meso-), в лимбическую систему).
Все наркотики влияют на множество цепей в мозге, и специфика их воздействия на конкретные нейронные участки объясняет различия в их влиянии на человека. Однако все вещества, порождающие аддикцию, порождают ее именно потому, что обладают общим свойством: способностью стимулировать мезолимбический путь выработки дофамина. Бесчисленные исследования показали, что всплеск дофамина в прилежащем ядре, вызываемый любой субстанцией, провоцирующей привыкание (в том числе шоколадом и горячим соусом!), связан с чувством удовольствия. Некоторые наркотики, например кокаин и амфетамин, универсальны; другие (скажем, марихуана и алкоголь), вероятно, воздействуют на мезолимбический дофамин у одних индивидов сильнее, у других – слабее, а какие-то вещества, которые считаются наркотическими, возможно, таковыми не являются. Например, согласно большинству исследований, психоделик ЛСД не стимулирует мезолимбический путь. В силу этого и других наблюдений многие исследователи в области аддикции склонны утверждать, что ЛСД не относится к наркотикам, вызывающим привыкание.
На раннем этапе исследований предпринимались попытки вживлять электроды пациентам с депрессией, чтобы те могли сами стимулировать мезолимбический путь. Таким способом предполагалось улучшить их самочувствие. К сожалению, вместо выхода из депрессии (на что надеялись врачи) пациенты становились очень раздражительными, нажимая на предоставленную «педаль». Клинические испытания пришлось прекратить, так как они были признаны неэффективными и, вероятно, даже неэтичными. Мезолимбический путь развился, чтобы вызывать тягу к еде и сексу, а чувство удовольствия, которое он продуцирует, – это не столько настроение, сколько эмоциональное переживание «предвкушения» или чувства удовольствия, подобное предварительным ласкам перед сексом. Теперь мы также понимаем, что состоянием, противоположным удовольствию, является не депрессия, а ангедония – неспособность испытывать удовольствие. Разумеется, депрессия и ангедония не являются взаимоисключающими, так как многие люди в состоянии депрессии также испытывают сложности с приятными переживаниями. Однако в целом мезолимбический путь дает лишь кратковременное удовольствие, а не устойчивый обнадеживающий эффект, который действительно мог бы послужить «противоядием» от депрессии.
Когда активность мезолимбического пути нарушается – либо физически, путем иссечения нейронов, либо фармакологически, при применении препаратов, блокирующих дофамин, – организм теряет способность испытывать удовольствие. Таким образом, если этот путь окажется так или иначе поврежден перед приемом глотка алкоголя или дозы кокаина, особенно если речь идет об одном из первых ваших случаев употребления, то вы сочтете, что наркотики – пустая трата денег.
Хотя ощутите сонливость или возбуждение, в зависимости от того, какой наркотик примете, – эти эффекты наступают в любом случае.
Мезолимбический путь
Такая блокада может чем-то напоминать лекарство, но, как установили врачи, изучавшие депрессию, здесь есть этические проблемы. Подобное вмешательство лишает человека удовольствий любого происхождения, например от еды или секса. В большинстве стран хирургические операции такого рода запрещены, хотя в некоторых государствах, например в Китае и бывшем СССР, якобы удавалось снизить частоту рецидивов при помощи именно такого подхода[6]. Такой метод совершенно не действует на закоренелых наркоманов, которые употребляют, в основном чтобы избежать неприятных симптомов ломки, а не ради нового кайфа. Но даже те наркоманы, что явно страдают из-за своей непреодолимой привычки, не готовы по доброй воле проходить процедуры, оборачивающиеся таким глобальным дефицитом «радости от жизни». Большинство из них скорее готовы сесть в тюрьму или принять другие тяжелые последствия своей зависимости, поскольку в таком случае у них сохраняются шансы хотя бы на кратковременное удовольствие. Без дофамина в прилежащем ядре ничто не радует: ни письмо от друга, ни прекраснейший закат, ни музыкальная композиция, ни даже шоколадка, способная облегчить любое постылое существование.
Балдеж и движуха
В последние годы появились новые доказательства, свидетельствующие, что дофамин в мезолимбическом пути сигнализирует не об удовольствии как таковом, но о предвосхищении удовольствия. Такое ожидание-предвосхищение не идентично состоянию обретенного удовлетворения, приятности или облегчения, а скорее сближается с нетерпением, предвкушением чего-то важного, что вот-вот наступит.
То, что приводит к выбросу дофамина в мезолимбический путь, может быть чем-то приятным (сексуальная стимуляция, доза кокаина), но также может быть связано с удивлением (драматизм, желание узнать, что там в коробочке), новизной (путешествие), ожиданием потенциально важного известия (объявление выигравших в лотерею) или по-настоящему ценным (кислород для задыхающегося организма). Иными словами, этот путь оповещает нас о приближении значимого события, а не об удовольствии как таковом. Приятные стимулы часто кажутся важными, но многие другие вещи также обладают неотъемлемой значимостью для организма, приспособившегося выживать в постоянно изменяющихся условиях.
