Десятник чуть сместился в сторону, перехватил учебный меч обеими руками и, словно всю жизнь в бейсбол играл, долбанул вражину по лбу.
Деревянный меч, даже укреплённый, такого издевательства не выдержал и после удара разлетелся щепой во все стороны. А Стихийник перекувырнулся в воздухе, рухнул на живот и тоже затих. Тут же пропала и его «Кольчуга».
Иванов, после мгновенной расправы над своим людьми на секунду растерялся. Но быстро пришёл в себя и снова схватился за меч. И в этот раз я препятствовать не стал. Дождался, пока он его извлечёт, встанет в стойку и, только тогда ускорившись, снова ударил его по кисти. И ударил сильнее, из-за чего новоиспечённый боярский сын непроизвольно разжал ладонь и выпустил рукоять.
Долететь мечу до земли я не дал. Перехватил в воздухе левой рукой, наклонил параллельно земле и приставил острие к горлу Иванова.
— Знаешь, — негромко и почти без злости заговорил я, — мне по большому счёту на тебя плевать. Такой боярский сын как ты, думаю, вообще никому не нужен. Но раз уж княгиня зачем-то отдала тебя в мой род, то пришлось соглашаться. Хотя мне советовали тебя прибить и поставить во главе рода Ивановых твоего сына. Как более вменяемого. И вот сейчас я склоняюсь к мысли, чтобы так и сделать.
— Я поклянусь… — чуть слышно произнёс Иванов.
— Что?
— Я поклянусь! — почти прокричал он.
— Хорошо, — немного подумав, кивнул я. — Поклянёшься на днях, вместе со всеми моими людьми. Найди Сильнова, уточни у него, когда именно. И имей в виду, это твой последний шанс. Я не княгиня, терпеть твои выходки не буду.
— Молодец Маркус! Так с ним и надо! — неожиданно раздался весёлый голос от дома. Обернувшись, я увидел на крыльце заднего выхода боярина Соболя. — А насчёт того, зачем Саблеслава тебе его подарила, можешь спросить сам. Она тебя видеть хочет…
Глава 5
Бесчестья больше пули бойся
Пословица
— О как! — удивлённо произнёс я. Потом перевёл взгляд на Иванова и убрал от его горла меч. Что самое интересное, то сейчас этот боярин выглядел ещё более испуганным, чем когда думал, что я его грохну. Умеет Соболь ужаса нагнать.
— Что, боярин, не ожидал от пацана? — хмыкнул Соболь, подойдя ближе.
— Соболь… — прошептал Иванов, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ступай, боярин, — решил я немного помочь своему, теперь, человеку. Ловко загнал меч ему в ножны и хлопнул по плечу. — Ступай.
— А люди мои? — Иванов кивнул в сторону своих подчинённых, что всё так же валялись в отключке.
— Они хоть живы? — сам у себя поинтересовался Соболь и пощупал у обоих поверженных бойцов пульс. — Живы. Повезло дуракам.
— Десятник, помогите боярскому сыну, — скомандовал я. — Приведите его людей в чувство и домой отправьте, если сами идти не смогут.
— Да, смогут, — снова влез княжий ближник. И этим уже начал меня конкретно бесить. — Если сразу не померли, то оклемаются.
— Что ты хотел, боярин? — резко развернувшись к нему, спросил я.
— Спокойно, Маркус! Спокойно! Я не враг.
— Так что ты хотел?
— Говорю же, княгиня тебя видеть желает.
— Ага, а ты значит, в качестве посыльного теперь по городу бегаешь? — хмыкнул я.
— Уел, — развёл руками боярин. — Но в данном случае ты почти прав. Отойдём?
Не став артачиться, я кивнул.
— Пойдём в дом. Велю чаю подать. Или пообедать желаешь?
— Нет, чаю будет достаточно. А к княгине ты, значит, не спешишь?
— Так не грязным же и потным бежать теперь. Помыться надо, да и переодеться. А заодно и чай успеем попить. Или кофе? Я лично кофе люблю, но мало кто эту мою страсть разделяет.
— Чай, Маркус. Чай, — отчего-то рассмеялся Соболь. — Согласен, время есть. Веди.
— Здрав будь, Данислав! — встретила нас на входе в дом ключница. — Давно тебя не видела.
— Здравствуй, Ирина, — вежливо поздоровался Соболь. — Да всё повода не было в гости заглянуть.
— А теперь появился?
— Появился. Смотри какой у тебя тут боярин! К такому и князьям не стыдно в гости заглянуть. А уж мне и подавно.
— Ой, Даня, не прибедняйся! — хмыкнула женщина. — Знаю я твоё отношение к князьям разным. Только Саблю и терпишь.
— Раскусила, — довольно рассмеялся боярин.
— Отобедать желаете? — перешла на деловой тон ключница.
— Нет, тёть Ирин, — покачал головой я. — Гостю нашему вели чаю подать. А я, пожалуй, кофе выпью.
— Сейчас всё будет, Маркус, — чуть склонила голову она и удалилась.
— Ну, рассказывай боярин, — предложил я, после того как мы расселись в столовой. Как раз в этот момент горняшка Мара вплыла в помещение с большим подносом. Расставила перед нами чашки с напитками, сахар и даже варенье в маленьких розетках.
— Давай лучше просто чаю попьём, Маркус, — провожая взглядом горничную, предложил Соболь. — А о делах по пути поговорим. Ты, кстати, коня велел седлать?
— Коня? — слегка удивился я.
