В данном примере мы видим, что привыкание усиливается через несколько глотков, даже спустя считаные секунды после приема. Никотин – еще один классический пример вещества, вызывающего острое привыкание. Первая сигарета за сутки – самая вкусная, поскольку после «включения» определенные участки мозга, воспринимающие никотиновые эффекты, становятся уже куда менее чувствительными к последующим дозам.
Тахифилаксия в действии
Мозг учится, приспосабливаясь к любому наркотику, воздействующему на его функции. Некоторые из таких воздействий относительно кратковременные, например тахифилаксия у эпизодически выпивающего человека. Однако поскольку повторение – мать ученья, при хроническом употреблении наркотик вызывает все более долгосрочные эффекты. В случае некоторых веществ, например антидепрессантов, врачи как раз таки стремятся добиться привыкания. При развитии привыкания к селективным ингибиторам обратного захвата серотонина (СИОЗС) удается сдвинуть патологическую аффективную «исходную точку», так что депрессия уже не является нормальным состоянием для пациента. Однако при злоупотреблении наркотиками такие изменения по-настоящему затягивают. По мере того как мозг приспосабливается к конкретному наркотику, наркотик все менее эффективно стимулирует передачу дофамина, и наркоману приходится принимать все больше и больше, чтобы поймать кайф. Зависимый, тщетно стараясь вновь испытать такие же ощущения, «как вначале», привыкает к наркотику все сильнее и сильнее. Привыкание к кокаину ярко демонстрирует это отчаянное состояние: наркоман просто не может не употреблять, даже несмотря на то, что полностью осознает огромную цену (в социальном, экономическом, личностном отношении), которую приходится за это платить. Если наркоман с хорошо проторенным мезолимбическим путем пытается воздерживаться от приема, то его одолевают уныние и безнадежность, но в таком состоянии «ниже базового» впрыск кокаина не доставляет кайфа. В конечном счете, максимум, на что может рассчитывать наркоман, – краткое облегчение.
Как это работает
Как-то раз я читала группе студентов лекцию по теории Соломона и Корбита об оппонентных процессах; вдруг один молодой человек вскочил с места и воскликнул: «Да ведь это же настоящий переворот жизни!» Разделяю его чувства и желаю каждому преподавателю получить такую оценку от студента. Однако же теория оппонентных процессов не менее важна и в контексте научного подхода к изучению аддикций. Суть данной теории изложена на следующих картинках. Соломон и Корбит обозначают терминами «состояние A» и «состояние B» противоположные аффективные ощущения. Ощущения, вызываемые стимулом, фиксируются в состоянии A, а ответная реакция, вызванная попыткой вернуться в нейтральное состояние, соответствует состоянию B. В зависимости от исходного стимула, состояние A может быть приятным либо неприятным, но каким бы оно ни было, состояние B будет противоположным. Поначалу изменение сильное, и по мере привыкания оно все больше сглаживается, однако остается в зоне A до тех пор, пока действие стимула не прекратится, после чего человек испытает противоположное состояние (вспомните реакцию на алкоголь). В сухом остатке имеем переживаемый опыт, обозначенный жирной линией, в формировании которого участвуют два совершенно разных нервных процесса. Процесс a – это нейронный отклик на стимул. Рассуждая об употреблении наркотика, можно постулировать, что процесс a – это воздействие наркотика на мозг. Большие дозы провоцируют сильные a-процессы, длительные стимулы порождают долгосрочные a-процессы. Однако на каждый a-процесс есть и b-процесс. b-процесс – это реакция мозга на действие наркотика, противодействие неврологическим изменениям, вызванным стимулом, попытка вернуть мозговую активность в нейтральное состояние, гомеостаз.
Наши ощущения (четкая линия) складываются из воздействия наркотика (a-процесс) и оппонентной реакции мозга на воздействие наркотика (b-процесс)
Когда мозг впервые подвергается воздействию стимула, a-процесс совершенно не смягчается компенсаторными механизмами мозга, поэтому состояние A испытывается в полной мере. Однако по мере того как нарабатывается b-процесс, состояние A приглушается. По причине такого устройства этого механизма сначала ощущения пиковые, а затем выравниваются. В то время как a-процесс непосредственно отражает стимул и всегда одинаков, если стимул один и тот же (например, некоторое количество граммов алкоголя или миллиграммов героина), то с b-процессом ситуация иная. b-процесс, порождаемый нервной системой с ее мощной адаптивной способностью, нарабатывается со временем и длительным употреблением.
Когда стимул переживается многократно, организм быстрее и сильнее отвечает на него b-процессом, который длится дольше, поэтому при таком вмешательстве гомеостаз поддерживается лучше. Более того, b-процесс может вызываться одними лишь внешними стимулами, предвосхищающими a-процесс, – именно это и происходило с собаками Павлова, у которых начиналось слюноотделение, даже когда пищи не было.
