Психолога он застал между двумя лечебными сеансами, в кабинете у культурного центра «Барбикан», где тот принимал частных клиентов – когда не был занят в психиатрической больнице для преступников. Робсон пояснил, что таков его побочный заработок – помощь обычным людям, переживающим временный кризис.
– Общение с преступниками можно вынести только в ограниченном объеме, – признался он. – Но полагаю, вы, как никто другой, осведомлены об этом.
Линли спросил Робсона, не мог бы тот встретиться с ним. В Скотленд-Ярде или в каком-то другом месте. Где, не имеет значения.
– К сожалению, сегодня у меня весь вечер расписан, – сказал Робсон. – Может, достаточно будет телефонного разговора? У меня есть десять минут до прихода следующего клиента.
Линли обдумал предложение, но понял, что требуется личная встреча. Он хотел большего, чем просто обмен вопросами и ответами.
– У вас какие-то новые… – сказал Робсон. – Вы в порядке, суперинтендант? Я могу помочь? В вашем голосе… – На другом конце линии послышался шорох бумаги. – Послушайте, я мог бы отменить один или два приема или немного сдвинуть график. Вас это устроит? Или другой вариант: сегодня мне нужно купить продуктов, и я выделил на это время в конце дня. Это недалеко от моего офиса. Уайткросс-стрит, почти на самом углу с Дафферин. Там есть небольшой рыночек, и мы могли бы встретиться около лотка с овощами. Пока я делаю покупки, будет время поговорить.
Хотя бы так, подумал Линли. А предварительные моменты можно уладить прямо сейчас, по телефону.
– Во сколько? – спросил он.
– В половине шестого подойдет?
– Прекрасно. Я смогу подъехать.
– Если вы не возражаете, я хотел бы узнать… чтобы подготовиться немного к нашей встрече. У вас появились новые данные?
Линли не сразу сообразил, что ответить. Новые данные? И да и нет, решил он.
– Насколько близок к действительности составленный вами психологический портрет убийцы, доктор Робсон?
– Разумеется, это не точная наука. Но портрет может быть очень близок к оригиналу. Если вспомнить, что он основан на сотнях и сотнях подробных бесед… если вспомнить, сколь тщательно анализировались и интерпретировались результаты этих бесед… Собрано огромное количество информации, выделены закономерности, отсеяны случайные совпадения и единичные случаи. Да, это не отпечаток пальца. Не ДНК. Но как подсказка, психологический портрет может стать важным инструментом.
– Вы настолько уверены в нем?
– Да, я уверен. Но почему вы спрашиваете? Я что-то упустил? Или получена новая информация, которую мне следует учесть? Я могу работать только с тем, что вы даете.
– Как бы вы оценили тот факт, что пятеро первых убитых мальчиков ели в течение последнего часа своей жизни, тогда как последний мальчик полдня не имел и крошки во рту? Возможно ли сделать из этого какие-то выводы?
Между ними повисло молчание, пока Робсон думал над ответом.
– Не хватает контекста, – проговорил он в конце концов. – Я бы не стал делать выводов.
– А если я скажу, что еда, употребленная первыми мальчиками, была идентична?
– Это могло бы быть частью ритуала.
– Но почему эта часть опущена в шестом случае?
– Этому можно найти дюжину объяснений. Позы, в которых были найдены мальчики, в той или иной степени были отличными. Не у всех мальчиков был удален пупок. Не у всех имелся символ на лбу. Мы ищем признаки, объединяющие все эти преступления, но одно убийство не может быть точной копией другого.
Линли не успел ничего сказать: он услышал, как к Робсону обратились с вопросом, и тот ответил куда-то в сторону: «Скажите, пусть подождет немного». Похоже, прибыл следующий клиент. Приходилось заканчивать разговор.
– Фред и Розмари Уэст. Йен Брейди и Майра Хиндли. Насколько типична подобная схема преступлений? – спросил Линли. – Могла ли полиция ее предвидеть?
– Мужчина и женщина, убивающие в паре? Или двое убийц в команде?
– Двое убийц, – уточнил Линли.
– Ну, прежде всего, в приведенных вами примерах проблема заключалась в отсутствии тел. Полиции не с чего было начать. Когда люди просто исчезают – когда тела зарывают в подвалах, прячут на болотах, где-нибудь еще, – то интерпретировать нечего. В случае с Брейди и Хиндли психологические портреты еще не умели составлять. Что касается Уэстов, то в их паре был доминирующий партнер и подчиненный, и это верно для всех пар серийных убийц. Один убивает, второй наблюдает. Один начинает процесс, второй заканчивает. Но могу ли я спросить… В расследовании появились данные, подтверждающие подобную версию?
– Вы имеете в виду мужчину и женщину в паре? Или двух мужчин?
– Любой вариант.
– На этот вопрос ответить должны вы, доктор Робсон, – сказал Линли. – Так как: может у нас быть двое убийц?
– Вам нужно мнение профессионала?
– Разумеется.
– Тогда нет. Мне так не кажется. Я останусь при мнении, которое уже высказал.
– Почему? – спросил Линли. – Почему вы остаетесь при том мнении, ведь я предъявил два факта, о которых вам не было известно ранее. Разве они ничего не меняют?
– Суперинтендант, мне кажется, вы обеспокоены. Я понимаю, какая ответственность…
– Нет, – перебил его Линли. – Вы не понимаете и не можете понять.
