- Конечно! Нет человека - нет проблемы.
Генерал снова поморщился и продолжил:
- На зоне ты проведешь несколько дней. Потом выйдешь тем же способом, которым зашел, и отправишься в тайгу. Пройдешь по следу одного человека, который меня очень интересует.
- Я вам что - индеец, что ли? Последний из могикан? Как я буду идти по следу? Он что, когда шел, зарубки на деревьях оставлял?
- Не беспокойся, он достаточно наследил. Если бы я не был уверен, что ты с заданием справишься - подписал бы кого-нибудь другого. В успехе операции я заинтересован не меньше тебя. Даже больше.
- Хорошо. А что за человек?
- А человечек такой… Сидел там парень один по кровавым делам. Фамилия - Студеный. Кликуха, соответственно, - Студень.
Я кивнул.
- И он сделал оттуда ноги. При этом замочил одного таджика по кличке Урюк. Так вот мне нужно, - и Арцыбашев значительно посмотрел на меня, - повторяю - мне нужно, чтобы ты узнал об этой истории все. О чем они говорили. Как вел себя Студень в последний день перед побегом. Не рассказывал ли он кому-нибудь о своих планах. Использовать свои каналы я не могу. Почему - наше внутреннее дело, и тебя не касается. Но кое-что все-таки скажу. В нашей конторе, как и везде, не все со всеми дружат. И поэтому я не могу позволить некоторым моим коллегам узнать механику некоторых моих действий. Это тебе понятно?
Я кивнул.
- Так что поедешь и узнаешь для меня все.
Я вздохнул, пожал плечами и поинтересовался:
- А что, там для входа в зону билеты по червонцу продают?
Арцыбашев опять поморщился, и я подумал - что-то он часто морщится. Зубы, что ли, болят?
- Я что - тебе рассказывать должен, как зона устроена? Никто не говорит, чтобы ты пробирался на жилую зону, которая за колючкой и которую охраняют с собаками и автоматами. Не хватало еще, чтобы тебя поймали, когда ты рыл бы подкоп с воли.
Арцыбашев засмеялся и продолжил:
- На жилую зону соваться и не надо. А рабочая - сам знаешь, как охраняется. Если уж зэки бегают в лес со своими женами потрахаться, то тебе на лесопилку пробраться - как два пальца обоссать. Там охранников - раз, два и обчелся. Сам же знаешь, как они вас, козлов, на рабочей зоне охраняют. И как они там вместе с вами чифирок у костра тянут.
За козлов он мне еще ответит, а про то, как прошмыгнуть из тайги на рабочую зону, я, конечно, знал прекрасно, и объяснять мне этого не нужно было.
Но все-таки я недоверчиво хмыкнул.
Недоверие, понятно, было исключительно показным.
Покряхтев для важности, я обреченно кивнул и сказал:
- Когда приступать?
- Когда будет тепло. До мая тебе в тайге делать нечего. А пока займемся твоей подготовкой. Познакомься с одним человеком. Будешь звать его просто - Инструктор.
И Арцыбашев указал пальцем на кого-то позади меня.
Я резко обернулся и чуть не рассмеялся. Это - Инструктор?
Возрастом за сороковник, длинный, тощий, какой-то кособокий весь… Лицо лошадиное, остатки пегих волос стянуты в косичку. Мятый клетчатый пиджак, застегнутый на четыре пуговицы, коротковатые брюки, нечищеные ботинки сорок пятого размера, с тупыми носами. Черная рубашка и бежевый глянцевый галстук. Для полноты имиджа не хватало серьги и очков-велосипеда - этакий задроченный шестидесятник, бывший хиппарь, ошалевший от новой жизни и просиживающий штаны в бюджетном НИИ.
Инструктор, едрить твою… Да чему такой инструктор может научить! Вошел он, правда, как ниндзя. Совершенно бесшумно. Наверное, в одних носках крался.
- Встаньте, пожалуйста, - сказал он скучным голосом, - и ударьте меня.
Я не пошевелился, и тогда он повторил приглашение.
Мне стало смешно.
- С удовольствием! - я лениво встал и потянулся, разминая косточки. Инструктор уныло смотрел на меня. Ладно, если до Арцыбашева пока не добраться, то хоть этому клоуну навешаю. Сам напросился!
Я скинул незашнурованные кроссовки и принял боевую стойку, а он как стоял, так и стоит. Никакой стойки, руки вяло висят по бокам, на меня смотрит. Только голову чуть наклонил. Ну ладно, думаю, кто не спрятался, я не виноват! Получай!
Я ударил и не попал. Промахнуться не мог, но - не попал. Хотя до самого последнего момента Инструктор оставался на месте и не предпринимал попыток защититься.
Я удивился, но не так чтобы сильно. Бывает. Самоуверенность - она, знаете… Будем внимательнее.
Пуганув левой, я нанес правый прямой. И опять - в пустоту. Два следующих удара он блокировал, причем настолько жестко, что мне показалось - бью в бетонную стену. Никогда не встречал такой техники… Еще одна серия - мимо. Следующая - и он вдруг начал двигаться. Небрежно уйдя от моего удара, он неожиданно приблизился и хлестнул меня по щеке раскрытой ладонью - продемонстрировал, что попал без труда, только калечить не хотелось.
