Секретарша ненадолго задумалась и решила:
— Жди звонка после окончания рабочего дня.
— Раньше никак?
— Раньше в канцелярии слишком много лишних глаз. А ты ведь не хочешь меня скомпрометировать, так?
— Не хочу, — с печальным вздохом признал я. — Очень тебе признателен.
— И?
— И буду должен.
Белла заправила в пишущую машинку чистые листы и уже совершенно нейтральным тоном поинтересовалась:
— Так что, говоришь, приключилось с твоей рукой? Это как-то связано с навязчивым желанием сунуть нос в личное дело напарника?
— Полагаю, ответ очевиден, — хмыкнул я и покинул приемную.
Спустился в кабинет и застал там Алана Портера, с лупой в руке склонившегося над огромным снимком Шарлотты Ли.
Специалисты полицейской фотолаборатории поработали с негативом на славу, поэтому изображение соблазнительно изогнувшейся девушки в цветастом платье, афиши с красоткой-киноактрисой позади нее, настенных часов и краешка письменного стола вышло очень четким и ничуть не размытым. При желании можно было разглядеть даже самые незначительные детали, поэтому изучение фотокарточки с лупой и в самом деле имело определенный смысл.
Только вот и без всякого увеличительного стекла мне было ясно, что снимок не даст ответ на самый главный вопрос — где именно была сфотографирована Шарлотта. Просто стена с киноафишей, просто часы, просто краешек рабочего стола.
Полная неопределенность.
Я убирал плащ на вешалку и спросил:
— Надеюсь, ты не распространялся о вчерашнем?
Алан отложил лупу и потер рассаженный подбородок.
— Нет, — поморщился он. — Все в силе.
— Вот и отлично.
— Ничего не отлично! — рявкнул детектив. — Нельзя было уничтожать улики!
— В самом деле?
— На кой черт ты сжег остальные фотографии? Я должен быть уверен в виновности человека, которого застрелил!
— Спасение напарника от верной смерти — для тебя причина недостаточная? Но если тебе от этого будет спокойней, поверь на слово — они были виновны.
— А могу ли я верить тебе после вчерашнего? — зло глянул Портер в ответ.
— Кто на кого наставлял револьвер? — припомнил я, склонился над фотоснимком, но сразу выпрямился из-за боли в отбитых ребрах. — Так есть зацепки или как? — спросил у детектива.
Алан поморщился и признал:
— Пустышка. Ясно только, что снимку не больше пары недель.
— Из-за того, что Шарлотта уже перекрашена в блондинку? — догадался я.
— На стене афиша «Поцелуя ангела», фильм вышел в прокат в конце декабря, — подсказал Портер. — Сейчас все просто без ума от Лили Руан!
— Но не ты?
— Как по мне, так она полная бездарность.
— А вот Шарлотте она нравилась. — Я взял лупу и присмотрелся к девушке, которая тщательно копировала позу кинозвезды. Отметил непринужденную улыбку и вдруг замер, пораженный неожиданным воспоминанием.
Тонкая ткань струится под пальцами, а на ней, будто живые, колышутся ярко-лиловые цветы…
Платье! Фотограф запечатлел Шарлотту в платье, которое мы обнаружили в особняке мэра! Именно в этом платье она была на новогодней вечеринке! Но тогда…
— Это ведь лилии? — указал я на фотографию.
— Ты о платье? — уточнил Алан, пригляделся к снимку и охнул: — Вот черт!
Он нырнул под стол, вытащил из-под него коробку с материалами по делу и принялся рыться в документах, словно взявшая след гончая. Отыскал стопку снимков из морга, перебрал их и вскоре сунул мне фотокарточку с изображением цветастого платья, обнаруженного в вещах убитой.
— Мы по-прежнему не знаем, где убили Шарлотту, — заявил он, — но в тот день на ней было именно это платье!
— Более того, — объявил я, припомнив показания Жанны Риг и Валентина Лански, — последняя примерка этого платья была тридцать первого числа.
— Снимок сделан в день убийства! — азартно выдохнул детектив, выхватил у меня увеличительное стекло и склонился над фотографией. — Видны стрелки на часах! Пять минут одиннадцатого! Но утро это или вечер?
— Подними показания Жанны Риг, — распорядился я. — Она почти весь день провела с Шарлоттой, там вся хронология.
Алан вновь полез под стол, вытащил оттуда очередную коробку, зашуршал подшивкой протоколов.
— Последняя примерка была назначена на час дня, — сообщил он некоторое время спустя. — Значит, фотография не могла быть сделана утром.
— Подожди, — задумался я, — в какое время началась новогодняя вечеринка?
— В семь. И если верить Жанне, пришли они туда вовремя и никуда больше не отлучались. — Портер озадаченно глянул на меня и сообщил: — В десять часов Шарлотта была на вечеринке. Получается, этот снимок оттуда?
— Ерунда какая-то! — нахмурился я, прекрасно понимая, что Жоржа без разговоров спустили бы с лестницы, реши он заявиться на подобное мероприятие. — Ну-ка дай! — Забрал у детектива протокол опроса, убедился, что Шарлотта, со слов подруги, до наступления нового года и в самом деле никуда не отлучалась, глянул на последний лист и обратил внимание на фиолетовую подпись. — Алан, что это?
— В смысле? — удивился Портер.
— Почему чернила фиолетовые?
