Все эти эффекты высшего порядка вместе с тем фактом, что никакое животное, кроме человека, обычно не пытается принимать такие наркотики, осложняют характеристику фармакодинамики психоделиков. Как вы помните, их первооткрыватели узнавали о структурно-функциональных связях этих веществ, ставя опыты на себе. Отмечу: читая ранние источники по этой теме, я поразилась, узнав, что единственными (кроме человека) животными в природе, проявлявшими какой-либо интерес к добровольному опробованию психоделиков, являются человекообразные обезьяны, которые, будучи лишены нормальной внешней стимуляции, в том числе социальных контактов, иногда предпочитают сидеть в одиночестве в своей клетке и принимать психоделики, теряясь в мире, о котором можно только гадать.
Опытные
Я начала в отчаянии осознавать, что моя нервная прошивка как-то не расположена к регулярному компанейскому употреблению наркотиков, и было мне от этого достаточно плохо, но мысль вообще отказаться от каких-либо наркотиков была для меня невыносима. С некоторыми веществами вопрос стоял так: «или с ними, или никак». Алкоголь, как и кислород, я принимала как должное; мне были приятны его свойства, а прочее меня не особенно волновало. Моя связь с некоторыми другими веществами была лишена эмоциональной окраски, однако, снюхивая последнюю имевшуюся мерзостную дорожку кокаина, я желала никогда больше не видеть этого вещества. С другой стороны, отношения с травкой и психоделиками были полны глубоких чувств. Потребовалось много лет, чтобы у меня прошла скорбь, накатывающая, когда докуривается косячок, но, если честно, я не представляю, как спрыгнуть с «кислотного автобуса». Хотя я усвоила философию «отказа шаг за шагом» и смогла придерживаться ее по отношению к большинству веществ – даже к марихуане, так как в глубине души понимала, что курю лишь для предотвращения паники и скуки, которые наступят, если не курить, – перспектива навсегда отказаться от психоделиков казалась мне особенно сильным потрясением. На самом деле я цеплялась за убеждение, что могла бы приберечь кислоту для каких-нибудь «особенных случаев», полностью сознавая, что при наличии ЛСД любой случай становится особенным.
Часто я сталкивалась с одним и тем же логическим коаном: могу позволить себе какой хочу наркотик, если не так уж сильно его хочу. Обратное, что кажется не менее трагичным, – те, кто могут себе это позволить, наименее этого заслуживают. Таков мой муж; например, у него был тяжелый день, и я предлагаю ему выпить рюмочку, а он просто смотрит на меня пустым взглядом. Часто он не допивает пиво или оставляет его на концерте, поскольку сидит слишком далеко от прохода, чтобы регулярно отлучаться в уборную. Я понять не могу его мотивации, потому что сама готова рискнуть напиться настолько, что с парковки не вырулю. Но у меня оставалась надежда на психоделики. Несколько лет назад, уже десятки лет оставаясь совершенно чистой и ничего не принимая, я решила пофантазировать в компании близких друзей. Поскольку большинство из них – профаны в нейрофизиологии, я пустилась в витиеватые обоснования, почему наркотики-психоделики не похожи на другие и почему не должны классифицироваться как препараты, вызывающие зависимость. Итак, эти наркотики не приводят к выплеску дофамина в прилежащее ядро (стоит ли что-то еще добавить?), поэтому ни одно животное, кроме человека, не будет по собственной воле его принимать. Эти наркотики не могут приниматься компульсивно, поскольку привыкание к ним такое быстрое и глубокое, что само по себе исключает регулярное употребление. Нет ни капли доказательств в пользу того, что к этим веществам развивается зависимость, а также в пользу того, что они вредны для большинства людей. Наконец, я припечатала все это, казалось бы, веским аргументом, что краткое погружение в такой поток может быть как раз тем, что помогло бы мне выбраться из душевных неурядиц, растянувшихся на несколько лет. (Средний возраст можно описать как «промежуточный период» между всемогуществом и невинностью молодости и свободой людей более зрелых – поэтому я хотела поскорее проскочить этот период.) Друзья просто рассмеялись, и, поскольку я отреагировала детской обидой на то, что они не смогли оценить моих обоснований, можно считать, что мои планы – хотя бы временно – провалились.
Теперь я вижу свет в конце тоннеля, пролегающего через кризис середины жизни, и сейчас я в лучшем виде, чем тогда, когда обращалась к друзьям с этими выкладками. На данный момент, применив эту стратегию к большинству наркотиков, я не принимала их с 1986 года, хотя так и не «закрыла» эту дверь. Отчасти дело в том, что я, как и все люди, склонна тянуться к запретному – даже если запрещаю себе я сама, – поэтому в моем случае прописывание правил поведения не особенно хорошо работает. Например, потому, что я признаю, что психоделики пошли мне на пользу и что «отдача» от новых доз была все меньше. Мой опыт с психоделиками таков, как будто они проливают свет на нечто, всегда существующее рядом, но обычно как-то замутненное. Поняв кое-что о собственном месте в мироздании – я миниатюрная! я славная! – и о самом космосе – он изобильный! славный! – я полагаю, что было бы незрелым поступком и далее возвращаться к этой «соске». Само по себе это свидетельствует, что такие наркотики не вызывают привыкания, поскольку в других случаях я не останавливалась, даже полностью ощутив тот или иной опыт.