И тут же снова оказался за пределами досягаемости. Я попытался достать его круговой подсечкой, проведенной из низкой стойки, с касанием руками пола. Без толку! А он каким-то корявым, но чертовски проворным движением переместился ко мне за спину и совсем не бойцовским приемом пихнул меня ногой в зад. Я ткнулся рылом в пол и немного разозлился. Когда я вскочил и развернулся, он опять стоял, уныло повесив руки, и ждал.
Я снова принял стойку, а он сказал своим скучным голосом:
- Эмоций больше, чем техники. Хорошо для уличной драки, но не годится для воина. Воин должен сохранять хладнокровие. Кроме того, у вас плохое дыхание. Вы курите?
Я помялся и ответил:
- Да. Я не курил почти десять лет, но когда пошла вся эта байда, закурил снова.
И я вспомнил, как еще на втором курсе Первого Меда нас повели в прозекторскую и показали, как вскрывают труп. Двое девочек тут же кинули харч, еще одна упала в обморок и ушибла свою глупую голову об угол мраморного стола, а я, увидев, во что превратились легкие заядлого курильщика, которые услужливый патологоанатом поднес к самому моему носу, в этот же день бросил курить. А теперь я дал себе клятву, что если выпутаюсь из этой истории, то снова брошу. Гадом буду!
Инструктор помолчал и сказал:
- Курить желательно бросить, но это ваше личное дело. А по теме занятия повторяю - воин должен сохранять хладнокровие.
Воин?! Да что за цирк они здесь устроили! То - не кури, то - воин! Тоже мне, "китайский городовой"! Я разозлился и бросился на Инструктора очертя голову. Это меня и погубило.
Я в него не попал. Зато он со скоростью сыплющейся на пол картошки осыпал меня мелкими ударами. Начал он с ключиц, потом ниже, ниже и закончил где-то в районе мочевого пузыря.
Мне неожиданно поплохело, и я решил прилечь на пол. А когда прилег, то вдруг захотелось спать, что я и сделал.
Очнулся я лежащим на спине. Состояние было таким, что лучше не вспоминать - даже сейчас, как представлю, дурно становится. Состояние было хуже, чем после удара по яйцам. А о том, что это такое, знает каждый мужик. Так что повторяю - было хуже.
Первое, что я увидел, открыв глаза, - лошадиную морду Инструктора. Он задрал мои ноги, прижал к своему животу и с невозмутимым видом обрабатывал мои пятки и ступни. Массировал, постукивал, пощипывал. И боль, к моему удивлению, уходила. Как будто кто-то ее ложкой вычерпывал! Оставалось надеяться, что и травматических повреждений мне удалось избежать.
- Хватит, пусти! - Я дернул ногами. - Оставь, кому говорят!
Но он все-таки довел реабилитационную процедуру до финиша. Поднявшись, я чувствовал себя довольно сносно. Нацепил кроссовки и плюхнулся на стул. Инструктор пристроился где-то сзади, а генерал, как просидел за столом всю нашу схватку, так сидел за ним и сейчас, только окурков в пепельнице прибавилось. Было три, а стало пять. Так сколько же я провалялся?
- Инструктор обучит тебя всему, что может пригодиться на задании, - сказал Арцыбашев. - Настоящего воина он из тебя, конечно, не слепит, но кое-что ты будешь уметь.
Мне показалось, или Арцыбашев при слове "воин" действительно усмехнулся?
Глава вторая
Лето 2002 года. Поезд Санкт-Петербург - Ухта
В стакане уже второй час назойливо звенела чайная ложка.
Когда я погружался в размышления, то переставал слышать это негромкое звяканье, но стоило отвлечься от невеселых дум, как негромкое, но занудливое дребезжание снова влезало в ухо и начинало нервировать меня.
Посмотрев вниз, я увидел, что нижний сосед, одетый в пижамные брюки и растянутую майку, спит, широко открыв рот и закинув толстые руки за голову. Под мышками у него торчали густые рыжие заросли, и, судя по всему, о существовании дезодорантов он даже не слышал. Я невольно поморщился и, подумав полминуты, спрыгнул в проход между полками. Решил выйти в тамбур покурить.
Взяв со столика пачку "Мальборо" и зажигалку, я вытащил из стакана чайную ложку и аккуратно положил ее рядом. Лежавший на другой нижней полке черноволосый плотный мужичок, читавший какой-то женский роман с изображением слащавой парочки на мягкой цветастой обложке, покосился на меня, но ничего не сказал. Это был его стакан.
Санек, занимавший вторую верхнюю полку, дрых без задних ног, уткнувшись носом в стенку. Он был не дурак поспать, но, когда дребезжание ложки прекратилось, проснулся, повернулся на другой бок и уставился на меня сонными глазами.
- Пойду покурю, - сообщил я ему и, выйдя из отсека, направился по длинному проходу плацкартного вагона в дальний тамбур.
Проходить по вагону было не так просто, как могло показаться. Из каждого отсека в проход торчали ноги в разнообразных носках, а иногда и без них.
Наконец бесконечный проход закончился, и я ухватился за ручку двери, ведущей в тамбур. С трудом повернув ее, я распахнул дверь.
В тамбуре было несколько прохладнее, чем в вагоне. В углу тамбура притулился солдатик и курил сигареты без фильтра. Их аромат тоже нельзя было назвать особо приятным, но к запаху дешевого курева Знахарь привык уже давно. На зоне курили и не такое.