– Хорошо. Согласен. Давайте встретимся в половине шестого, как договаривались. Угол Уайткросс и Дафферин. У лотка с овощами. Он идет первым в торговом ряду. Я буду ждать.
– Уайткросс и Дафферин, – повторил Линли.
Он дал отбой, положив трубку на рычаг.
Линли вдруг осознал, что вспотел. Ладонь оставила на пластике телефонной трубки влажный след. Он достал носовой платок и промокнул лицо. Обеспокоен. Да. В этом Робсон совершенно прав.
– Суперинтендант Линли?
Ему не нужно было поднимать опущенную на ладони голову, чтобы узнать голос Доротеи Харриман.
– Да, Ди? – отозвался он.
Она не ответила, и тогда пришлось взглянуть на нее. С несчастным выражением на лице она, казалось, просила за что-то прощения. Линли нахмурился.
– В чем дело, Ди?
– Помощник комиссара Хильер. Он спускается сюда, чтобы поговорить с вами. Он лично позвонил мне и сказал, чтобы я не позволяла вам никуда уйти. Я пообещала, но если хотите, могу притвориться, будто вы ушли до того, как я успела вас остановить.
Линли вздохнул.
– Не рискуйте своим положением. Я дождусь.
– Вы уверены?
– Уверен. Небольшая приятная беседа мне сейчас совсем не повредит.
Когда Барбара Хейверс вторично наведалась в магазинчик Венди на рынке Камден-Лок, там ждал ее сюрприз: на этот раз его владелица не витала в облаках. Более того, Барбара готова была поспорить, что стареющая хиппи со времени первой их встречи чудесным образом исцелилась. Конечно, Венди, возвышающаяся посреди крохотного заведения, по-прежнему выглядела как черт на трехколесном велосипеде – столь несуразной была комбинация ее длинных седых косм, пепельно-серой кожи и разноцветного балахона, пошитого на скорую руку из стеганых покрывал. Но по крайней мере, у нее был осознанный взгляд. Тот факт, что она не помнила о предыдущем визите Барбары, вызывал определенное беспокойство, однако Венди с готовностью поверила своей сестре, когда та сказала из-за магазинного прилавка:
– Ты была в отключке, дорогуша.
Венди пожала мясистыми плечами.
– Хо-хо. Извините, дорогая, – сказала она Барбаре. – Должно быть, тяжелый был день.
Петула с нескрываемой гордостью рассказала, что Венди записалась на программу двадцати шагов, снова. Она уже пробовала раньше, но тогда как-то «не взялось», однако на этот раз семья надеется, что у нее получится.
– Встретила мужика, который выставил ей ультиматум, – шепотом добавила Петула. – А наша Венди на все готова ради этого дела. Всегда была такой. Жадная до секса как коза.
Не важно ради чего, лишь бы получилось, подумала Барбара.
– А скажите, вы не продавали кому-нибудь амбру? – спросила она у Венди. – Недавно, буквально на днях?
Венди затрясла седыми космами.
– Массажное масло литрами уходит, – сказала она. – У меня в постоянных клиентах шесть СПА-салонов. Вот они скупают релаксанты типа эвкалипта. Но амброй никто не интересуется особо. Что, в общем-то, и к лучшему, если хотите знать мое мнение. Подумать только, какие вещи проделывают с животными ради этого масла! С нами сделают то же самое, вот увидите. Прилетят инопланетяне или еще кто-нибудь. Может, им наш жир понравится – как нам нравится китовое сало, – уж не знаю, для каких целей. Но все равно так и будет, попомните мои слова.
– Венди, дорогуша, – остановила сестру Петула, выразительно глядя на нее: мол, оставим эти истории на потом. Сама она не сидела без дела: вооружившись тряпкой, протирала канделябры и полки, на которых те были расставлены. – Тебя спросили про амбру.
– Я даже не помню, когда последний раз заказывала амбру, – сказала Венди Барбаре. – Когда у меня кто-нибудь спрашивает ее, я говорю им все, что думаю по этому поводу.
– Значит, амбру кто-то спрашивал? – Барбара извлекла из сумки два фоторобота подозреваемых. Эту часть полицейской работы она находила крайне утомительной, но ведь никогда не знаешь, где обнаружится заветная золотая жила. – Может, один из этих парней?
Наморщив лоб, Венди обратила взгляд на рисунки. Через полминуты напряженного разглядывания она зашевелилась и извлекла откуда-то из-под пышной груди очки в проволочной оправе. Одна из линз оказалась треснутой, поэтому Венди обошлась второй, использовав ее как монокль. Нет, сообщила она Барбаре, ни один из двух этих парней не был похож на покупателей «Облака Венди».
Барбара не слишком полагалась на точность сведений, полученных от Венди, учитывая ее недавнее пристрастие к наркотикам, поэтому показала фотороботы и Петуле.
Петула изучила их. Сказать по правде, на рынок приходит масса народу, особенно по выходным. Она не может утверждать, что кто-то из этих двух мужчин заглядывал к Венди, но в то же время разве можно с уверенностью настаивать, что ни один из них здесь никогда не бывал? Они слегка похожи на поэтов-битников, правда? Или на кларнетистов из джаз-банда. Таких чаще всего ожидаешь увидеть в районе Сохо, да? Конечно, что и говорить, сейчас-то уже нет, но вот раньше…