Существует также и вторая дофаминовая цепь, участвующая в развитии зависимости. Дофамин присутствует в нигростриарном пути, соединяющем черную субстанцию, расположенную у основания мозга, со стриатумом – обширной областью, находящейся примерно посередине полушарий.
Этот путь помогает нам совершать действия либо вслед за поступившим стимулом, либо вопреки ему. Выброс дофамина в прилежащем ядре сигнализирует, что в окружающем нас пространстве происходит что-то заслуживающее внимания, и в то же время активирует вторую цепь, побуждая нас к движению.
Если нарушения в мезолимбическом пути приводят к ангедонии, то что происходит, если удалить нигростриарный путь? Получается весьма известное состояние, особенно распространенное у пожилых. Дефицит дофамина в нигростриарном пути приводит к болезни Паркинсона. Больным, страдающим от нее, исключительно трудно воплощать собственные намерения. Например, пациенты с болезнью Паркинсона описывают, что им приходится прилагать неимоверные умственные усилия для выполнения простейшей моторной операции: например, чтобы застегнуть рубашку. Такая недостаточность, характерная для паркинсонизма, возникает между желанием совершить действие и двигательной цепью, в то время как оба эти механизма остаются неповрежденными.
Как происходит поражение нигростриарного пути у пациентов с болезнью Паркинсона? Содержание дофамина в обоих путях естественным образом снижается с возрастом, что отчасти объясняет притупление желания исследовать новые вещи и ухудшение способности быстро двигаться к ним. Однако даже прежде чем мы состаримся, возникают индивидуальные отличия в активности дофамина, соответствующие нормальному распределению: это показывает и колоколообразная кривая, и те, кто оказывается у нижнего ее конца, в целом сильнее рискуют заболеть паркинсонизмом. Низкий уровень дофамина не только приводит к более медленному воплощению намерений, но и связан с повышенной аккуратностью, сознательностью и бережливостью. Иными словами, из-за низкого уровня дофамина наблюдается тенденция к закоснелости не только в движениях.
Колоколообразная кривая
Резюмируя, можно сказать, что благодаря дофамину в мезолимбическом пути нам нравятся открывающиеся двери, а дофамин в нигростриарном пути стимулирует нас их открывать. Вещества, которыми можно злоупотреблять (а также естественные подкрепляющие стимулы, например еда и секс), стимулируют оба этих пути. Вот каким образом наркотики поднимают настроение и вот почему их хочется принимать.
Многие стимулы, значимые с эволюционной точки зрения, действуют в качестве естественных подкрепляющих факторов, провоцируя попадание дофамина в оба пути. Некоторые из этих стимулов определенно повышают шансы на выживание у нас и наших потомков (например, стимулы питаться и размножаться), но другие стимулы тоньше: такова, например, тяга к приятному общению или любовь к музыке (предтече языка). Любой из этих естественных стимулов меркнет по сравнению с силой наркотиков. Очевидная причина сильнейшего воздействия наркотиков заключается в том, что мы сами контролируем их дозу. Эндорфины – это естественные соединения, стимулирующие выделение дофамина, именно на них основан принцип действия опиоидных препаратов. Они синтезируются и выделяются в ответ на разнообразные сигналы, поступающие извне, среди которых занятия физкультурой, сексом, любовь к сладкому и даже стресс. В некоторых случаях естественный всплеск эндорфинов бывает очень сильным, но он не идет ни в какое сравнение с теми, которые переживает наркоман, принимающий дары маковых полей и снадобья из лабораторий, причем игловым способом.
Еще один аспект нашего контроля над дозировкой связан с хронометражем. Естественные стимулы повышают активность мезолимбической системы, биохимическим образом запуская лавинообразные нейронные изменения, наступающие постепенно, как правило – через несколько минут. Наркотики же всасываются стремительно и действуют напрямую, провоцируя фактически мгновенные изменения уровней нейромедиаторов, в частности – дофамина. Разница примерно как между медленным наступлением зари и вспышкой прожектора. Интервал между приемами наркотика также является неестественным в эволюционном отношении: мы сами решаем, когда зайти в хэдшоп[7] или обратиться к дилеру, и поэтому у наркомана дозировка более частая и надежная по сравнению с естественными стимулами, а также, пожалуй, гораздо более регулярная, чем в любых других случаях, имевших место в нашей эволюционной истории.
В принципе, чем чаще и предсказуемее будет прием дозы, тем более сильная зависимость разовьется от наркотика.