— А как же! Ты теперь молодой боярин. Глава рода. Воин к тому же. Невместно тебе в пролётках ездить. Люди скажут, что немощный ты.
— В гимназию тоже на коне ездить? Чтобы на уроках конским духом благоухать?
— Тут уж сам решай, — рассмеялся он. — Но лучше всё же не стоит. А то боярышни от тебя разбегаться будут. А тебе ещё жениться предстоит.
— А не рано?
— От чего же? Или женилка не выросла? А если выросла, то пора и о продолжении рода подумать. Наследника народить. Ты теперь не сам по себе, за тобой люди. И нужно им уверенность в завтрашнем дне дать.
— Хм… — задумался я.
Как ни странно, но спорить по этому поводу не хотелось. Потому что верно всё Соболь сказал. Помру я, не дай Боги, и что с бывшей Младшей ветвью будет? Хотя, помирать не хотелось бы.
— Вот, сам всё понимаешь. Так что подыскивай жену. Не медли.
— Надеюсь это не приказ? — решил всё же немного взбрыкнуть я.
— Нет, конечно. Просто рекомендация. А там поступай как знаешь.
— Хорошо, я подумаю.
— Ну и славно, — кивнул боярин и отхлебнул чай. — Я что ещё сказать хотел… С Ивановым ты всё верно сделал. Он решил тебя на место поставить сразу. А потом верёвки вить. Даже детей боярских своих привёл. Думал, небось, тут отрок несмышленый. А ты раз, и по голове им. А по голове — всегда лучше доходит. Но вообще, ты на него обиды не держи. Не плохой он. Просто сначала делает, а потом думает. Но если ему правильный путь указать, да дать немного денег заработать, то более верного соратника у тебя не будет. А то, что сейчас из него дурь выбил, так лишь сильнее уважать будет. Я его знаю.
— Уж не ты ли, боярин, руку приложил к тому, чтобы его в мои боярские дети определить? — догадался я.
— Есть такое, — не стал отрицать он. — Сабля немного поспешила, когда его из бояр разжаловала. Мог он и обидеться, да в чужие земли отъехать. А под твоим крылом не пропадёт. Видел я, что о своих людях заботишься. Ну а я помогу, в случае чего.
— Хорошо. В случае чего — обращусь.
— Ну вот и славно. А сейчас иди, приводи себя в порядок, да собирайся. А я пока насчёт коня твоим людям скажу. Об остальном по пути поговорим.
Коня мне оседлали спокойного и даже слегка флегматичного. На меня он практически никак не отреагировал. Лишь фыркнул при знакомстве.
Ещё на двух коняшках на достаточном удалении, чтобы не слышать разговор, за нами следовали Михалёв и Вторуша. Последнего десятник должно быть взял, как самую неубиваемую боевую единицу.
А вот Соболь, что интересно, был один. Без свиты. О чём я и спросил.
— Не хватало мне ещё по собственному княжеству с охраной ездить, — рассмеялся в ответ он.
— По собственному? — хитро улыбнулся я.
— Привычка, — ещё больше развеселился боярин. — Но ты меня, Маркус, на слове не лови. Хотел бы я сам править, то правил бы. Была возможность. Но, честно тебе скажу: племяшку свою люблю. Хоть и не со всеми её решениями согласен. Ну да ничего. Научится ещё.
— Скажи, боярин, — после непродолжительного молчания заговорил я, — а зачем меня брить надо было?
— А когда брили, чего не спрашивал?
— Да как-то не до этого было. Слишком всё неожиданно произошло.
— Иногда забываю, что ты немец, — хмыкнул Соболь. — Если бы не такие вот всем известные мелочи, то решил бы, что подменили Маркуса. А голову брить — это старая традиция. Чтобы воину волосы не мешали шлем носить. Раньше все бояре лысиной сверкали. Тебе бы, кстати, надо тафью приобрести. А то сгорит голова.
— Ага, приобрету. Тогда расскажи, что той ночью произошло? Почему я аж три дня проспал? А то у кого не спрошу, не отвечают.
— Стрела вот тут, — он коснулся рукой груди, — проявилась?
— Проявилась, — удивлённо кивнул я. — Но вообще думал, что это мне татуировку набили. Воспользовались, так сказать, ситуацией.
— Нет, — с серьёзным лицом покачал головой Соболь. — То Перунов знак. Его просто так на себе рисовать нельзя. Осерчает Громовержец.
— Ты хочешь сказать, что это он лично нарисовал?
— Ну, не нарисовал, а нанёс. И уж не знаю, лично, или не лично. Но знак его — это точно.
— И что он значит?
— Что значит… — пробормотал боярин. — Ответь, Маркус, ты в своём поведении сегодня ничего странного не заметил?
— Странного? — задумался я. И понял, что да — есть такое. — Заметил. Слишком я спокойно ко всему отнесся. Ко мне тысячи людей под руку пришли, а я это всё как должное принял. Да и с Ивановым хм… пообщался. Резковато, скажем.
— Ага, как я и думал. Но рассказать мало что могу. И не потому, что не хочу, а потому, что сам не знаю. Такой знак, как у тебя, Перун дарует лишь князьям. Тем, кто должен править. И присматривает потом, оправдают ли они его ожидания. Про то, что характер меняется, я тоже слышал. Больше властности у таких избранных появляется. Уверенности в том, что они имеют право на власть. Понимаешь?
— Не очень, — честно признался я. А сам подумал, что вмешательство в память как раз с этим и связано. Хотя всё же странно. Как можно человеку характер поправить.