У меня нет татуировки, но если я решу себе ее набить, то в шорт-листе будет та, что показана ниже. Она взята из эпохальной статьи Соломона и Корбита и иллюстрирует изменения, происходящие при b-процессе в результате адаптации. Обратите внимание, как удивительно изменяется восприятие стимула; теперь никакого всплеска ощущений не происходит. Во многих отношениях этот рисунок – теоретическая квинтэссенция научных представлений о зависимости, а также суть этой книги. Она демонстрирует, как наркотик отодвигает синдром отмены и вызывает жажду дозы, что объясняется мощной способностью мозга противостоять пертурбациям. Также она поясняет, почему состояния отмены и жажды наркотика всегда прямо противоположны воздействию наркотика. Если наркотик расслабляет, то при отмене и жажде наркотика ощущается напряжение и тревожность. Если наркотик помогает проснуться, то при привыкании развивается сонливость; если он обезболивает, то без наркотика ваш удел – страдания.
Мои смышленые студенты быстро догадались, какова оборотная сторона модели Соломона и Корбита: если хочешь достичь устойчивого приятного состояния, то можно подвергать себя различным тяжелым испытаниям. В результате оппонентный процесс будет положительным. Соломон и Корбит предположили, что именно такой паттерн складывается при занятиях, к примеру, парашютным спортом. Когда выпрыгиваешь из самолета на высоте нескольких тысяч метров, тебя охватывает мощное чувство возбуждения, паники и даже надвигающейся смерти. Вероятно, эти ощущения продержатся на протяжении большей части времени, проведенного в воздухе, а также, определенно, в ходе всего «свободного падения». Когда падение заканчивается и вы как по волшебству ощущаете твердую землю под ногами, у вас не просто проходит паника; более того, любители такого спорта рассказывают, что их словно окатывает волной крайнего спокойствия и благополучия. Облегчение, наступающее после крайне стрессового опыта (если удалось выйти живым из передряги), такое, что стоит любых переживаний. Возможно, это объясняет, почему люди так выкладываются на фитнесе или поступают в аспирантуру.
В результате привыкания при систематическом приеме наркотика оппонентный процесс наступает быстрее, становится сильнее и длится дольше, что приводит к притуплению субъективных ощущений (толерантности), а также к синдрому отмены и жажде дозы, если наркотика нет
Характерные признаки зависимости – привыкание, синдром отмены и жажда – также объясняются следствиями b-процесса. Привыкание наступает потому, что требуется все больше наркотика, чтобы запустить a-процесс, способный перекрыть все сильнее крепнущий b-процесс. Синдром отмены наступает, так как b-процесс пересиливает эффект наркотика. А жажда просто обеспечена, так как любой внешний сигнал, ассоциирующийся с наркотиком, сам по себе может спровоцировать b-процесс, купировать который удается, лишь приняв дозу. Это может произойти в коктейльный час, при стрессе или даже при пробуждении, если вы привыкли начинать день с приема наркотика. Может происходить в определенной обстановке – например, в баре или на семейной встрече – либо при наличии некоторых триггеров – чайной ложки, дилера, чека; это одна из причин, по которой жажда мешает процессу протрезвления, вызывающему фрустрацию. До сих пор, казалось бы, ни с того ни с сего определенная теплая погода и влажность воздуха либо характерная музыка пробуждают у меня предвкушение глотка текилы.
Иными словами, мозг настолько хорошо приспособлен противодействовать таким пертурбациям, что вся его исключительная обучаемость работает на предвосхищение таких вмешательств еще до наступления самого вмешательства. Эффекты наркотика начинают купироваться еще до поступления наркотика в организм. Допустим, вы пропускаете с друзьями несколько рюмочек в соседнем баре каждую пятницу после работы и делаете так годами. Оказывается, предсказуемость таких посиделок влияет на то, как вы их воспринимаете. Сначала именно в этом месте и в этой дружеской компании алкоголь будет действовать на вас слабее, чем где-либо еще. Если, например, планы у вас изменились и вы отправитесь не в бар, а на вечеринку, то там опьянеете сильнее от той же дозы алкоголя.
Такая тенденция, при которой внешние стимулы вызывают тягу к приему, известна давно. В середине XIX века шотландский хирург Роберт Макниш в своей работе «Анатомия пьянства»[14] описывал, что ему доводилось наблюдать, имея дело с пациентами-алкоголиками:
Человек – существо привыкающее. Регулярно выпивая в определенное время, он ощущает тягу к алкоголю, когда близится наступление такого периода; например, после обеда, или перед отходом ко сну, или в любой другой подобный период. Он даже предается этому в строго определенных компаниях или именно в той таверне, где привык предаваться таким увеселениям.