[39]. Для российского крепостного крестьянина рекрутчина означала личную беду, но воспринималась не как радикальное изменение социального статуса, а лишь как изменение формы несения повинностей перед государством и привилегированным сословием. В этом причина ограниченного распространения дезертирства в российской армии, возможность более гибкого управления вооруженными силами. По мнению некоторых исследователей, русские солдаты в конце XVIII века выучкой и отношением к военной службе превосходили солдат армии Фридриха II, одной из лучших армий Западной Европы[40].
Специфичность прусской военной организации, обусловленная ограниченностью ресурсов государства и военными амбициями прусской элиты, стала ответом на вызов времени, связанный с доминированием дорогостоящих постоянных армий. Со времен Фридриха Вильгельма I Пруссия сочетает небольшую постоянную армию, в значительной степени формирующуюся из иностранных наемников, но организуемую, обучаемую и дисциплинируемую по принципам, характерным для рекрутских армий, с массовой подготовкой военнообученного резерва, который может быть мобилизован в случае войны или ее угрозы. Резервные полки закрепляются за территориальными округами. Центры пехотных полков — города, кавалерийских — сельская местность. Резервисты обязаны проходить военную подготовку (примерно пять недель) ежегодно. Остальное время они свободны для мирных занятий. Система военной подготовки организована так, чтобы в минимальной степени мешать сельскохозяйственному производству. Такой способ организации вооруженных сил позволил Пруссии во время Семилетней войны выставить армию, примерно равную армии Франции (170 тысяч человек), при территории, населении и финансовых ресурсах в несколько раз меньших[41]. В конце XVIII века прусская система комплектования вооруженных сил не получила широкого распространения. Однако в XIX веке она стала одним из элементов, заложивших основу немецкой военной реформы 1813–1814 годов, базой доминирующей в мире XIX — первой половины XX века системы обеспечения массовых армий людскими ресурсами.
Здесь не место говорить о роли Великой французской революции в крахе старого режима в Западной Европе, создании предпосылок распространения современного экономического роста. Однако то, что она стала переломным этапом в способе комплектования вооруженных сил и военного дела, очевидно и общепризнанно.
Ломка традиционной социальной структуры, отделяющей привилегированную знать от массы населения, открыла дорогу переходу к эпохе массовых армий, формируемых на основе призыва, уже не разделенных на привилегированных офицеров и бесправных солдат, а внутренне интегрированных, объединенных патриотическими, гражданскими чувствами. Большинство маршалов и генералов Наполеоновской эпохи не были выходцами из дворянских семей, вышли из простонародья, начинали службу в армии рядовыми или унтер-офицерами. Слова «плох тот солдат, который не носит в ранце маршальский жезл» были гиперболой, но отражали характерные черты французской армии эпохи революций и империи.
Это радикально отличало ее от рекрутских армий феодальной Европы. Изменение отношения к военной службе, призыву, отсутствие проблемы дезертирства как массового явления и необходимости жесткого контроля офицера за каждым шагом рядового, палочной дисциплины позволили внести серьезные изменения в организацию военного дела. Можно было перейти от малоподвижных и уязвимых для артиллерийского огня каре к мобильным и маневренным колоннам, широкому использованию действий в рассыпном строю. Это делало французскую армию более гибкой, мобильной по отношению к противостоящим ей феодальным армиям[42]. Возможность массового призыва прокладывала дорогу созданию вооруженных сил, численность которых по отношению к численности населения Франции была выше, чем в других странах Европы, полагавшихся на постоянные армии, комплектуемые рекрутами[43]. Сочетание численности, мобильности и социальной сплоченности — важнейшие предпосылки успехов армии Наполеона.
Всеобщая воинская обязанность была введена во Франции в 1793 году как экстренная мера, чтобы противостоять войскам австрийско-прусской коалиции. Но потребность в ресурсах для борьбы с феодальными государствами Западной Европы оказывается долгосрочной. Призыв институционализируется, становится привычным. К 1798 году он трансформируется из чрезвычайной меры в постоянную практику. Наполеон не вводил призывную систему, он получил ее в наследство от республиканского периода, но в полной мере сумел воспользоваться ее преимуществами.
Неаполитанский публицист В. Куоко в статье, опубликованной в 1802 году, писал, что из всех идей, которые родились, были опробованы, иногда оставлены или изменены на протяжении предшествующего десятилетия, наибольшее влияние на будущее Европы окажет идея всеобщей воинской обязанности[44].