Медицина
Как жаль, что Альберт Хофман не прожил еще всего несколько лет, – ведь в настоящее время кажется все более вероятным, что могут сбыться его надежды на использование психоделиков в качестве лекарств, которые помогут нам жить лучше.
За последние несколько лет были проведены небольшие клинические исследования, свидетельствующие о том, что психоделики могут быть полезны при лечении депрессии, алкогольной и никотиновой зависимости, а также тревоги, связанной с осознанием надвигающейся смерти[58]. Исследования проводились крупнейшими медицинскими университетами вроде Университета Джонса Хопкинса, Нью-Йоркского университета, Имперского колледжа Лондона, при участии многих видных ученых. До сих пор в большинстве исследований применялся псилоцибин, отчасти потому, что трипы от него сравнительно короткие, примерно по три часа, и удобны для амбулаторного посещения лаборатории. Однако в одном из исследований использовался ЛСД, а FDA недавно одобрило протокол первого клинического испытания аяуаски в качестве препарата от депрессии. Все необходимые для исследований растения находятся в оранжерее на Гавайях, чтобы полностью созреть к началу исследования.
Некоторые из наиболее провокационных исследований проводятся на пациентах, у которых диагностированы терминальные заболевания[59]. Как правило, при этих исследованиях применяется контролируемый дозированный прием психоделика в улучшенной больничной обстановке, то есть в палате, напоминающей уютный гостиничный номер, с хорошей стереосистемой, через которую транслируется приятная музыка. (Если все это напоминает вам «кислотные пробы», проводившиеся в районе Хейт-Эшбери в 1960-е, то могу понять почему; однако важнейшие отличия заключаются именно в контролируемой дозировке и участии подготовленного медперсонала.) Обычно участники проводят два сеанса направленного триппинга по несколько часов каждый, с промежутком от пары недель до месяца. Благодаря помощи врача пациенту легче безопасно пережить этот опыт в ходе глубокой интроспекции, длящейся несколько часов. Часто такие пациенты сообщают о возникающих у них совершенно новых откровениях. Кроме того, врачи мотивируют пациентов и дальше обращать внимание на такие откровения уже по окончании визитов. Смертельно больные пациенты, получающие псилоцибиновую терапию, легче принимают смерть, у них снижается депрессия и тревожность, связанная с уходом из жизни.
Эти исследования являются предварительными, но важно учитывать, что мы не можем предложить ничего лучшего людям, страдающим от мыслей о надвигающейся смерти. Тревожность, депрессия и зависимость разрушительны отчасти именно потому, что имеющегося лечения недостаточно – естественно, всех нас ждет смерть. Во втором поколении таких исследований до сих пор не выявлено патологических побочных эффектов (существуют неоднозначные сообщения об определенных отрицательных переживаниях у пациентов, участвовавших в исследованиях первого поколения), а многим участникам исследований такой опыт по-настоящему помог.
Также очень интересны корреляционные исследования. Хотя корреляционные исследования не позволяют оценивать причинно-следственные связи, они помогают понять, насколько связаны друг с другом те или иные переменные. В рамках одного из недавних исследований оценивалась потенциальная польза откровений, полученных при помощи таких наркотиков, с точки зрения просоциального поведения[60]. Исследователи под руководством Питера Хендрикса из Алабамского университета обнаружили примерно 25-процентное снижение вероятности краж или других имущественных преступлений, а также 18-процентное снижение вероятности насильственных преступлений среди употреблявших психоделики; исследование охватило почти полмиллиона взрослых жителей США, участвовавших в Национальном опросе по употреблению наркотиков и вопросам здравоохранения в период с 2002 по 2014 год. Интересно, что употребление других наркотиков, в том числе кокаина, героина, марихуаны и MDMA, связано с повышенным риском совершения таких преступлений, что свидетельствует о пользе конкретных психоделических веществ. В том же ключе работала другая группа, поставившая экспериментальное исследование по изучению влияния псилоцибина на разнообразные психологические меры, связанные с просоциальным поведением. Участники были подразделены на контрольную группу, принимавшую плацебо, и на две экспериментальные группы; в обеих экспериментальных группах пациенты принимали псилоцибин, но отличалась степень их врачебного сопровождения, связанного с ежедневными духовными практиками, например медитацией. Проверялось, помогают ли эти практики дополнить эффект препарата. В каждой из групп было по двадцать пять участников, они приходили на процедуру дважды, с перерывом около месяца. Исследование показало, что такое лечение не только является безопасным и приятным, но и что при последующем наблюдении (опрос проводился через шесть месяцев после исследования) сохраняется долгосрочный положительный эффект препарата по нескольким показ