– Когда вы в последний раз видели Дейви? – спросил он.
– Вчера утром. – Это ответил Макс. – Он ушел в школу, как обычно.
– Но потом почему-то не вернулся домой, – добавила Бев Бентон. – Хотя была его очередь присмотреть за Рори и Стивом.
– Я сходил в местную секцию таэквондо – проверить, не там ли он, – сообщил Макс. – В прошлый раз, когда он сбежал, не выполнив своих обязанностей, он утверждал, что там был.
– Утверждал? – переспросила Барбара Хейверс.
Она оставалась у входа в гостиную, где записывала ход беседы в новый блокнот.
– Однажды он должен был прийти в нашу автолавку на рынок Чапел, – объяснила Бев. – Чтобы помочь отцу. Но он не пришел, а потом сказал, что пошел посмотреть на тренировку таэквондо, увлекся и забыл о времени. Среди его знакомых есть один мальчик, с которым у него возникли неприятности…
– Энди Криклуорт, – вставил Макс. – Этот гаденыш достает Дейви, хочет занять его место в группе, которую организовал Дейви.
– Только не подумайте, это не банда какая-нибудь, – торопливо добавила Бев. – Просто мальчики вместе собираются. Они все давно дружат.
– А этот Криклуорт – новенький. Когда Дейви сказал, что хочет пойти посмотреть на таэквондо, я подумал…
Макс стоял, но вдруг подошел к дивану, где сидела его жена; он практически упал на диван и сжал лицо руками. Младшие дети, испугавшись столь очевидного расстройства папы, подбежали к сестре; та обняла их за плечи и успокаивала. Макс взял в себя в руки.
– Да, так в той секции мне сказали, что не знают никакого Дейви, – продолжил он. – И никогда не слышали о нем. Никогда не видели. Тогда я позвонил в школу, вдруг он прогуливает, а нам ничего не говорит; но нет, там мне сказали, что он ходит на занятия каждый день. Сегодня первый день, который он пропустил. За целый год.
– У него раньше были проблемы с полицией? – спросила Хейверс. – Когда-нибудь магистрат интересовался им? Не предписывал ему посещения занятий в группах для трудных подростков?
– Наш Дейви не трудный подросток, – сказала Бев Бентон. – Он никогда не пропускает уроки. И отлично успевает по всем предметам, вот так.
– Только он не любит, когда об этом говорят, мама, – проговорила еле слышно Шерри, словно мать этими словами выдала доверенную ей тайну.
– Он должен быть сильным, – добавил Макс. – А сильные парни не очень-то переживают из-за оценок.
– Вот Дейви и играл эту роль, – объяснила Бев, – но на самом деле он такой.
– Значит, полиция к нему претензий не имела? И в социальной службе к нему не присматривались?
– Что вы такое говорите? Макс…
Бев повернулась к мужу, словно ища у него разъяснений.
Линли не дал ей договорить, продолжая задавать вопросы:
– Вы звонили его друзьям? Тем мальчикам, о которых вы говорите?
– Никто не видел его, – ответила Бев печально.
– А тот, другой мальчик? Энди Криклуорт?
Никто в семье никогда его не видел. И никто не знал, где его искать.
– А ваш Дейви, случаем, не придумал его? – спросила Хейверс, подняв голову от блокнота. – Может, таким образом он прикрывал какие-то свои дела?
Ответом на это стало молчание. То ли никто в семье не знал, что сказать, то ли никто не хотел говорить. Любопытно, думал Линли, отметив, что Бев Бентон поглядывает на мужа. Эти расспросы ей явно неприятны. Линли терпеливо ждал; наконец тишину нарушил глава семьи.
– Хулиганы не задирали его, вот что я вам скажу. Они знали, что Дейви даст отпор, если они затеют ссору. Он был невысокий и…
Макс Бентон вдруг понял, что упомянул сына в прошедшем времени, и, потрясенный, замолчал. Его мысль закончила его дочь Шерри.
– Хорошенький, – сказала он. – Наш Дейви необыкновенно хорошенький.
Они все хорошенькие, думал Линли. Хорошенькие и миниатюрные, как фарфоровые куклы. Мальчикам это качество наверняка приходится как-то компенсировать. Например, яростно сражаться, если кто-то попробует их обидеть. Например, получать синяки и сопротивляться, если кто-то захочет придушить их, зарезать и выбросить в заброшенном парке.
– Вы не покажете нам комнату сына, мистер Бентон? – попросил Линли.
– Зачем?
– Возможно, там мы найдем какую-то подсказку, куда он делся, – ответила Хейверс. – Иногда дети не все рассказывают родителям. Если у него есть приятель, о котором вы ничего не знаете…
Макс переглянулся с женой. Впервые за все время беседы с полицейскими он не выглядел как безусловный глава семьи. Бев кивнула ему, и Макс сказал, чтобы Линли и Хейверс следовали за ним.
Он провел их на второй этаж, где на квадратную лестничную площадку выходило три спальни. В одной из них у противоположных стен стояли две двухэтажные кровати, разделенные комодом. Над одной из верхних коек на стене была укреплена полка с коллекцией компакт-дисков и аккуратной стопкой бейсболок. Нижнюю кровать здесь убрали, и вместо нее было устроено что-то вроде берлоги. Часть ее была отдана под одежду: мешковатые брюки, кроссовки, джемперы и футболки с фотографиями американских рэпперов, о которых говорила Бев Бентон. Другая часть состояла из металлических стеллажей, на которых выстроились дешевые книжки – в основном фантастика, как выяснилось при ближайшем рассмотрении. В глубине «берлоги» стояла тумбочка. Все это, поведал полиции Макс Бентон, принадлежит Дейви.