Введенная во Франции система призыва не была всеобщей. С самого начала в нее была включена система самовыкупа, при которой подлежащий призыву молодой человек или его семья могли за деньги нанять того, кто заменит его на военной службе, или выплатить денежный взнос государству[45]. Был набор льгот по призыву для отдельных категорий населения по семейным обстоятельствам (женатые, единственные сыновья, на содержании у которых находится их мать, и т. д.). Существовали категориальные льготы, в том числе для профессий, необходимых для военного дела. Ни финансовые возможности, ни военная необходимость на протяжении правления Наполеона не требовали мобилизации всего призывного контингента.
С распространением французских завоеваний в Европе система призыва по французскому образцу формируется в подконтрольных Франции провинциях и вассальных государствах. Наполеон ввел такую систему в Итальянской республике в 1802 году, в 1806-м — в Неаполе, 1807-м — в Вестфалии, 1810 году — в Голландии. Система призыва в эти годы работает с перебоями, порождает проблемы. Широкое распространение получают различные формы уклонения от военной службы, злоупотребления льготами. Особенно массовыми эти явления становятся в странах, завоеванных Францией, там, где нельзя было полагаться на патриотические чувства. В Италии входят в моду фиктивные браки. Бурно растет число семинарий (учащиеся семинарий не подлежали призыву). Нередки были случаи отрубания пальцев на правой руке (необходимых для стрельбы), взяточничества в органах, ответственных за призыв, дезертирства[46]. Во Франции — центре империи — также не обходилось без проблем уклонения от призыва, сходных с итальянскими, но масштабы их распространения были меньшими[47]. Однако даже в условиях, когда национальная традиция противоречила установлениям, связанным с всеобщей воинской обязанностью, а о патриотических чувствах говорить было трудно, за 3–4 года, после отработки организационной системы, обеспечивавшей призыв, удавалось сделать ее эффективным способом мобилизации контингентов для армии. В 1807 году итальянская армия, практически не существовавшая к моменту наполеоновского завоевания, уже насчитывала 70 тысяч человек.
Предпосылка эффективности системы всеобщей воинской обязанности в сочетании с правом самовыкупа — ее соответствие социальным условиям периода создания предпосылок современного экономического роста и его ранней фазы. Бо́льшая часть населения живет в деревне, занята сельским хозяйством. Семья многодетная, смертность высокая. Для выходцев из крестьянской семьи призыв — это возможность интеграции в меняющийся мир, дополнительного образования, социальной адаптации. В условиях войны, к тому же победоносной, это и возможность получить военную добычу, доступ к военной карьере. Для многодетной крестьянской семьи гибель сына — беда, но беда обыденная. К тому же общество только выходит из рамок традиционного аграрного общества с характерными для него натуральными повинностями крестьянского населения. Для немногочисленной привилегированной верхушки система сохраняет возможности освободить сыновей от военной службы (право самовыкупа).
Французская система всеобщей воинской обязанности для определенных возрастных групп мужского населения с правом самовыкупа и набором льгот по семейному положению и категориальных льгот после наполеоновских войн становится нормой в континентальной Западной Европе. Успехи Наполеона, несмотря на его конечное поражение от войск общеевропейской коалиции, сделали сохранение рекрутских или наемных армий непозволительной роскошью для континентальных государств. Как правило, формирующаяся после наполеоновских войн система комплектования предполагала сочетание короткой службы для тех, кто проходил ее по призыву (2–3 года), и долгосрочной для тех, кто был либо поставлен вместо военнообязанного сына обеспеченной семьи, способной заплатить выкуп, либо нанят государством за счет доходов от выкупа (6–8 лет). Если учесть существовавшие семейные и категориальные льготы, система всеобщей воинской обязанности на деле не была таковой.
Исключением стала Пруссия. После поражения прусской армии при Йене и Ауэрштедте по условиям мирного договора Наполеон ограничил ее численность 42 тысячами человек. Это, вместе со сформированной со времен Фридриха Вильгельма I традицией массовой военной подготовки, подтолкнуло прусские власти к распространению краткосрочной мобилизации значительной части подходящих по возрасту контингентов мужского населения, позволило в случае необходимости быстро включать военнообученный контингент в состав действующей армии. После русской кампании 1812 года именно эта система дала возможность за несколько месяцев нарастить численность прусской армии до величины, вдвое превосходящей установленную по договору с Наполеоном.