— Какого из величеств, Георга или Петра?
Рэндольф чуть не подавился коньяком, раздул ноздри и прогудел:
— В случае правительства Югославии в изгнании я бы так и сказал.
— Просто уточнение, — ответил я как можно миролюбивее. — С православным духовенством у нас как минимум нейтралитет, а как максимум взаимодействие.
— Только не надо мне поминать Зечевича! — тут же выставил ладонь вперед будущий лорд. — Каждый раз, когда я спрашиваю про священников, я слышу «Зечевич то, Зечевич се…»
Поп Владо Зечевич начинал как четницкий командир, но разочаровался в Дражиной тактике выжидания и ушел к партизанам. А ныне член президиума Антифашистского вече.
Понятно, что коммунисты клир недолюбливают, но все-таки отношения с православными заметно потеплели после исчезновения главного раздражающего фактора — поддержки четников. Кончились «корпуса» Михайловича, большинство рядовых вступило к нам, меньшая часть — в разного рода марионеточные «милиции» оккупантов. И попы воленс-ноленс стали помогать НОАЮ.
Примерно это я и выдал Черчиллю, который тем временем занялся косплеем папы — раскуривал толстую сигару. Дымить я отказался, неизвестно сколько еще предстоит по горам бегать, здоровье лучше поберечь.
— С улемами и муфтиями у нас тоже рабочие отношения…
Хозяин едва заметно скривился — кого интересуют эти дикие мусульмане?
— Что насчет преследований католических священников?
— Видите ли, их преследуют не за то, что они католики, а за поддержку усташей и фашистов. Вот к примеру, если бы в Англии стали проповедовать необходимость убийства всех шотландцев?
— Это невозможно! — от резкого взмаха сигара едва не вылетела из пальцев.
— Потому вы и Британия, — малость польстил я хозяину и долил еще патоки: — А здесь отстали от вас лет на триста, если не больше.
Рэндольф задрал подбородок и вместе с тем поощрительно кивнул. Черт побери, этой акробатике его в итонах-оксфордах научили?
— Тем не менее, у нас есть сведения об убийствах католических монахов.
— Однажды, — я отставил стакан, — мы поймали нескольких охранников концлагеря Ясеновац и, как только выяснилось их участие в усташском терроре, разумеется, расстреляли. Один оказался францисканцем и я не сомневаюсь, что его начальство записало эту смерть в «преследования за религиозные убеждения».
— Начальство? Вы имеете в виду архиепископа Степинаца?
— Не только. Еще и папу римского. И мне кажется, как только союзники возьмут Рим, тон заявлений святого престола и, как следствие, проповеди в Югославии заметно изменятся.
Хороший щелчок по носу получился — у Рэндольфа чуть сузились глаза и приподнялась верхняя губа. А вот нехрен тут изображать, сами почти год толкутся в Италии и никак не могут добраться до Рима, а туда же, к нам претензии. Но поставки из Бари не прекращались, за что им большое спасибо, да и надеялся я, что такой затык на Аппенинах связан с подготовкой к Нормандии.
Чтобы успокоится, хозяин сделал паузу — отложил дымящую сигару на край массивной пепельницы (где только успел такую достать?), долил себе коньяка и закинул ногу на ногу:
— Вы читали «Борбу» с последней статьей Джиласа?
— О послевоенном устройстве? Где сказано и про отношения с конфессиями?
— Да, ее. Полагаете, коммунисты будут следовать изложенным там принципам?
— Почему нет? Это наиболее выгодная и выигрышная стратегия.
В статье Джилас выдал своего рода манифест «молодых», чем вызвал если не бурю, то заметное волнение. Ее активно обсуждали на партийных собраниях и спорили порой до хрипоты, а в паре случаев до мордобоя.
Как истинный марксист, Милован пошел от экономики и от необходимости индустриализации, с чем соглашались все коммунисты. С национализацией железных дорог, энергетики и банковского сектора, что прямо прописано у основоположников, и формирования таким образом общегосударственных «естественных монополий» согласились без малого сто процентов членов партии. С идеей создания производственных кластеров, которые Джилас назвал «зонами социалистической экономики», согласилось подавляющее большинство, тем более, что такие проекты существовали и при Королевстве Югославия.
А вот дальше пошли разногласия. Джилас двинул тезис, что для индустриализации заявленного размаха требуется максимальная концентрация усилий, которое федерация в реалиях Югославии обеспечить не сможет. Идею унитарного государства, состоящего не из шести республик, а из трех-четырех десятков областей, больше половины партии приняло со скрипом, и то после острой дискуссии. И еще неизвестно, как обернулось бы без неожиданной поддержки со стороны словенцев в лице Карделя и Кидрича, предложивших создавать не республики, а министерства по делам регионов.
Вот на этом фоне у Джиласа и прошла мысль, что при таких грандиозных задачах еще не хватало бодаться с верующими и клиром. Честно говоря, меня он очень удивил — коммунисты ребята упертые и у них постоянное искушение провозгласить «Кто не с нами, тот против нас». Но у сторонников более приятного мне принципа всегда больше численность, а бог, как известно, любит большие батальоны.
— Кто не против нас, тот с нами, — процитировал Рэндольфу этот принцип, как он был сформулирован Джиласом.
— Что, коммунисты готовы сотрудничать и с правительством в изгнании?