Линли и Хейверс нырнули в мальчишечье логово, в разные углы, а тем временем Мак произнес – не властно, как раньше, а в отчаянии и со страхом:
– Вы должны рассказать мне. Вы бы не пришли, если б все было в порядке. Конечно, я понимаю, вы не хотели говорить при жене и детворе. Но теперь… К нам прислали бы констеблей, а не вас.
Линли проверял карманы первой пары брюк, когда Макс заговорил, но, услышав просьбу отца, вышел на середину комнату, оставив Хейверс в одиночку осматривать вещи мальчика.
– Вы правы, – сказал он. – Найдено тело подростка, мистер Бентон. Сегодня утром, в Куинс-вуде, в районе станции метро «Хайгейт».
Макс Бентон пошатнулся, но отмахнулся от Линли, когда тот протянул руку, чтобы поддержать его и отвести к нижней кровати в другой половине комнаты.
– Дейви? – спросил Макс.
– Мы хотели попросить вас взглянуть на тело. Это единственный способ исключить ошибку. Мне очень жаль.
Макс снова повторил короткий вопрос:
– Дейви?
– Мистер Бентон, возможно, это не он.
– Но вы думаете… А иначе зачем бы вам приезжать сюда, смотреть его вещи?
– Сэр… – раздался из «берлоги» голос Хейверс.
Линли обернулся и увидел, что она показывает ему какой-то предмет: на первый взгляд, наручники, только не совсем обычные. Они были сделаны не из металла, разглядел Линли, а из плотного пластика и в тусклом свете лампочки под верхней койкой светились.
– Это может быть… – начала Хейверс.
Но ее перебил Макс Бентон.
– Я же велел ему вернуть эти штуки, – резко произнес он. – И он сказал, что вернул. Даже поклялся мне, потому что не хотел, чтобы я сходил вместе с ним и проверил, отдал он их или нет.
– Кому отдал? – спросила Хейверс.
– Он заполучил их где-то в Стейблз-маркете. Это на Камден-Лок. Он сказал мне, что это подарок продавца, но какой продавец станет раздавать подарки мелюзге, которая толчется вокруг его товара? Ну, я и понял, что он стащил их, и велел вернуть туда, где взял, причем немедленно. А маленький хитрец, должно быть, припрятал их здесь.
– Что это за продавец, Дейви вам не говорил? – спросил Линли.
– Сказал, что это продавец фокусов. Не знаю, как его зовут. Дейви не говорил, а я не спрашивал. Просто сказал, чтобы вернул наручники обратно и раз и навсегда прекратил брать то, что ему не принадлежит.
– Продавец фокусов? – повторила Барбара Хейверс. – Вы уверены в этом, мистер Бентон?
– Так он сказал.
Тогда Хейверс вышла из «берлоги» Дейви.
– Можно вас на пару слов? – сказала она Линли и зашагала из спальни на площадку, не дожидаясь ответа.
Когда Линли присоединился к ней на лестничной площадке, она заговорила негромко, но быстро:
– Черт возьми! Возможно, я ошибаюсь. Возможно, принимаю желаемое за действительное. Называйте это как хотите.
– Хейверс, сейчас не лучший момент, чтобы обсуждать ваши видения, – сказал Линли.
– Подождите. Я все время грешила на «Колосс». А про фокусы и не вспоминала. А какой мальчишка от пятнадцати и младше не любит фокусы? Нет. Сэр. Подождите… – заторопилась она, видя, что Линли не намерен более выслушивать ее монолог, поток сознания по сути своей. – «Облако Венди» находится на рынке Камден-Лок, а это совсем рядом со Стейблз-маркетом. Так вот, сама Венди вечно под кайфом, поэтому не помнит, кто и что у нее покупает и покупает ли вообще. Но в прошлом у нее была амбра – мы это знаем точно, – и когда я закончила разговаривать с ней и шла обратно к машине, то увидела того парня возле Стейблз…
– Какого парня?
– Он разгружал коробки. И относил их в свой киоск с фокусами или чем-то вроде того, и сам он фокусник. Так он мне сказал.
Вряд ли на одном и том же рынке будет два киоска с фокусами, правда? И слушайте дальше, сэр. У него фургон.
– Красный?
– Фиолетовый. Но в свете фонаря в три часа ночи… Допустим, вы стоите у окна. Краем глаза замечаете фургон. Вы даже не думаете о нем, потому что, господи, это же огромный город, с чего бы вам обращать особое внимание на какой-то фургон, пусть он и едет по улице в три часа ночи?
– А надпись на его фургоне?
– Есть. Реклама его фокусов, что ли.
– Но мы ищем совсем другое, Хейверс. На пленке видеокамеры наблюдения с Сент-Джордж-гарденс есть фургон, но нет никакой рекламы.
– Но мы же не знаем, что за фургон был снят на пленку. Может, это сторож приехал, чтобы открыть ворота. Или кто-то приехал что-то починить.
– В три часа утра? Да еще с инструментом в руках, который, похоже, как раз годится для того, чтобы срезать замок? Хейверс…
– Ну погодите же. Прошу вас. Мы пока ничего про тот фургон не знаем, и вполне возможно, что буквально через час или два найдется самое логичное объяснение, почему он там оказался. Черт возьми, возможно, у того парня из фургона было самое что ни на есть благонадежное дело в парке, и то, что вы приняли за инструмент, на самом деле относится к этому делу. Он мог делать там все, что угодно: чинить что-то, мочиться, разносить утренние газеты, проверять новый график развоза молока. Что угодно. Я хочу сказать…