— Ты меня спрашиваешь? — окрысился детектив. — Значит, своей ручкой расписалась. Мода такая!
— Своей ручкой? — Я кинул протокол опроса на свой стол и распорядился: — Отправь за Жанной Риг наряд, надо убедиться, что она ничего не перепутала.
— А сами чем займемся?
— Осмотрим ресторан, где проходила вечеринка. Возможно, снимок сделан где-то там.
— Заодно выясним у персонала, кто занимался фотосъемкой, — кивнул Алан.
— И все же концы с концами не сходятся, — покачал я головой и поднял трубку затрезвонившего аппарата: — Специальный комиссар Грай у телефона.
— Зайди ко мне, — приказал Ян Навин:
— У нас тут зацепка появилась…
— Немедленно! — рявкнул дивизионный комиссар и отключился.
Я выдохнул беззвучное проклятие и задумался, стоит ли отправлять Алана в ресторан одного. Если он имеет отношение к убийству, то не скроет ли улики? С другой стороны, очень сомневаюсь, что снимок сделан именно там.
В итоге я решил не раздувать из мухи слона и предупредил детектива:
— В ресторан поедешь сам, меня начальство вызывает.
— Что случилось?
— Понятия не имею.
И я покинул кабинет, как бы невзначай прихватив с собой протокол опроса Жанны Риг. В коридоре раскрыл его на нужной странице, приложил к выведенной неровным почерком подписи анонимное послание с фиолетовыми буковками и кивнул.
Так и есть! К Саймону Морицу меня направила именно Жанна Риг.
И уверенность эта основывалась не столько на цвете чернил, сколько на схожести почерка. Без всякого сомнения, и записка, и подпись внизу страницы принадлежали руке одного и того же человека. Неровные буквицы, растянутые крючки, наползающие друг на друга слова.
Жанна. Это послание отправила Жанна.
Спрятав анонимку в карман пиджака, я дошел до кабинета дивизионного комиссара, постучал и только после этого приоткрыл дверь.
— Разрешите? — осторожно заглянул внутрь.
— Не паясничай! — ожег меня Навин недобрым взглядом. — Зайди и закрой дверь!
— Что-то случилось?
Ян поднялся из-за стола и спросил:
— Что у тебя с рукой?
Я поднял перебинтованную кисть и улыбнулся:
— Приз за оригинальность ты точно не получишь. Это самый популярный сегодня вопрос.
— Что у тебя с рукой? — потребовал ответа дивизионный комиссар. — Отвечай!
— Да ничего особенного, — пожал я плечами и кивнул на замшевую перчатку начальника. — Решил подстроиться под тебя, вот и все. У тебя рука белая, и у меня…
— Я серьезно спрашиваю, — нахмурился Навин. — Поступил сигнал!
— Да ты что?! Настоящий сигнал?!
Ян ткнул меня указательным пальцем в грудь и предупредил:
— Мне с дивизионом внутренних расследований проблемы не нужны, понял?
— Какого рода проблемы? — заинтересовался я. — Кроме шуток. Действительно не в курсе.
— У тебя забинтована рука и ссадина на скуле, у твоего напарника разбито лицо. Как думаешь, сильно сложно связать одно с другим?
— Шульц и Шульц? — догадался я.
— Они, — подтвердил дивизионный комиссар и уселся за стол. — Что между вами произошло?
Я прошелся по просторному кабинету, постоял у одного окна, перешел к другому.
— Всегда хотел угловой кабинет, — произнес я, разглядывая город с высоты седьмого этажа.
— Виктор! — вновь начал закипать дивизионный комиссар.
— Заявлений от участников инцидента нет, свидетелей нет, последствий нет. Ничего нет.
Ян подошел к буфету, достал из него бутылку виски, налил себе, плеснул мне.
— Мне не нужны проблемы с дивизионом внутренних расследований, — повторил он. — И я обязан отреагировать на сигнал.
— Запроси объяснительную.
— Так и сделаю, — решил Ян, протягивая мне стакан. — Твое здоровье!
Я отпил виски, удивленно приподнял брови и даже не поленился заглянуть в буфет.
— «Черный парус» четвертьвековой выдержки? — озадаченно протянул, рассматривая этикетку. — Откуда такое богатство?
— Подарок, — отрезал Навин и закрыл буфет. — Так в чем дело, Виктор?
— Уже ни в чем. Такого больше не повторится.
— Объяснительную, — напомнил дивизионный комиссар, покачивая бокал в затянутой замшевой перчаткой ладони, — до конца недели.
— Будет.
— И то расследование, где ты свидетель. Срок тот же…
— Хорошо. Что по заброшенной линии подземки?
— Ничего.
— Как так? Ты посылал людей в градостроительный архив?
— Посылал, — подтвердил Навин, встал у зеркала и оправил приталенный пиджак. Пригубил виски и вздохнул. — Сообщили, что документов нет.
— В смысле — нет?
— Просто нет. Их не уничтожали, не списывали из-за пожара или наводнения, не изымали для изучения или фотокопирования. Они просто пропали, растворились в воздухе!
— Сто лет прошло, — пожал я плечами.
— Ты не понимаешь, Виктор! Подобного рода документы не имеют срока давности. Они должны храниться в трех экземплярах и учитываться при согласовании любой стройки с определенным заглублением фундамента. Иначе мы рискуем получить прорыв безвременья в самом центре города!