— Почему нет? Вооруженное противостояние со сторонниками короля закончилось, препятствий больше нет и до меня доходили слухи, что Тито собирался встречаться с премьер-министром.
— С доктором Шубашичем? — поднял плечи англичанин, на его рубашке встопорщились погончики с коронами. — Интересно, согласится ли на такую встречу преемник Тито.
— Вы знаете, кто он? Нет? Я тоже.
— А Джилас? — немного подался вперед Рэндольф.
И вот что ему сказать?
— Преемник не так важен, коммунисты всегда сильны массой.
— Это спорно. События, которые мы наблюдаем сейчас и в недавнем прошлом, показывают, что коммунисты успешны только при наличии сильного лидера. Ленин, Сталин, Тито, этот китаец, как его…
— Мао?
— Да, Мао.
— Как сказать. Троцкий, например, не преуспел. И Тельман тоже, — возразил я, хотя и не очень уверенно.
Если вдуматься, компартии без сильного лидера прозябают на обочинах. Но мне все больше и больше не нравилось направление разговора, Рэндольф словно почувствовал, не стал обострять и сменил тему:
— Мне поручено пригласить вас в Англию.
— Зачем? — искренне удивился я.
— Мое прежнее начальство, из САС, весьма интересуется вашим опытом. Вы могли бы прочитать пару лекций, провести занятия… служба даже готова выплатить небольшой гонорар.
Не-не-не, тут, как говорил Александр Невский, «Господа, вы вступаете на офигительно тонкий лед!». Знаем мы эти лекции, сперва одна, потом вторая, потом «напишите нам книжку, небесплатно, разумеется», и сам не заметишь, как на крючке.
Кое-как отвязался, сославшись на загруженность. Вот потом, после войны, как-нибудь, если звезды сойдутся, может быть, коли карта ляжет и рак на горе свистнет. Рэндольф совсем не расстроился, но разговор довольно быстро закруглил. Правда, предложил отправить меня от Милны до Виса, который городок, на джипе, но я отказался — весна же, теплый ветер с веста, нахрен бензин нюхать и выслушивать вечные шоферские жалобы?
Пешочком тут часа полтора, прогуляюсь, заодно мозги прочищу. Все цветет и пахнет, красота, но люди все равно воюют и не смотрят. На Висе, который остров, тоже воевали издревле, в военной истории он прославился под итальянским названием Лисс. Тут впервые схлестнулись броненосные эскадры, после чего мудрые адмиралы решили, что таран круче пушек и фигачили тараны на все корабли еще лет пятьдесят. А сейчас у нас на руках вообще мировая война и плюс драчка за власть в КПЮ и НОАЮ.
Мне кажется, что и разворот Джиласа связан как раз с этим — почувствовал, что «старички» держатся за федерализм и выступил против. Они носились с «республиками»? Отлично, мы будем за «экономические районы». Пияде выступал за монополию в идеологии? Значит, надо продвигать «широкий фронт», гражданское согласие, примирение с церковью и все такое. Молодец Джилас, разве что не написал, что несогласных сожрет позже, но умные и так понимают. Вполне сталинский подход, кстати. Неудивительно, что Москва его приняла благосклонно. Ну, мне так показалось, я в этих политических раскладах понимал чуть меньше, чем ничего — мне бы шашку, да коня, да на линию огня!
Обсуждение статьи закончилось вынесением разнообразных резолюций на партсобраниях, но все они, как рефрен, имели окончанием повышенные социалистические обязательства отомстить за товарища Тито.
И надо сказать, обязательства выполнялись неукоснительно. Не только в Далмации захватывали острова и крупные города, по всей Югославии давали прикурить фашикам. Дивизия веселого парня Николы Демони, с которым мы жгли Гойло, разгромила учебный центр фельджандармерии в сремском Подгораче. Хорватский корпус вынес 392-ю легионерскую дивизию из Босильево и наглухо перекрыл дорогу из Загреба в Риеку. Третий ударный корпус Косты Надя под Маевицей в северо-восточной Боснии обратил в бегство дивизию «Ханджар» и без малого ополовинил ее состав.
А я пока что мстил писаниной.
За полгода мы понесли тяжелые потери убитыми, большая часть живых лечилась по госпиталям и роту, по сути, надо формировать заново. Вот в ожидании новобранцев я и насиловал память, вспоминая все наработки Федерации, занимался редактурой наставлений по стрелковому делу, помогал Небошу в снайперской школе.
А еще занимался дачей.
Показаний.
Смерть целого маршала — дело серьезное, требующее скрупулезного документирования, не говоря уж о непременном поиске замаскированных вражин. Все, кто присутствовал при этом историческом событии и уцелел, попали в ласковые лапы иследников Ранковича. Всех вежливенько попросили изложить на бумаге где был, что делал, кого видел, как воевал, куда перемещался, и так далее, максимально подробно. Сочинения «Как я провел день десанта» сравнили между собой, выявили нестыковки и пошли по второму кругу, уже пожестче — почему тормознул, промолчал, отступил? Это только кажется, что если несколько человек видели одно и то же, они и расскажут одно и то же. Хренушки, «врет как очевидец» не зря сказано. Часть расхождений возникла просто из-за общей суматохи и нечеткости восприятия — в бою многие страдают «туннельным зрением», когда видят цель и не замечают происходящего по сторонам. Своих-то я натаскивал башкой крутить, как летчиков, но кроме моих опрашивали еще несколько сот людей.