время проводить не возбраняется? Или же усилившие бдительность сотрудники вокзалов и аэропортов даже там не оставляют пассажиров в покое?
Почему, почему она так мало общалась с Вячеславом? Да, все объяснимо: через полчаса после начала тренировки всегда хочется лишь одного – снять промокший от пота костюм, принять душ и забраться в теплую пещерку «Форда». И все же, все же, они ведь иногда перекидывались парой фраз…
В памяти Лики всплыла еще одна картина. Вечер, которому предшествовал очень напряженный день. Она совсем без сил, кажется, даже собственные руки – неимоверная тяжесть, какие уж тут штанги и гантели.
– Славка, сегодня все-таки пятница, тринадцатое. Не нагружай меня сильно, ладно?
– А я люблю пятницу, тринадцатое. Мне везет. И если черная кошка дорогу перебежит, все складывается особенно удачно…
Выждав, пока бдительная уборщица скроется за углом, Лика еще раз метнулась к ячейке и без особого энтузиазма набрала «чертову дюжину». Когда дверца открылась, Лика не поверила своим глазам! А в камере хранения лежало всего несколько предметов: упаковка витаминов, общая тетрадка в клеенчатой обложке и… пистолет. Оставив оружие в ячейке, Лика извлекла витамины и тетрадь, засунула их поскорее в рюкзак и, довольно хихикнув, вновь пошла в туалет.
Она закрыла за собой дверь кабинки и высыпала на ладонь пару таблеток. Они меньше всего напоминали витамины – никакой яркой оболочки, да и размер крохотный, как у таблеток нитроглицерина. Может быть, решила Лика, Танюша и права: это просто какая-то «химия» для стимулирования роста мышц. Наличие пистолета чести Славе не делает, но ведь мужчинам так нравятся такие игрушки. Возможно, оружие в ячейке делает его более уверенным в себе. Хотя с его-то лапищами не проблема разобраться с любым обидчиком.
Подавив вздох разочарования, Лика открыла тетрадь, исписанную ровным, округлым, сто процентов женским почерком…
Ее глаза быстро заскользили по строчкам:
«Она бывает – любовь с первого взгляда. Мы столкнулись у расписания возле деканата, и из головы сразу же выскочило все: и лекция, на которую надо идти, и номер аудитории, и все-все…»
Дневник обрывался внезапно. Закончив чтение, Лика почувствовала, как кольнуло сердце. Бедная женщина, сколько же ей пришлось пережить… Словно оглушенная чужой болью, Вронская закрыла тетрадь и, сама не зная почему, сдернула с головы бейсболку. И что же ей теперь делать?
«Вернуться домой к Артему, дождаться его прихода, накормить, а потом, когда он подобреет, подсунуть ему тетрадку. Имен в дневнике нет, но если девушку в свое время исключили из вуза, плюс папа парня был партийной «шишкой», не без труда, но какие-то концы можно разыскать», – шепнул рассудок.
«Поехать в город N. И если в архиве роддома выяснится, что в 1973 году у роженицы по фамилии Кулакова появился сын – все становится объяснимо. Сын за мать», – перебил рассудок дух авантюризма.
– В прошлой жизни я была если не мисс Марпл, то Агатой Кристи – непременно, – пробормотала Лика. – Итак, решено: я отправляюсь в город N. Но на «Форде» ехать нельзя, меня остановят на первом же посту. Что же делать?
Ответ на этот вопрос нашелся буквально через минуту. Ее бывший парень, милый хозяйственный Пашка! Какой же он молодец, что заставил Лику сделать дубликаты всех ключей и вручил ей собственные – и от квартиры, и от гаража, и от машины. Зимой предусмотрительный Паша машиной не пользовался, только исправно наведывался ее заводить, чтобы не сел аккумулятор. Значит, у нее есть замечательная возможность воспользоваться его «девяткой».